— Ваня, стой! Чуть самое главное не забыла, Боже мой! - вскричала Татьяна и бросилась зачем-то в комнату мимо готового к выходу сына. Выскочив оттуда, она быстро нацепила калоши. - Ты пока проверь, не забыл ли чего, а я сейчас, мигом!
— Давай быстрей, он уже выйти должен! - напутствовал муж.
Александр пожирал глазами охваченного волнением сына так, как смотрят на тех любимых, с которыми прощаются навек. И умирают в душе вместе с ними.
— Женщины! - сказал он с напускным презрением, - ты как, сынок? Морально готов?
— Да всё в порядке, пап.
Ваня глядел на себя в зеркало. Уже сегодня на нём будет военная форма. Интересно, как будут смотреться его светло-рыжие волосы, состриженные под ёж? Две недели подготовки на полигоне, а потом... Донбасс.
Татьяна полетела в огород и припала коленями к пустой, убранной грядке. В состоянии, близком к исступлению, она разгребла верхний слой земли и набрала горсть хорошего чернозёма в маленькую садовую лопату. Она уже хотела ссыпать землю в сшитый ею мешочек с завязками, как вдруг поняла, что земля-то эта привозная, не тверская. Отбросив её, она кинулась к кусту смородины и там, под ветками, нашкребла той же лопаткой кучку родного грунта. Она набрала его в ладонь и, выбрав всё лишнее, с колотящимся сердцем ссыпала в холщовый мешок. Сила родной земли должна уберечь её мобилизованного сына. "Заклинаю, заклинаю, убереги моего Ванечку" - прошептала Татьяна и поцеловала набитую грунтом ткань. Бабка говорила, что дед всю войну прошёл с таким мешочком и вернулся живым.
Ваня с отцом уже вышли к калитке. Как драгоценность, которую не купить ни за какие деньги, мать вложила мешочек с родной тверской землёй в руки сына.
— Вот, Ванечка, всегда в кармане носи, не теряй. Она будет тебя защищать. Прячь, прячь сейчас же в куртку.
За те две секунды, пока Ваня опускал в карман мешочек, Татьяна успела пробежаться беспокойными пальцами по его воротнику и груди, припасть щекой к рыжеватой короткой щетине и вновь ощутить, как сын ускользает от неё, как вырывают Ваню из-под её крыла и отправляют туда, где она ничем не может ему помочь. Только надеяться и ждать. И как такому можно быть готовым? Вчера на работе вручили ему повестку и всё - должен прибыть на следующий день с вещами в военкомат.
— Блажь это всё, суеверия, - высказался муж Александр, - молодёжь нынче в такое не верит.
— Спасибо, мам, - с натянутой от волнения улыбкой поблагодарил Ваня, - автобус до Кашина через 25 минут, надо поспешить к автокассам.
— Всё, всё, идём.
Ваня закинул за спину наполненный вещами рюкзак. Александр открыл калитку.
— Таня, ты посмотри на себя! Колени в земле, на ногах калоши! В таком виде - и по городу!
— Ой, батюшки! Вы идите, я вас догоню, хоть переобуюсь!
— Не успеешь, мам, иди так. Ты в любом виде самая красивая.
— Ой, скажешь тоже, - смущённо отмахнулась Татьяна, но домой возвращаться не стала.
Через пару минут они уже проходили памятник Калязину. Ваня остановился, залюбовавшись видом от смотровой площадки, с которой открывалась главная достопримечательность города - Колокольня Никольского собора. Вид её завораживал любого. Она стояла посреди Волги, одинокая, белоснежная после недавней реставрации. Улица с купеческими домами обрывалась у самой реки, в неё же уходила заложенная при основании города брусчатка. А дальше вода, вода... И она - колокольня - на маленьком островке из искусственного грунта. Когда-то там продолжался город, а колокольня была частью Никольского собора, руины которого уже чуть ли не 90 лет, как покоятся под водой. И основная историческая часть города тоже. В 30-х годах, когда на Волге начали строить плотины и гидроэлектростанции, река разлилась, затопив огромные территории. Десятки тысяч человек остались без жилья и эта калязинская колокольня стоит теперь, как памятник тому времени, и эти два высоких дерева почти у самой воды, по-октябрьскому золотые, стоят с двух сторон от резко обрывающейся дороги, и звонкая, осеняя печаль их листвы до того сплетается с водой и тянется к серебряному шпилю, что кажутся эти деревья полуоткрытыми вратами в дивный, сказочный, потусторонний мир, и каждый раз заставляют Ваню вспоминать легенду о колокольном звоне накануне Великой отечественной войны.
— Мам, расскажи ещё раз о том, как звенел колокол в сорок первом году.
Они шли дальше по улице Ленина, самой ближайшей к Волге. Река, широкая, степенная, с голубизной отражённого в ней неба, открывалась их взорам за нечастыми домами.
— Ой, Вань, да сто раз уже рассказывала. Ты же с детства знаешь на зубок эту легенду.
— Нет, ты расскажи так, как это было со слов дедушки, - упорствовал Ваня и ещё раз оглянулся на колокольню. Стоит, родная, наполненная воздушной чистотой и ангельской печалью.
— Ладно. Было деду где-то 30 лет. Вышел он в июньской ночью по нужде - в нашем доме ведь туалета в ту пору не предусматривалось - и слышит со стороны реки странный гул, такой, у-у-у-у-у, у-у-у-у-у, знаешь, будто в огромную железную трубу дуют с другой стороны Волги. Не понял ничего, вернулся в дом. Гул всё нарастал и нарастал день ото дня, а на рассвете 22 июня весь городок проснулся от колокольного звона, такого замедленного, словно из-под воды, но громкого, требовательного. Люди на церковь смотрят - там спокойно всё. Тогда к реке некоторые пошли и поняли, что звенит от утопленной колокольни - в её подвале был колокол с верхнего яруса, который хотели снять перед затоплением, но он сорвался, проломил все перекрытия и рухнул в подвал. Там и остался. Вот он-то и звенел. А в четыре утра Германия объявила нам войну.
— И потом ещё звенел, да?
— Да, сынок, - подключился к разговору Александр, - во время войны тоже не раз слышали колокол перед крупными сражениями. А после войны он звонил, предвещая трагедии: атомную бомбардировку Японии, крупные землетрясения, ввод войск в Афганистан. Он звонил, когда ещё ничего не случилось, но люди сразу начинали паниковать. Поэтому партийные чиновники решили засыпать и подвал, и колокол, чтобы народ не волновался. С тех пор он умолк.
На остановке уже был народ - кто по делам ехал, а кто провожал таких же призывников. Ваня некоторых знал, поздоровался.
— А что же Катя твоя? - спохватилась Татьяна, - неужели не придёт проводить?
Будущую невестку она не очень любила. Катя вся из себя гордая и деловая, ей уже двадцать шесть лет, старше Вани на четыре года. Фельдшер скорой помощи. В гости - не дозваться. Куда уж там! Гордячка! Думает, что с Татьяной и поговорить не о чем, слишком она для Кати простая.
— Она на дежурстве, но обещала подойти, со мной хотела поехать, - ответил Ваня и всмотрелся в одну из улиц - не идёт ли.
— Ах, вот как! Матери, значит, запретил ехать, а ей можно? - возмутилась Татьяна.
— Ваня! Ванечка! - прозвучал за их спинами звонкий голос и Катя с разгона повисла на шее Ивана, - боялась, что не успею, подвезли меня!
Они поцеловались и Татьяна отвернулась. Ничего особенного во внешности Кати не было: тёмные волосы по-домашнему собраны на затылке, брови тонкие, чуть подкрашенные, глазки маленькие, юркие, как у норки.
— Здравствуйте! - кивнула она родителям Вани, - Ах, вот и автобус. Поехали.
Отец похлопал по спине сына, мать осыпала поцелуями его лицо, глаза застилали слёзы.
— Береги себя, Ваня, и вернись, обязательно вернись, - шептала Татьяна, вцепившись в него. Отрывается... Она чувствует, как отрывается от неё большая часть души и уезжает вместе с ним. Уже БТРы перед глазами, уже видит она, как падает он, раненый, в снег, и расползается по тому снегу кровавая лужа. Нет, нет, прочь! Он вернётся. Он обязательно вернётся домой.
Они стояли там, на остановке, пока автобус не повернул на Октябрьскую улицу. Как она дошла до дома? Не помнит. Сколько пролежала часов, раз за окном уже сизый вечер? Не важно. Всё теперь не важно, кроме одного - её сына, которого призвали на войну.
Не говори, Волга, лучше ничего не говори. Что вы шепчете там, березы, с дальнего пригорка? Что вы можете знать о разорванном пополам материнском сердце? Часто ли дрожали ваши ветви, как её руки, оттого, что сын два дня не выходит на связь? Оттого, что в интернете говорят об очередных потерях? Оттого, что раненые поступают в прифронтовые госпитали по 30-40 человек в день и не всех удаётся спасти? Оттого, что никакая радость победы не сравнится с горем потери? Ничего вы не знаете! Ничего! И ты ничего не знаешь, колокол подводный, и потому - молчи.
Через месяц к ним в гости пришла Катя. Пили чай, девушка стеснялась. Татьяна показывала ей детские фотографии Вани и Катя жадно всматривалась в них, представляла, какими были бы их общие дети. Захлопнулся альбом. Пыль кружилась в разрезах света.
— А можно я возьму его рубашку? Какую-нибудь.
Татьяна открыла шкаф. Висят рубашки на плечиках штук семь. Провела по ним рукой...
— Бери любую.
Катя взяла синюю и, уже не стесняясь, зарылась в неё лицом.
— Им пахнет. Он вернётся. Я знаю.
— Обязательно.
Татьяна потрогала пустующий рукав. Вдруг Катя заплакала. "Это ничего, ничего", - погладила её по плечу Татьяна и тоже разревелась.
В дом вошёл Александр. Увидев картину, испугался, сжал кулаки:
— С Ванькой что? - бросил он глухо, как из бочки.
— Нет, нет, Саш, это мы просто...
— Тю-ю-ю! Ду ры!
Он выбежал на порог, схватился за грудь, отдышался... Хорошо так кольнуло.
Через неделю Катя опять пришла, уже с котом.
— Можно он у вас побудет неделю? У мамы аллергия, а мне уехать надо на семь дней, на курсы. Он неприхотлив, на лоток ходит, жил у меня на работе. Некому больше доверить.
Говорит, а сама глаза отводит, словно скрывает что-то или совесть мучает. Неужели нашла кого-то другого и к нему едет? С современной молодёжи станется. Кота Татьяна приняла, вопросов лишних задавать не стала. Но Катя не вернулась ни через неделю, ни через месяц - выяснилось, что она уехала в числе медиков-добровольцев на Донбасс. Знала, что мать не отпустит, поэтому и устроила тайну.
Уже зима в Калязине. Снегу намело!.. Река замёрзла и по льду можно добраться до колокольни. Татьяна ходит туда, прислоняет ухо к белой стене - слушает. Но нет, нет, ничего не звенит. И не надо. Молчи, Волга, и ты, колокол утопленный, молчи. Ведь он вернётся. И она вернётся. Все они возвратятся домой.
В конце апреля выйдет сборник моих рассказов "Пойдём со мной. Жизнь в рассказах или истории о жизни"! Уже сейчас вы можете оформить предзаказ по ссылкам в Читай-городе и Лабиринте и получите книгу раньше, чем она появится в магазинах.