Напомнил мне об этом текст в канале "Трудный русский".
Шуточке про сложность русского языка на примере фразы "да нет, наверное", можно сопоставить вот какое интересное явление в татарском языке.
В современном турецком и видимо в пратюркском было такое окончание третьего лица, способное присоединяться к чему угодно, превращая это слово в сказуемое. Ну, например: О öğretmen-dir. Он учитель. He is a teacher. И вот -dir тут в роли английского is. Думаю, что русские, что татары, говоря по-турецки это -dir "интуитивно" забыли бы, как ненужную ненужность. Где-то читал даже шутку, что во времена существования Османской империи арабские дети (видимо, сирийские), уча османский язык в школе, потешались над предложениями, построенными полностью из арабских слов, к которым добавлялся этот "дыр", и один ученик, в хулиганском порыве, смеялся в глаза учителю, что "турецкий ваш этот и есть "-дыр". Не могу теперь найти, где читал и когда (даже на каком языке читал, не могу вспомнить и выгуглить тоже, если сталкивались с таким, дайте ссылку). Потом, конечно, турецкий от такого избыточного употребления арабизмов очистился, даже с некоторыми перегибами, и даже сделал это немножечко искусственно (насколько вообще к языкам применимо слово искусственно, все же люди творят, в любом случае). И видимо понятно почему, какая у них была травма и от чего.
Так вот, в татарском языке примерно в те же годы существовала мощная грамматическая диглоссия. Из похожих примеров, это современный английский, double negation, т.е. двойное отрицание в формальном языке (письменном языке инструкций) это отсуствие отрицания, а в разговорном - усиление отрицания. Это сводит с ума даже тех, кому английский родной, и не рекомендуется, если хотите, чтобы вас точно поняли.
Так вот, указанный "-дыр" в старотатарском литературном языке был тем же, что в турецком, просто сказуемое в третьем лице. А в живом языке того же периода - показатель неуверенности, т.е. русское "наверное".
Давайте сравним стих классика татарской поэзии Габдуллы Тукая "Пушкинә" (Пушкину) на старотатарском литературном языке и современном литературном (тут оно уже ПУШКИНГА). Лоуренс Аравийский переворачивается в гробу, потому что старотатарский это тот же османский, где арабские и персидские слова с окончаниями -сыз (без) и -дыр (на нем построена вся рифма к Александыр).
Нәзыйрсыз шагыйрь улдың (афәрин!), Пушкин Александр!
Бәнем дә дәрде шәүкым һәм сәнең дәрдеңлә якьсандыр.
Сәнең әшгареңә, бәнчә, агач, даш билә рәкъсандыр;
Агач рәкъс итмәмәк шагыйрь улан инсанә ноксандыр.
Нә чөн рәкъс итмәсен, шигърең мисале шәмсе рәхшандыр;
Нә шагыйрьдер у кем әшгар аңа Мәүлядан ихсандыр.
и
Тиңдәшсез шагыйрь булдың (афәрин!), Пушкин Александр!
Минем дә дәртем-теләгем нәкъ синең дәртең белән бер.
Синең шигырең көенә агач, таш бии, минемчә;
Биемәслек итеп язу кимчелек шагыйрь кешегә.
Якты кояшка тиң шигырең алдында ник биемәсен;
Илаһи илһамга ия булган көчле шагыйрь бит син.
Как я понимаю, в этой грамматике "-дыр" не мог присоединяться куда-то кроме 3-его лица глагола и существительного, прилагательного в роли сказуемого. То есть, найти в старотатарском тексте, например, современное "бара-м-дыр" (ид-у( я)-наверное), видимо не получится.
Сейчас же "-дыр" может присоединиться к чему угодно для выражения неуверенности, но мое личное ощущение, что естественнее ему быть все по прежнему после глаголов 3го лица (ну от того, что именно о 3м лице у нас и больше неуверенности), и после существительных. Еще более естественнее после прошлого неопределенного времни, которое само по себе про неуверенность, например, "ул бар-ган-дыр", тут неувереннось в квадрате, "он пош-елнаверное-наверное". К прошлому определенному точно не присоединяется "-дыр", "бар-ды-дыр" выгуглилось только на какой-то одной странице, ну и мне такое кажется противоестественным.
А вот к будущему неопределенному (бар-ыр наверное пойдет) по-моему крайне редко присоединяется, "бар-ыр-дыр" не поворачивается язык сказать, но вот в интернете ищу, журналисты так пишут, а еще и "бара-чак-тыр" находится, причем не в исторических текстах под влиянием старотатарского или современнх под влиянием турецкого, но местных современных, а эта форма - будущее определенное (бар-ачак точно пойдет), я тут уже хз какой смысл, оттенок и модальность вкладывают, я не вкуриваю. Дело в том, что в некоторых значениях и в разговорном языке "-дыр" не про неуверенность, а как раз про усиление, но это вроде пафосные конструкции, которые как бы дают отсылку к старому языку. Словарь дает фразу "икмәк-тер менә" (буквально, "вот хлеб-он") в значении "клянусь хлебом". Еще уместно "-дер" в перечислении однородных предметов как полный аналог русского "итп" (и тому подобное) - "базарда бәрәңгедер, кишердер, кыярдыр тулып ята" - "на базаре и картошки, и морковки, и огруцов полым-полно (наполнившись лежит)". Модальности неуверенности тут нет. Но, по-моему, "дыр" все увереннее отвечает за неуверенность, а модальность усиления отмирает в нем и держится только на классической литературе.
Короче, "да нет, наверное" тут в полный рост, и похлеще русского :)
Это напомнило мне еще шуточку диджеев "Татар радиосы", которые про что-то шутили "бөкеләр әлбәттә, бардыр", мол "пробки (дорожные), несомненно, есть-наверное". Татарский язык позволяет не нарушать грамматическую структуру при таком смешении модальностей :)
Ну а самой оксюморонистой находкой была найденная в исторической книжке фраза "әлбәттәдер" "несомненно-наверное", если воспринимать "-дер" в модальности неуверенности, но книга старая, и в ней судя по всему "-дер" усилительный.