Вчера я пришла поздно на кладбище.
Шла обычным маршрутом — сначала у Володи свечку зажечь, потом к Маше. И только подошла к Маше — вижу, что не то что-то. Земля рассыпана на плитке и фонариков нет, точнее — верхушек от светодиодных фонарей, а основания разбросаны по могиле, игрушка новая исчезла — прямо в упаковке была, котик белый. Причем пакет валяется на могиле, а кот пропал. И куст роз в горшке — Вера только что купила в Леруа Мерлен тоже исчез. И фонарика в виде лампочки, на берёзе висел — нету. Один фонарь на могиле остался — видимо, корзина упала и прикрыла собой, вот и остался незамеченным. Сначала, правда, подумала, что Вера была, землю привезла подсыпать и намусорила. А потом присмотрелась — нет. Нет новой земли. Да и что она —стала бы на могиле дочери бардак наводить?
Сделала я фото могилки и послала по Вотсапу.
Перезвонила Вера, расплакалась, что больше не может — опять украли, да когда же это прекратится.
— Вера, — говорю, — ты сама понимаешь, что то, что мы оставляем здесь это, считай на улице. Что плакать из-за этого. Сейчас Пасха, а ближе к праздникам всегда чаще воруют. У тебя камера установлена — посмотри, кто. Хоть знать будешь.
На этом и решили. А я пошла к родителям Нади — их проведать, да тоже свечку зажечь. А ветер сильный и хоть зажигалок у меня всяких разных — и с "носиком" и обычные, что на каждом углу продаются — гаснет свеча и всё. Ладно, — думаю, — зайду позже, может, ветер успокоится.
Ветер сильный был вчера. В городе сильный, а на кладбище — чистое поле же, считай — ещё сильнее.
Ушла к своим, там побыла. А потом позвонила мне М. и попросила сделать фото памятника одному мужчине — поближе, потому как она выбирает памятник для сына и вот именно в этом памятнике ей понравилось оформление букв. Пошла я на другой конец кладбища, а навстречу мне пара: мужчина и женщина. Как-то странно себя повели, увидев меня — быстро свернули в сторону с центральной дороги, пошли по узенькой тропинке между могил. Успела я заметить в руках у мужчины огромный пакет-майку, а у женщины — поменьше.
Признаюсь, что не обратила внимания на них. Ну ходят и ходят. Может, проведали на окраине близкого и ещё кого проведать надо на обратном пути. Сделала фото памятника и вернулась к себе. Стала убираться и Вера опять позвонила: нет записи, сбой какой или ещё что, но нет и всё. Приезжал её муж, проверил на месте — работает, а записи нет. Ну нет так нет. Сказала я Вере ещё раз, чтобы не расстраивалась из-за кражи, обидно, да, но что теперь делать — нечего. Это не самое страшное. Поговорили и пошла я к родителям Нади — лампадка-то у меня незажженная осталась. Ещё и кошка охранника ко мне подошла. Такая умница. Говорю ей: "Пойдем к дяде Саше и тете Тоне, свечку зажжем". И что вы думаете — пошла впереди меня, будто знает, будто прочла фамилии — имена на памятниках. Бочком идёт и посматривает на меня — будто показывает дорогу, да за мной присматривает: не заблудилась ли, туда ли иду. Зажгли мы с ней свечку, веник в руки взяла — подмести, смотрю — опять эти мужчина с женщиной. Только в руках пакетов не два, а четыре стало. И цветы несут— и живые, и искусственные. Не видят меня — я-то в черном вся, с памятниками слилась, считай.
Подошли они к памятнику одного дядечки — у него вчера годовщина была и розы живые — хвать из вазы. И дальше пошли.
Позвонила я Вере: наверное, воров увидела, — говорю, но от одной меня они убегут, я пойду задержу их, а ты приезжай побыстрее. И пошла к ним потихоньку, как была с веником в руках, так и пошла. И по случайности муж Веры далеко не уехал, вернулся буквально за пару минут — я иду, а он за мной бежит. А та парочка мешки поставила на скамейку и женщина пошла дальше обход совершать, а мужчина — стоит, и, прошу прощения, писает. Прямо около могил. Ах, ты, думаю, — совсем уже. Стыдно мне стало к нему подходить, но да муж Веры не постеснялся. Подошёл, спросил: игрушки у детей собираете с могил? Говорит: если найду будет плохо. А что их находить: пакеты-то с верхом заполнены. Чего только нет. Вазы, лампадки, медведи, куклы, машинки, кубик Рубика выпал — не поместился. Нашлись и куст роз, и фонарики, и белый котик с этикеткой.
Спросила я: зачем же вы у детей забираете, они же и так несчастные. Женщина, было ругаться начала: кто забирает, она? А я видела?
Я, — говорю, — видела, как вы розы у этого дядечки взяли, а как игрушки брали не видела, но камера записала. Как так? Ведь дети. Про продукты ничего не скажу — для того и кладут, чтобы помянули. Но цветы, игрушки, может, люди за последние деньги их покупают, да и вообще — не вам же принесено...
Вера приехала, начала плакать, спрашивать у женщины: ей бы понравилось, чтобы у её дочери с могилы крали игрушки? Отвернулась женщина, вытерла слезу. Ничего не сказала. Дала честное слово, что больше не будут они этим заниматься. Парень даже насмехаться стал, закурил. Сфотографировала Вера их.
Сказала — ещё раз и в полицию заявление подаст. Они и ушли. А пакеты с тем, что собрала эта парочка, остались. Куда нести? Как узнать — кому из детей принесли медведя, кому куклу?
Четыре мешка собрано — что в наволочках, что в сшитых вручную сумках. Готовились, идя на дело. Запаслись "инвентарём"... Да цветы ещё — куда деть?
Решила Вера к часовне принести, она как раз около входа. Да объявление написать, что это всё было украдено с могил, может, узнает кто куклу, купленную своему ребенку. Хотя шансов мало — не каждый же день ходят люди на кладбище...
Идут люди с кладбища с полными сумками, да с охапками цветов — вот один из признаков такого гнусного воровства. Уж я теперь точно знаю...
Берегите себя и своих близких. Пусть у вас всё будет хорошо. Благодарю вас, что прочли.
С уважением, Женя.
