Автор статьи: Максим Викторович Попов, Красноярский государственный педагогический университет им. Астафьева
Гносеологический поворот Нового времени сам по себе обусловил рост внимания к когнитивным процессам, протекающим в человеке. Декартовское «cogito ergo sum» задаёт тон не только своей, но и последующим эпохам. Где был бы Кант без cogito Декарта? Однако, заметить со-звучность КПТ и декартовской философии – это лишь половина дела. Напрашивается парафраз «Мыслю, следовательно, эмоционально существую». Джудит настаивает: «Эмоциональное состояние в любой момент времени (как и физические реакции, и поведение) зависит от восприятия ситуации, особенно от мыслей по этому поводу». Да, рационализм Декарта становится не просто теорией познания. Это уже предтеча обоснованной парадигмы, позволяющей копаться в голове человека на правах валидного знания. А ведь оно ставит в центр рассмотрения разум, сознание, мысль – т.е. внеэмпирические сущности.
Однако, при чтении работы Джудит Бек создаётся ощущение, что для неё немаловажным является именно эмпирическое обоснование метода. Не раз она обращает на это внимание. «Когнитивная терапия уникальна тем, что включает в себя целостную теорию личности и психопатологии, основанную на веских эмпирических доказательствах. Спектр ее применения чрезвычайно широк, что также подтверждается эмпирическими доказательствами». Для неё, как и для Бэкона, важно обосновать достоверность знания через индукцию. Что это означает? Что по характеру отношения к методу познания Джудит можно считать типичным эмпириком. Вместе с тем, в отношении к объекту познания, она придерживается рационалистической традиции.
Совмещение эмпирического начала с рационалистическим продолжением не является новым. Тем самым легко совершается тот шаг, который проделала человеческая философская мысль в лице Иммануила Канта. Известно, что он начинал свою теорию познания, как эмпирик, а довёл её до субъективного идеализма. Возможно, это естественное следствие подобного смешения. Во всяком случае, некоторые цитаты Джудит написаны во вполне кантовском духе:
«Не события сами по себе определяют самочувствие людей, а способ, которым они их истолковывают». Влияя на интерпретации, можно изменить не только эмоциональный фон пациента, но и практически его картину мира. Ведь методы КПТ позволяют установить с миром и собой новые отношения, основанные на доверии, спокойствии и позитиве.
Смешение противоположных взглядов, проявившееся на примере новоевропейской философии (Декарт и Бэкон), логично продолжается и на примере более позднего времени. Именно по этим идеологическим направлениям дальнейшее противопоставление идей КПТ. Так по линии Декарта-Канта Джудит работает с когнитивными установками, определяющими бытие пациента. По линии эмпирической, можно заметить совпадение с позитивизмом в аспекте обоснования научности метода. Акцент на солидной эмпирической базе, верифицируемость техник, отнесение КПТ к научной психологии позволяет увидеть в методике Джудит классические позитивистские черты.
Впрочем, такое сочетание не всем кажется странным. Так, некоторые авторы замечают, что картезианское мышление с опорой на рационализм и позитивизм становится основой для формирования научного подхода к оценке и измерению психического, а отношение к человеку как к сложной рефлексивной машине, биологическому организму, существующему по понятным законам, было безусловным шагом вперед с точки зрения научного познания. Хочется напомнить, что рационализм Декарта в его логичном завершении ближе к кантианской онтологической модели, нежели к позитивистской. Более того, отношение к человеку как к машине является примером механистической методологии, берущей начало в трудах Т. Гоббса, которого принято относить именно к эмпирико-сенсуалистической линии развития философии, а вовсе не к рационализму. И если утверждается, что бихевиоризм и рефлексологическая психология были конечными продуктами картезианской философии и позитивизма, то картезианство здесь рассматривается, скорее, как импульс к легитимации «научного» (в позитивистском смысле) познания. Но хотелось бы помнить, что последовательное развёртывание рационалистической логики в гносеологическом ключе с неизбежностью приводит к онтологическому субъективизму. Точно таким же парадоксальным образом, например, механицизм Т. Гоббса завершается деизмом, хотя на первый взгляд одно от другого находится на недосягаемом расстоянии.
Это и есть парадокс – перетекание одной парадигмы в другую. Думается, что совмещение несовместимого (с логико-метафизической точки зрения) в технологии Джудит является следствием такого перетекания, характерного как для философии Нового времени, так и для последующей эпохи.
Итак, один из столпов КПТ – бихевиоризм – очевидно берёт своё начало в позитивистском способе мышления. Другой столп – поведенческая терапия – работает с установками сознания, а это субъективистский подход, легко переходящий в субъективно-идеалистическую онтологию. Такие философские спекуляции не характерны для терапевтов-практиков, что и позволяет им с лёгкостью соединять подчас несовместимые парадигмы в рамках одного метода.
Дальше поиск философских созвучий может идти по известным линиям развития человеческой мысли – научной (в позитивистском смысле) и субъективистской. Первая линия важны для статусности метода. Так, отмечается, что «КПТ является психологическими процедурами, благоприятствующими улучшению самочувствия человека при опоре на научные знания. <…> Принципы, которые сегодня можно найти в КПТ: стремление внимательно наблюдать прежде чем интерпретировать, учет влияния окружающих и телесных процессов».
Возвращаясь к текстам Джудит, можно заметить ясное понимание того, как работа сознания оказывает влияние на восприятие мира (и, тем самым на сам мир): «В целом когнитивная модель предполагает, что в основе всех психологических нарушений личности лежит искаженное, или дисфункциональное, мышление (которое в свою очередь искажает эмоции и поведение пациента).<… >. В ходе лечения терапевт разными способами побуждает пациента осуществить когнитивные изменения перестройку его мышления и системы взглядов и убеждений, чтобы добиться устойчивых эмоциональных и поведенческих улучшений». Вряд ли при этом ставятся вопросы онтологического и гносеологического порядка. Маловероятно, что терапевт задумывается, насколько картина мира, к которой он пытается подвести пациента, реальна и истинна. Задача его в другом – стабилизировать эмоциональный фон через изменение взгляда на себя и на мир. Именно поэтому философских оснований у КПТ объективно быть не может, но могут быть параллельные идеи, схожие мысли, ассоциативные ряды и созвучия.
Далее Джудит пишет в терминах, характерных для феноменологической традиции: «Когнитивный терапевт обычно начинает терапию с того, что выявляет проблемы пациента, лежащие в плоскости «здесь и сейчас»».
Тем самым подтверждается логическая преемственность работ Р.Декарта, Э.Гуссерля и в целом субъективистской традиции. Сам Э.Гуссерль в «Парижских докладах» 1929 г. пишет: «Ни один философ прошлого не оказал столь решающего воздействия на смысл феноменологии, как величайший мыслитель Франции Рене Декарт. Его она должна почитать как своего подлинного праотца. Нужно прямо сказать о том, что изучение «Картезианских Медитаций» способствовало новому оформлению становящейся феноменологии и сообщило ей ту смысловую форму, которую она имеет сейчас и благодаря которой ее можно было бы назвать новым картезианством, картезианством XX века».
По Гуссерлю феномены — это возникающие в сознании, смыслы предметов. И эта мысль довольна близка тому, что пишет Джудит: «Согласно когнитивной модели, эмоции и поведение людей зависят от восприятия ими различных жизненных обстоятельств». Гуссерль сам осознавал, насколько его система близка к психологическим наукам: «Чистая феноменология <…> содержит в себе корни различных наук. С одной стороны, она служит психологии как эмпирической науке. Своим чистым и интуитивным методом она анализирует и описывает в сущностной всеобщности — в особенности как феноменология мышления и познания — представления, суждения, познания как переживания, которые, эмпирически понятые как классы реальных процессов во взаимосвязях одушевленной природной действительности, принадлежат психологии как эмпирически-научному исследованию».
Когнитивный терапевт работает с глубинными убеждениями. «Начиная с детства у людей формируются определенные убеждения о самих себе, окружающих и мире в целом. Самые главные, или глубинные, убеждения — это установки, которые настолько глубоки и фундаментальны, что люди часто не могут их четко выразить и даже просто осознать. Носитель таких идей расценивает их как чистую правду просто потому, что так «есть»».
Это похоже на подход Гуссерля, считающего наше сознание интенциональным, а следовательно, загромождённым изначальными представлениями. Важно осознать это и вернуться к чистому сознанию, что возможно с помощью феноменологической редукции, т.е. вынесения за скобки того, что не присуще чистому сознанию. Для этого пригодится картезианский метод скептического сомнения.
У Джудит есть что-то подобное. Описывая работу с пациенткой она по сути применяет тот же самый метод: «То, чему вам предстоит научиться здесь, в процессе терапии, это выявлять автоматические мысли и оценивать их: отражают ли они действительность или искажены. А теперь давайте подробнее рассмотрим первую мысль. Какие существуют доказательства того, что вы завалите экзамен?».
Через феноменологию можно прийти к созвучиям КПТ и экзистенциальной философии, хотя бы в таком же ключе, каком замечает это А.Б. Холмогорова: «Вопреки расхожему мнению о приземленности и утилитарности когнитивного подхода, хочется подчеркнуть присущую ему экзистенциальную ориентацию, которая выступает в направленности на выявление и анализ конечных оснований нашего взгляда на мир».
В случае с КПТ это понятно – её основатели не остановились только на бихевиоризме. Как пишет тот же автор, в их модели «содержится элемент, мало приемлемый для бихевиористов и сближающий эти подходы именно с психоанализом». Именно это определяет метод, описанный Джудит Бек, как парадоксальный с точки зрения философской логики. Такова природа психологических наук. Претендуя на научность в позитивистском понимании, они имеют дело с сознанием, а оно не дано буквально. Поэтому «научность» психотерапевтических методик не идет дальше сбора N-го количества данных, позволяющих сделать индуктивный вывод и валидности метода. При этом сам метод опирается на представления о субъективности восприятия человеком мира и себя. Т.е. по сути это является идеей о существовании индивидуального бытия, того субъективного мира, который определяет не только внутренние процессы, но и характеристики мира, привычно называемого «объективным».
Если вам интересно глубже погружаться в когнитивно-поведенческий подход, продолжите своё обучение в Ассоциации КПП на Продвинутом курсе КПТ. Новый поток в онлайн-формате стартует уже 29 апреля 2023 года, успейте присоединиться.
