Возвращаясь к теме великого и вечного - науки, я всегда вспоминаю путешественников далеких лет, открывавших и изучавших то, что сейчас для нас кажется совсем простым и обыденным - "Черный" континент, Южную Америку, австралийские леса, каракумские пески, Антарктиду, Закарпатье...
Но были и путешественники-интернационалисты, связывавшие религии, времена и народы. Эти люди жертвовали своей жизнью и здоровьем ради объединения наций, слома безумных стереотипов, преодоления религиозного преследования и расизма, а потому мы как цивилизованные последователи и преемники тех смельчаков должны знать об их достижениях.
Одним из них был величайший швейцарский изыскатель, исследователь, писатель, криптолог и арабист, признанный человеком года в своей стране в 1993, 2003 и 2005 годах и считающийся достойным 25-го места среди лучших иностранных путешественников от лица Российского Географического Общества. Я говорю об Иоганне Людвиге Буркхардте, человеке, чьи 32 года жизни были наполнены тяжелой борьбой, ироничными поворотами судьбы и титаническими событиями чуть ли не от рождения. Начнем же с конца.
В Каире, в одном из богоугодных домов при мечети Бит-их-Куахра, умирал шейх Ибрагим ибн-Абдулла. Забытый всеми, нищий, полуслепой, высушенный от лихорадки, обездоленный, но твердо хранящий память о своей бурной жизни, Ибрагим перед последним вздохом увидал того лихого сопроводителя-нубийца, что пытался нагло ограбить шейха, а потом и закопать живым под землю, однако мановением руки судьбы-злодейки стал его лучшим другом в диком и далеком Судане, пусть и ненадолго. Некому, кроме местной служанки, было рассказать о своей жизни, поведать о приключениях и странствиях. На следующий день, когда Господь уже забрал несчастного в лучший мир, она и передала известие о его кончине в надлежащую инстанцию, после чего все, что оставил при себе шейх, досталось...
Но вернемся в начало.
Людвиг родится в 1784 году, 24 ноября, в Лозанне, и о таком детстве, как у него, мечтали многие - отец, Иоганн Рудольф Буркхардт, полковник швейцарской армии, торговец шелком, член масонской ложи "Либертат", друг Гиббона и Гёте, приходился родственником сэру Джозефу Бэнксу, географу-академисту и спутнику капитана Кука, и секретарю английского Африканского Общества - сэру Гамильтону. Иди все своим чередом - и умный, сообразительный наследник купеческой династии Буркхардтов стал бы порядочным бюргером, преувеличил состояние отца и возможно стал бы губернатором одного из кантонов Швейцарии. Все изменилось, когда на западе появились французские знамена.
Буркхардт-старший начал финансирование борьбы страны со вторгшейся в Швейцарию армией генерала Наполеона и выступил против Питера Окса, сторонника новых республиканских профранцузских порядков. Его бросили в тюрьму, а Людвиг, потеряв надежду на возвращение отца, по его настоянию отбывает в Германию, где в Лейпциге и Гёттингене слушает лекции Блуменбаха, а затем участвует в клубе швейцарских эмигрантов "Freie Schweiz" ("Свободная Швейцария" с немецкого), познакомившись в нем с умнейшими земляками и талантливыми потомками политиков того времени. Напоминаю, что несмотря на помощь родовитых родственников жил он в полном одиночестве, а было ему тогда лишь 16 лет.
Но и в Германии неспокойно. Людвиг едет в Англию и прилежно учится в Лондоне, а затем в престижнейшем в начале XIX века в Западной Европе Кембриджском университете. Именно там молодой швейцарец заболел Востоком - миром, совершенно далеким для рядового европейца и даже как-то странно не интересующим ни географов, ни разведчиков, ни торговцев. Он штудирует копии Корана, найденные им чудом в старинной маленькой мечети в графстве Кент, по Авиценне и Фирдоуси изучает арабский язык, исследует обряды мусульман-арабов и ливанских христиан - маронитов. Им движет желание показать этот мир Западу, столь отдаленному от всего экзотического и погрязшему в войнах, алчности, разврате, бедноте и колониализме.
Для своей будущей экспедиции на Ближний Восток Людвиг готовился серьезно - он на потеху зевакам босиком обходил Кембридж, питаясь при этом восточными овощами и мясом худосочных коз, завозимых из османской Анатолии, и работая над своими статьями и научными эссе на открытом воздухе круглый год.
К 1809 году Буркхардт уже был непризнанным знатоком шариата вдобавок к тому, что считался самым "посвященным" в дела Востока человеком в Британии. В это же время лондонское правительство, потерявшее множество союзников и свои позиции в Европе из-за блестящих побед императора Наполеона, активно искало способы обогатиться за счет чего-то кроме индийских и южноафриканских колоний. Вскоре перед глазами английских лордов возникла карта огромной, дикой и неосвоенной земли - Африки. Помимо Египта, Капской колонии (регион на южной оконечности Африки) и 30-ти километровой полосы у побережья о "Черном континенте" европейцы не знали ровным счетом ничего. Им неведомы были ни истоки могучих рек по типу Нила или Нигера, ни тамошние страны, ни климат. Но все прекрасно знали, сколько золота, серебра, специй, и, главное, чернокожих рабов шло оттуда. Ведь невольники - это важнейший товар для атлантического торгового треугольника. В обмен на всякие безделушки и галантерею африканские царьки продавали своих "сограждан" европейцам, после чего невольников отправляли в Новый Свет, в частности в Мексику и Бразилию, где несчастные обменивались на промышленное сырье. Для изучения вопроса ценности глубин Африки в Лондоне образовалась научная "Ассоциация содействия открытию внутренних областей Африки". Ее создание в этот эпизод истории было для Людвига невероятно удачным, так как 25-ти летний энтузиаст-арабист уже три года ожидал возможности отправиться на Восток. Но вот беда - именно Ближний Восток за эти годы кроме сотни-двух миссионеров так и не заинтересовал в Европе никого, а потому о путешествии туда просто так стоило забыть и выбрать новый и более хитрый маршрут. Поговорив со своим двоюродным дядей Джозефом Бэнксом, швейцарец предложил Ассоциации свой труд в качестве агента под прикрытием, разведчика местности и переводчика, и пускай путь его будет лежать через любимые душе Людвига Сирию и Египет, конечной точкой станет стратегически значимый ливийский караван-сарай Феццан, откуда почти наверняка все рабовладельческие торговые маршруты лежали к Центральной Африке, самой населенной негритянским населенем области мира.
В марте 1809-го Буркхардт, добившийся-таки разрешения на поездку от Ассоциации, покидает Англию и направляется в Алеппо (тогда назывался Халеб), где собирается дотошно изучить весь арабский язык. Людвиг преобразился до неузнаваемости: он отпускает длинную бороду, надевает чалму, учит индусский язык, так как для имиджа маратхского торговца ему требовалось вести на нем торговлю в своей мучной псевдолавке и общаться с индийцами в купеческом квартале Алеппо, получает образование истинного знатока шариата, пишет своей кровью комментарий к Корану и постепенно ассимилируется с местными жителями - сирийцами и тюрками. За три года после своего приезда в Халеб он побывает в величественной Пальмире, финикийском Баальбеке, диком Хауране, рыночном Дамаске и Кумане, где повидает руины храма общества "детей солнца", предвосхитивших в своих догмах христианство. Он исследует, зарисует и опишет склоны Ливана и долину Оронт, озеро Хула и истоки Иордана, обьяснит феномен солености Мервого моря и даже послужит переводчиком с индийского при муфтии Иерусалима. К 1812 году Людвиг выучил арабский язык настолько, что знал 150 поэтических синонимов к слову "вино", изъяснялся на 19 палестинских и сирийских диалектах, мог читать зеркальное изображение зашифрованных стихов Омара Хайяма и Шираха ибн-Айлаба и трудов Авиценны и запросто в речи переходил со своего национального ретороманского и немецкого на индийский и арабский.
Он оставил нам ценнейшие пособия по арабскому и словарь в 19 000 слов этого языка и вплоть до волны интереса европейцев в 1840-х годах к теме ислама считался вообще единственным европейским арабистом. При этом постоянно расширяя свои знания в криптологии и научившись вскрывать шифры посланий доверяющего ему иерусалимского муфтия турецким пашам и местным светским чинам, что, кстати, стало позже одной из причин его переезда в Каир.
Теперь, когда ни один придирчивый глаз не отличил бы его от араба, наученный правилам жизни и обычаям местных жителей и разобравшийся в восточных порядках Буркхардт отправляется в столицу вассального османам Египетского эялета Каир. По пути Людвиг доезжает до юга Иордании, в область легендарной Петры. Долина, где лежат развалины Петры, называется Вади Муса (то есть долина Моисея), и арабы считали, что на горе Хор, возвышающейся над старинным городом, расположена могила брата Моисея Аарона. Буркхардт заявил, что дал обет принести на вершине горы Хор жертву Аарону. Вскоре он нашел проводника, который должен был помочь ему исполнить обет. И вот наконец узкое ущелье между горами открыло Буркхардту, первому из европейцев, свою удивительную тайну вырубленного в скале прекрасного дворца царей Набатейского государства, известного еще римлянам. Дворец, опирающийся на фасаде на шесть колонн и выходящий наружу мощными, вытесанными из скал дверьми, поражал своей стройностью и одновременно неподдающейся воображению древностью. Грандиозное сооружение будто бы застыло в истории. Тут Людвиг чуть было не выдал себя, начав по своей научной привычке проводить математические замеры дворца.
По прибытию в Каир Буркхардт, отправив часть сведений Ассоциации, расписывает второй этап путешествия, казавшегося теперь фантастичным - он рассчитывал дойти до Мекки, причем не со стороны Палестины и аравийского берега, а по неизвестной африканской земле - из Египта в уже знакомый нам Феццан и далее по Судану. Скажете безумно? Для Буркхардта - вовсе нет.
