Терему в Володарске повезло: это музей и местная достопримечательность. Я давно про него знала, но ехать как-то не тянуло. Наверное, потому, что это не тайга) А тут спонтанно собрались и съездили. Хорошее место. И с погодой повезло: тепло, безветренно, туман, травка пробивается, птицы поют.
Николай Бугров был личностью интересной, как и его предки. Всего их было трое: знаменитых нижегородских купцов.
Дед Пётр Егорович Бугров - основатель династии, удельный крестьянин из Семёновского уезда, старообрядец. Прошёл путь от бурлака до богатейшего человека. Именно он начал заниматься мукой, арендовав на Линде несколько мельниц. Также заложил основу речной бугровской флотилии, приобретя баржу. Известен как крупный строительный подрядчик: мостил улицы Нижнего Новгорода, строил здания. Занимался благотворительностью, на досуге плёл лапти. В преклонных годах уехал жить в деревню. Очень хороший человек.
Его сын, Александр Петрович Бугров, приумножил капитал отца, усовершенствовал водяные мельницы, оснастив их турбинами. Также занимался благотворительностью.
Внук, Николай Александрович Бугров, на чьей летней даче мы сейчас и находимся, стал промышленником российского масштаба. Он начал строить свои мельницы на Сейме (до этого Бугровы арендовали мельницы), оснастил их паровыми двигателями, что невероятно повысило производимость. Получил право маркировать свою продукцию государственным гербом и стал монополистом по поставке хлеба в армию. Все рабочие на его предприятиях получали достойную зарплату. Он построил для мельников баню, возвёл в Володарске бесплатную школу, больницу.
Все трое купцов были староверами, а это были ещё те времена, когда старообрядчество считалось вне закона, его легализует только в 1905 году Николай II, за шесть лет до смерти последнего Бугрова. Но их политический вес был настолько велик, что это мало кого волновало.
Кстати, красивейший Малиновский скит, про который я уже упоминала раньше, построен именно на средства Бугрова-младшего.
Николаю Бугрову крайне не везло в личной жизни: в 36 лет он уже пережил трёх жён и трёх маленьких детей. Купец полностью ушёл в работу, управлял огромным состоянием и делами в нескольких отраслях фактически в одиночку. Вёл аскетичный образ жизни. Известно, что Бугров-младший 45% дохода тратил на развитие бизнеса, 45% - на нужды города (строительство общественных зданий, первая канализация, которая не менялась потом сто лет), а оставшееся деньги шли на благотворительность, текущие расходы.
Терем в Володарске был возведён в конце XIX века. Именно сюда приезжал к Бугрову писатель Горький: пить чай с калачами и икрой, беседовать. В своём очерке о Бугрове впоследствии (естественно, после смерти купца) Максимыч напишет нелестно, а местами и оскорбительно. Но это неудивительно: тот для него был сектантом.
Каждый раз, встречая Бугрова, я испытывал волнующее, двойственное чувство — напряжённое любопытство сочеталось в нём с инстинктивною враждой. Почти всегда я принуждал себя вспоминать "добрые дела" этого человека, и всегда являлась у меня мысль:
"Странно, что в одном и том же городе, на узенькой полоске земли могут встречаться люди столь решительно чуждые друг другу, как чужды я и этот "воротило".
Мне сообщили, что будто, прочитав мою книжку "Фома Гордеев", Бугров оценил меня так:
— Это — вредный сочинитель, книжка против нашего сословия написана. Таких — в Сибирь ссылать, подальше, на самый край...
Но моя вражда к Бугрову возникла за несколько лет раньше этой оценки; её воспитал ряд таких фактов: человек этот брал у бедняков родителей дочь, жил с нею, пока она не надоедала ему, а потом выдавал её замуж за одного из сотен своих служащих или рабочих, снабжая приданым в три, пять тысяч рублей, и обязательно строил молодожёнам маленький, в три окна, домик, ярко окрашенный, крытый железом. В Сейме, где у Бугрова была огромная паровая мельница, такие домики торчали на всех улицах. Новенькие, уютные, с цветами и кисейными занавесками на окнах, с зелёными или голубыми ставнями, они нахально дразнили людей яркостью своих красок и как бы нарочито подчёркнутым однообразием форм. Вероятно, эти домики, возбуждая воображение и жадность, очень способствовали развитию торговли девичьим телом.
Забава миллионера была широко известна, — на окраинах города и в деревнях девицы и парни распевали унылую песню:
Наверно, ты Бугрова любишь,
Бугрову сердце отдала;
Бугрову ты верна не будешь,
А мне — по гроб страдать дала!
На одной из таких "испробованных девиц" женился мой знакомый машинист, тридцатилетний вдовец, охотник по птице и птицелов, автор очень хорошего рассказа о жизни пернатых хищников, напечатанного, кажется, в журнале "Природа и охота".
Хороший, честный человек, он так объяснял мотивы женитьбы:
— Жалко девушку, обижена, а — хорошая девушка! Не скрою: за ней четыре тысячи приданого и домик. Это — меня подкупает. Буду жить тихо, учиться начну, писать...
Через несколько месяцев он начал пить, а на масленице был избит в пьяной драке и вскоре помер. Незадолго перед этим он прислал мне рукопись рассказа о хитростях лисы в её охоте за лесной птицей, — помню, рассказ был начат так:
"Ярко и празднично одет осенний лес, а дышит он унынием и гнилью".
Источник: http://gorkiy-lit.ru/gorkiy/vospominaniya/n-a-bugrov.htm
Выглядит убедительно, но я сомневаюсь. Особенно зная, как искажается любая информация при передаче (помните анекдот? "Рыбонька, передай за проезд. Рыба… у рыбы есть кости, кости есть у собаки… Граждане, он меня сукой назвал!"). Словом, чтиво это (опубликованное, кстати, уже в новом государстве) занятное, но нужно учитывать контекст. Кстати, хорошее о Бугрове-младшем или претендующее на объективность там тоже есть.
Сейчас в ярком тереме краеведческий музей. Экспозиция скромная: несколько документов, фотографий, немного предметов из мукомольного производства, несколько старообрядческих костюмов и книг. На первом этаже кости пушистого носорога, немного предметов быта крестьянского дома.
Терем отлично сохранился как внутри, так и снаружи. Внутреннее убранство до нас не дошло, ну разве что только потолок и лестницы. Пианино, несмотря на иностранную надпись, просто примерно совпадает по эпохе.
"Говорят, после революции первое что здесь сделали мужики - изрубили топором рояль", - сказала нам сотрудница музея. Я забыла уточнить, что тут было в 1917 году - ведь к тому моменту Бугров уже умер, а прямых потомков у него не было.
Снаружи домик - чистая игрушка. Радует глаз. Кстати, доподлинно имя архитектора неизвестно.
Интересно, что Бугровские мельницы до сих пор носят имя основателей и поставляют муку нам на стол. Зашли в ближайший сетевой магазин и перещупали пачки на полке, так и есть: вся мука бугровская, володарская.
Видео по теме:
Публикации по теме: