Хоткин Василий Павлович родился в селе Дурное (прим.: ныне село Октябрьское) Пронского района Рязанской области. В Красную Армию призван в мае сорок второго. На фронтах Великой Отечественной с сентября сорок второго года. Артиллерист.
...Широкоплечий, коренастый воин с мужественным лицом — старшина сверхсрочной службы Хоткин много повидал на свете. Он сражался на фронтах Отечественной войны, о чем убедительно говорили ордена и медали и знак принадлежности к советской гвардии на его груди.
— Везде почетно служить в нашей артиллерии, — говорит Василий Хоткин. — Таких пушек, как наши, в мире не найдешь. А бьют как, залюбуешься!
— Поистине чудеса творили наши друзья — фронтовые артиллеристы, — продолжал он. — Знал я отважных мастеров в артиллерии большой мощности, которые выкатывали свои огромные орудия на прямую наводку по доту, знал зенитчиков, не терявшихся под тучами пикировщиков. Давали «гостинцев» врагу и мы, противотанкисты.
Помню один бой при форсировании реки. Пехота заняла небольшой плацдарм. А мы всегда с нею. Я тогда командовал орудием. Поступил приказ — быть готовым в любую минуту к отражению атаки танков. Это было лишь еще одним напоминанием предусмотрительного командира. Он-то хорошо знал, что его противотанкисты всегда держат панораму наготове.
Заняли мы огневую позицию в маленькой складке и тот час же услышали шум моторов. Усталость после многих бессонных ночей как рукой сняло. Бойцы подтащили в лотках снаряды прямо к орудию и стали выжидать.
Все ближе и ближе гусеничный лязг, а в предутренней мгле танков еще не было заметно.
— Видать много их, — сказал кто-то из расчета.
— Это не страшно, — ответил я, — главное маху не давать. Кто опередит, тот и победит.
Была у нас, у истребителей, такая фронтовая поговорка. Если стоишь на танкоопасном направлении — смотри в оба.
И вот послышался голос наблюдателя: «танки справа». А их было немного-немало — десять... против одного нашего орудия.
— Мы их сейчас угостим... — с ненавистью сказал наводчик Соченко.
Огонь открывать было еще рано. Тут надо уловить момент. Подпустить и уж дать, так дать... Но для этого нужна особая выдержка и отвага. Мой расчет состоял из солдат бывалых, фронтовой закалки. Никто не дрогнул, хотя и знали, что будет жарко. Каждый понимал и то, что здесь, на плацдарме, снаряд — на вес золота. Ведь база снабжения была еще на том берегу.
Головной танк противника поравнялся с сухим деревцом, которое служило нам ориентиром. До него было 500 метров.
Много раз я видел в деле сержанта Соченко. Спокойствия он — изумительного. Начал учиться своей специальности в тылу, а доучивался прямо в боях. И любил же он это дело!
Приник Соченко к панораме, а правая рука — за маховик поворотного механизма. Грянул первый выстрел. Снаряд не долетел. Ошибка в дальности. Сказалась плохая видимость. Тут я скомандовал — «наводить в середину». Второй снаряд угодил в гусеницу. Танк завертелся на месте и стал.
Гитлеровские машины шли под углом. Фашисты, завидя, что первый их танк подбит, повернули. Мы сразу этим воспользовались: послали еще два снаряда. Снова танк подбит. Он загорелся. Еще несколько выстрелов — и третий вражеский танк остался на месте.
Остальным гитлеровским танкам также не удалось спастись. Пошли они влево от нас и наткнулись на другие орудия нашей батареи, которые находились в боевых порядках пехоты. А там стояли такие же храбрецы...
Старшина дотронулся до своего ордена «Красной Звезды» и сказал:
— За этот бой...
Затем помолчал он немного и добавил:
— Вскоре я был ранен. Не хотел покидать я родного расчета, но приказано было. Возвратился я уже в другой расчет. Много успели пройти наши войска. И случилось же так, что в новом расчете наводчиком оказался старый фронтовой друг мой Гаврилов. Пришлось нам вместе еще раз послужить любимой Родине. Стояли по-прежнему на прямой наводке...
Капитан Д. ОГОРОДНИКОВ (1950)