4. Утром Анжела обнаружила себя спящей рядом с едва знакомым молодым человеком. Лежали они на боку и Ярослав обнимал её сзади - по-другому на односпальной кровати им и не поместиться. Очарование ночи разбивалось об утреннюю реальность: ведь с утра все ночные волнения приобретают другую форму и цвет, становятся менее приглядными и значимыми. Студенческая комната была аскетичной и унылой: занавески на окне, через которые ночью таинственно сочился свет фонарей, оказались выстиранными, почти бесцветными и ветхими, да и само окно, с серым небом за ним, было грязным и облупленным; постельное бельё тоже застиранное, с глупым бабушкинским узором в мелкий цветок, местами виднелись дырки. Бок у Анжелы затёк, она перевернулась на спину, при этом сетка кровати скрипнула. На соседней койке, в полуметре от Анжелы, кто-то сонно закряхтел и взбил подушку.
— О, привет, проснулась, бабочка залётная? - лениво протянул юноша лет девятнадцати.
Сконфуженная Анжела натянула одеяло повыше, чтобы прикрыть голые плечи.
— Ты не Анжела, случайно?
— Да...
— Твой парень искал тебя ночью, всё общежитие обшарил. Денис, кажется. А ты вон где, с моим братом... Ловко!
Позади до предела смущённой Анжелы сладко потянулся Ярослав и поцеловал её плечо.
— Доброе утро, - произнёс он с улыбкой.
— Доброе, - мельком взглянула на него Анжела. Ярослав нашёл под одеялом её ладонь и сжал. Она ответила и подумала, что он не считает её легкодоступной, это была и впрямь волшебная встреча, исключительная... Очарование ночи стало возвращаться.
— О, проснулся, Дон Жуан. - издевательски обратился к Ярославу младший брат. - И не стыдно тебе воровать чужих девушек? Что скажет мама, когда узнает, на что способен её пай-мальчик? Ай-я-яй!
— Помолчи, мелкий, тебе не понять. Для твоего приземлённого мировоззрения это слишком высокие материи.
Ярослав с чувством почесал лоб и стал перебирать раскинутые по подушке каштановые волосы Анжелы.
— Завёл шарманку! Ты, Анжела, не сильно его слушай. Он у нас не от мира сего: идеалист, мечтатель. И это несмотря на то, что будущий серьёзный учёный.
— Именно поэтому я способен мыслить шире. Я вижу человека сразу крупным планом - не той единицей, которую он представляет из себя в социуме, ведь цепь случайностей могла привести его куда угодно: гениальный профессор мог стать бездомным, а круглая сволочь может выбиться в министры и решать народные судьбы. Меня привлекает сама суть человека, глубина его духовности, поэтому мне ближе гениальный, но чуть съехавший с катушек бездомный.
— Но жить с этим чудиком тебе придётся в реальности, которая как минимум приближена к среднему плану восприятия. И что ты будешь делать с летающим в облаках гением, не приспособленным к ограниченным условиям быта?
— Я буду его любить, потому что мы видим мир одинаково и смотрим в одну сторону.
Он посмотрел на Анжелу, она - на него, и оба улыбнулись. На соседней койке фыркнули. Опять заговорил брат:
— Не хочу вас расстраивать, но кровать, на которой вы лежите, принадлежит Игорьку. Он, между прочим, постельное бельё не менял как минимум месяц.
— О, Боже! - подскочила Анжела и перед взором юнца на секунду оголилась её гр удь.
Анжела прижала к себе одеяло и попросила его отвернуться. Пареньку бросилась в лицо кровь, он перевернулся на другой бок, к стене. Ярослав тоже стал одеваться. Их вещи были свалены в одну кучу на прикроватном стуле, и Ярослав рассортировал их - бюстгальтер, водолазку и женские брюки протянул Анжеле, а сам натянул на худощавое тело майку, потом свитер и, наконец, штаны.
— Моя куртка! - спохватилась Анжела, - она осталась в том блоке!
— Сейчас сходим, не переживай. Давай сначала умоемся и почистим зубы. Ах, у тебя же нет зубной щётки... Могу дать свою, если не брезгуешь.
— Я не брезгую, но, кажется, это негигиенично...
— Ты права, лучше пальцем потри с зубной пастой. И в столовую сходим, идёт? Там всё и обсудим без лишних свидетелей.
Осыпавшуюся тушь Анжеле пришлось смывать грубым мылом, отчего кожу сильно стянуло. Брат Ярослава поделился с ней детским кремом, который плохо впитывался, и оттого лицо Анжелы блестело, как смазанный маслом блин. Она промокнула его вафельным полотенцем. Несмотря на то, что она спала совсем мало, глаза были лучистыми, ясными, и это удивило Анжелу - она давно привыкла видеть в зеркале их тревожный блеск и неуверенность.
Они нашли столовую тут же, на Олимпийском проспекте. Оба взяли кофе и сырники со сгущёнкой. Анжелу мучило понимание того, что нужно возвращаться в квартиру Дениса, чтобы забрать вещи. Этот Денис казался уже ей далёким прошлым, он был лишь связующим звеном для встречи с Ярославом, с которым ей не хотелось расставаться ни на минуту. Глядя на него, Анжеле даже не верилось, что они знают друг друга менее суток. С ним было комфортно и уютно, всё лишнее уходило, отпадало, задвигалось на задний план. Роман с Денисом - это как сдуру засаженный черешней сад в северных окраинах Кирова. С первыми заморозками саженцам пришёл конец. А вот если бы с самого начала были вишни... Но кто ж знал, кто знал... До Ярослава в жизни Анжелы не попадались вишневые побеги. То персики, то черешни... Всё было не её и потому не приживалось в душе.
— Ты же не вернёшься после всего к нему? - с беспокойством в глазах спросил Ярослав.
— Нет, что ты... Но у него дома остались мои вещи.
— Так давай сейчас же съездим за ними.
— А что потом? У меня обратный билет только через четыре дня.
— А потом поедем ко мне, у меня комната в Менделеево от работы.
— А после того, как я уеду?
Ярослав обнял её.
— Ты вернёшься как можно скорее и мы будем жить вместе как муж и жена. А заявление в Загс подадим сегодня же. Ты согласна?
Анжела поражённо смотрела на него.
— Соглашайся! Разве ты чувствовала что-либо подобное прежде? Так зачем тянуть, проверять друг друга? Мне всё понятно и так. Это случилось с первого взгляда, ты же чувствуешь?
— Да, да.
Анжела засмеялась, Ярослав тоже захихикал. Замирая о счастья, они поцеловались, и этот поцелуй был не только выплеском страсти, но и единением двух давно одиноких душ.
— Всё это так... Так быстро, - промурлыкала Анжела.
— Не бери в голову. Время существует только у нас в голове, оно относительно наблюдателя, мы сами его создаём. Кому-то нужны годы, чтобы что-то понять, упустив при этом множество возможностей, они тянут и тянут, сомневаются... А другим достаточно мгновения, чтобы всё осознать, и тлеющая искра жизни взрывается в них, превращаясь в негаснущий огонь.
— И какой же учёный так говорил?
— Моя бабушка. Она преподаватель физико-математического факультета в Перми.
Предыдущая *** Начало