"Ледяной дом" - роман, в котором автор, Лажечников, верен истине в главном (в исторической обстановке), но с характерами исторических лиц обращается весьма вольно. Повествование получилось непредсказуемым и захватывающим.
Придёт время - "Ледяной дом" переведёт на французский сам Александр Дюма. И будет очень удивлён, узнав, что это - НЕ подражание ему, Лажечников его опередил! Роман вышел в свет в 1835 году, когда Дюма в России ещё не знали, да и во Франции он был известен только как драматург. А вот ведь какой сходный образ мысли: русский романист преспокойно превращает злодеев в героев и наоборот, и при этом строит эпизоды, как театральные сцены. Зрелищно, сводя авторский текст едва ли не к одним ремаркам. Шутовская свадьба, безумный праздник в ледяном дворце - всё это само просилось на сцену!
А каким на самом деле был кабинет-министр Артемий Волынский?
Если одним словом - титан. Один из тех, чей размах поражает. Образование - лучшее во всём окружении Петра Великого. В двадцать четыре года - блестящий дипломат, в двадцать шесть - талантливый администратор, устроитель Астраханской губернии. И - потерял расположение Петра, попавшись на мздоимстве, поистине, выдающемся. Чуть скромнее, чем у Меньшикова. Но даже после этого сумел жениться на царевне - двоюродной сестре Петра!
Его взлёт и падение при Анне Иоанновне трактовались однозначно: встал во главе русской партии, пытаясь покончить с немецким засилием, с "бироновщиной". Но императрица опиралась на Бирона по причинам, скажем так, личным - и предпочла избавиться от его противников. Чем не сюжет для писателя - патриота? Осталось лишь придумать прекрасную цыганку Мариорицу, и вот перед нами совершенный романтический герой. Честный, пылкий, глубоко порядочный - и при этом увлекающийся страстно и безоглядно.
Знал ли Лажечников истинную причину казни Волынского?
Знал, но известные ему архивные документы невозможно было обнародовать даже в пересказе. Ведь главным обвинительным документом стал его "Генеральный проект» об улучшении в государственном управлении". Мечтал Волынский не более, не менее, как об ограничении самодержавия, системе выборов, о всенародном образовании начальном, а для дворянства - обязательном высшем. О реформах управления и судопроизводства. И тут же, в его деле, доказательства громадных взяток. Как будто речь о двух разных людях!
Но это - о человеке, порождённом противоречивой эпохой.
Хотя... можно ли представить себе эпоху БЕЗ противоречий?
И в романе "Басурман" Лажечников уводит читателя в пятнадцатый век, но в России, как известно, "все времена - переходные", а в Европе - "что ни век, то век железный". Где лучше? Везде хуже, но очень по-разному...
Работать - позорно? Люди, чего - то достигшие в жизни, не работают? В крайнем случае, служат. Шпагой. Именно так считал барон Эренштейн. Каким же позором кажется ему то, что его сын получил профессию!
Антон Эренштейн, молодой талантливый врач, приехал работать в Москву по приглашению Ивана Третьего. И неприятно удивлён тем, как здесь воспринимают немца: здесь уверены, что нет и быть не может никого, хуже ливонцев, а если немцы ещё западнее - значит, они ещё хуже. Сам царь протягивает иностранцу руку для поцелуя - и тут же ему подают миску с водой - отмыть...
С "латинами" здесь предпочитают и не разговаривать - и в то же время просто умирают от любопытства: какие они?
Антон определён на постой к опальному боярину - и боярин делает для немца отдельный вход. Чтобы даже случайно не столкнуться. Но так хочется глянуть хоть в щелочку, как это - жить не по - нашему? А уж как это любопытно его дочке - теремной затворнице!
Что - нибудь изменилось? Разве и сегодня мы не относимся к "западу" со смешанным чувством любопытства, зависти - и лёгкой брезгливости?
А "запад" представлен, помимо главного героя, архитектором Аристотелем Фиораванти. Он уже не первый год работает в Москве, и уверяет Антона, что Европа устала. Стареет. А русские - это народ - младенец. Бог весть, каким богатырём он вырастет...
Но вот, к лекарю - басурману решился обратиться русский. В потёмках, тайком приходит старый боярин. Ведёт мальчика-раба:
- Чернокнижник, выточи у него кровь и залей мне. Помолодею.
Антон честно ответил, что это невозможно, но потом долго думал, кто же бОльшие варвары - пожирающая себя Европа или отгородившаяся от цивилизации Россия?
А если бы было возможно - взял бы он на себя такой грех: погубить молодую жизнь ради мерзавца? А если бы боярин не был мерзавцем, если бы он по душе своей заслуживал второй жизни - тогда как? Можно?!
Вопросы двадцать первого века...
А ведь Антон Эренштейн - тоже лицо историческое. Правда, известен он именно своим несчастьем: взялся вылечить татарского царевича - и не смог. Умер пациент.
Какой простор для работы писательского воображения: был ли "басурман" излишне самоуверен, или жаден до денег, или обладал какими-то тайными знаниями, позволяющими надеяться на благополучный исход? В романе - знания и талант. То, что молодой народ научится ценить ещё очень не скоро.
Но читатель девятнадцатого века, читая о темноте предков, подрастал в собственных глазах. И ирония по этому поводу неуместна.
Разве "подрастание" читателя - не первейшая задача литературы?
