Бронислава чётко понимала, чего хочет от жизни: построить карьеру, а уж потом выйти замуж. О детях она старалась не думать, склоняясь к тому, что нужно жить в своё удовольствие. А ответственность за кого-бы то ни было, это уже не стопроцентная лафа. И фигуру портить... впрочем, технологии сейчас таковы, что можно не вынашивать ребёнка самостоятельно, это сделает суррогатная мать. Многие известные дамы таким образом избежали родов. Так что, годам к тридцати пяти - сорока можно будет подумать об этом.
Мать девушки, профессор кафедры славянской филологии, была только "за". Она не торопилась становиться бабушкой. Лет двадцать назад она разошлась с отцом дочери, и теперь регулярно меняла любовников, последний из которых был чуть старше Брониславы. Звали его Врам, он был инструктором по йоге, абсолютно безбашенным. Иначе, зачем бы ему связываться с женщиной, годящейся ему в матери? Именно Врам и стал причиной разлада Брониславы с матерью. Той вдруг стало казаться, что дочь имеет виды на любовника.
Сначала Бронислава стала замечать, что мать общается с ней подчеркнуто сухо и избегает встреч.
— Мам, я сегодня пораньше заканчиваю, хотела заехать к тебе.
— Зачем? — голос Анны звучал равнодушно.
— Ну как.. давно не виделись, я подумала...
— Я сегодня иду в театр, на премьеру, а завтра у меня по плану зубной врач, — перебила Анна Давидовна, — можешь заскочить ко мне на работу в четверг, после шести. Удобно?
— Как скажешь, — Бронислава повесила трубку и задумалась, пытаясь найти объяснение столь странного материнского поведения. Может быть, это Врам настроил мать против неё? Хочет прибрать к рукам квартиру и уникальную библиотеку, которая, по оценкам специалистов, стоит целое состояние?
На следующий день, поздно ночью, раздался звонок в дверь. Бронислава никого не ждала: переодевшись в пижаму, она лежала в постели и читала перед сном. Открыв дверь, она отступила, впуская возбуждённую Анну Давидовну. Та сразу прошла в комнату. Пробежала взглядом по разобранной кровати, шкафу, комоду и остановились на репродукции Пикассо "Спящая рядом со ставнями".
— Никогда мне не нравился этот художник! Как можно повесить эту мерзость в спальне! — проворчала она, — ты одна?
— Одна, а ты думала? Да что стряслось-то, мама, на тебе лица нет!
— В общем, случилось то, что рано или поздно должно было случиться... Он меня бросил!
Анна Давидовна отдала дочери плащ и поправляя причёску, отправилась прямиком на кухню, — выпить есть?
— И ты... ты пришла искать его у меня? — повесив плащ, Бронислава встала в дверях кухни, скрестив руки на груди. Холодность матери, наконец, нашла объяснение.
— Мне просто нужна поддержка, — стараясь не смотреть в глаза дочери, сказала мать, — налей коньячку, я помню, у тебя был.
— Я всегда наивно полагала, — с горечью отозвалась дочь, открыв шкафчик и доставая оттуда початую бутылку коньяка, — что наши с тобой отношения не в силах разрушить никто!
— Да, это так, я и не собираюсь ничего разрушать... однако Врам... ты понимаешь, он так непостоянен, я хочу тебя предупредить, чтобы ты не связывалась с ним!
— Да с чего бы? У меня нет привычки отбивать любовников, тем более, у родной матери!
Бронислава плеснула в бокалы немного коньяка и достала коробку шоколадных конфет, что лежала у неё с Рождества.
Анна Давидовна поднесла свой бокал к губам, но опомнившись, подняла тост — за нас, дорогая!
— За нас, — Бронислава подняла бокал, и подержав, поставила. Утро обещало быть не из лёгких: надо было встречать иностранную делегацию, — останешься, я постелю? — спросила она Анну Давидовну.
— Нет, нет... спасибо, я поеду, вдруг он вернётся! — ответила та.
— Кто? Врам? Мам, ну ты что?! Ну где твоё самоуважение! — не выдержала Бронислава, — он крутит тобой и помыкает, а ты... ну нельзя же так!
— Много ты понимаешь, — грустно усмехнулась Анна Давидовна, — доживёшь до моих лет, я погляжу, как запоёшь!
— Ну уж я точно не позволю никому так над собой издеваться! Захотел пришёл, захотел ушёл! И вообще, ты не обижайся, ма... он на барана похож, твой Врам. Прямо вот... Баранище! Ты же у меня умница, что тебя с ним связывает?
— Не надо! — мать опрокинула в себя коньяк, — завидуй молча, доча!
— Да было бы чему завидовать! Ладно, пойду постелю тебе и надо баиньки. Ещё не хватало нам из-за Врама ругаться! — и Бронислава пошла на балкон, чтобы достать раскладушку.
Когда она вернулась, Анны Давидовны не было. Бутылка коньяка тоже исчезла. Бронислава высунулась в окно, и увидела, как мать идёт в сторону проспекта.
— Мама! — крикнула Бронислава, — вернись, пожалуйста!
Но Анна Давидовна махнула рукой и вышла на дорогу, где тормознув машину, села в неё и уехала.
Ситуация осложнялась тем, что Бронислава в свои двадцать семь лет была девственницей и это обстоятельство, как ей казалось, мешало понять и оценить поступки Анны Давидовны относительно любовника.
Бронислава была привязана к матери. Та вырастила её без отца. Когда надо, была строга, но случались с ней и приступы материнской любви. Вот по ним Бронислава особенно тосковала. Она видела, что мерзавец Врам крутит матерью как хочет, и решила положить этому конец. Она долго думала перед тем, как набрать его номер.
— Алло! — раздался тихий, низкий голос.
— Врам? — нам надо встретиться и кое-что обсудить, — сказала Бронислава.
— Кто говорит? — спросил мужчина.
— Давайте встретимся сегодня, в кафе "Круг" в семь часов? Мне очень нужно с вами поговорить, Врам!
— Ээээ... сегодня не могу, давайте завтра, в "Сохо", в девять. Подходит?
— Хорошо. Завтра в девять, в "Сохо".
— Как я вас узнаю, прекрасная незнакомка?
— Я сама подойду, — Бронислава положила трубку. Лицо её горело. Каков мерзавец, а? Но с другой стороны, он и не обещал хранить верность Анне Давидовне, на что та не раз жаловалась.
Весь следующий день Бронислава витала в облаках — это заметили все её коллеги. Она мысленно выстраивала диалог с Врамом, чтобы быть готовой к любому повороту событий.
В половине девятого она вышла из дома и направилась в центр города пешком. "Сохо" — модное местечко, попасть туда без записи было сложно. Поэтому, увидев очередь перед входом, Бронислава несколько растерялась.
— Меня ждут, — сказала она охраннику и шепнула фамилию Врама. В фойе девушка-хостес проводила её к столику в одной из закрытых ниш. Врам ждал её, и, казалось, совсем не удивился.
— Здравствуй, — просто сказал он, — голодная?
— Нет, — смутившись под его горячим взглядом, ответила Бронислава. Весь блестяще выстроенный диалог вылетел из головы.
— Ну, я всё равно уже заказал кое-что, — сказал он, — здесь, кстати, очень вкусные авторские чаи. Пробовала "Эдит Пиаф"? — великолепный чай с цветами апельсина и манукой. Лучшее средство взбодриться после тяжёлого дня!
— Да, — кивнула она, — то, что нужно!
Пока официантка несла чайник и расставляла чашки, Врам не сводил с Брониславы внимательного взгляда.
— А ты красивая, — сказал он наконец, — я весь в нетерпении, что привело тебя ко мне?
— Оставь маму в покое, — выпалила она и добавила: — пожалуйста.
— Ты не поверишь, но мы расстались с Анной несколько дней назад, — Врам взял пузатый чайничек и стал аккуратно наполнять чашки.
— Не мучайте её. Не давайте лишних надежд... Уходя, уходите!
— Мне кажется, или малышка Станислава говорит лозунгами? Я рассчитывал на более приятную беседу, — по лицу мужчины пробежала тень.
— Меня зовут... впрочем, неважно. Врам, я рассчитываю на вашу порядочность. Вы...
— Если честно, я думал, что ты будешь уговаривать меня вернуться к Анне. Она чудесная, умная, интересная женщина, но нашим отношениям пришёл конец. Я честно сказал ей об этом, Станислава.
Он встал и подсев к ней, убрал прядь волос с её лба:
— Интересно, как тебя зовёт твой мужчина в моменты нежности? Станя? Слава? Стасенька? — он придвинулся так близко, что она ощутила жар его тела. Хотела отодвинуться, но не смогла — Врам притягивал её. В голове путались мысли, о том, что она скажет матери, если...
Проснувшись утром в чужой постели, она посмотрела на спящего рядом мужчину и закрыла лицо руками.
— Доброе утро, Стасенька, — лежащий рядом приоткрыл глаз, — хочешь кофе в постель, моя принцесса?
Он встал и не стесняясь своей наготы, прошлепал босой на кухню.
— Тебе с молоком? — крикнул он оттуда.
— Я ничего не хочу, — она быстро встала и обнаружив свои вещи рядом с кроватью, стала спешно одеваться. Она ненавидела себя, чувствовала себя грязной и подлой.
Схватив сумку и плащ, она хлопнула дверью и побежала по ступенькам вниз. Врам, открыв дверь, что-то кричал ей вслед, но она не слышала. Случайные прохожие видели, как из подъезда дома выбежала молодая, стильно одетая, но взъерошенная женщина. "Дура, дура, дура!" — ругала она себя и била по щекам.
Дома она немного успокоилась. Приняла ванну и старалась подумать о чём-нибудь отвлечённом: о работе, например. Но в голову настойчиво лез инструктор йоги, он нежно гладил её вздрагивающие бёдра, и шептал: "Что за имя Бронислава? Оно не подходит тебе, ты... ты красивая, нежная... не броненосец какой-нибудь... тебе подойдёт Маришка или Юленька! "
И она соглашалась быть Маришкой и Юленькой, лишь бы только он продолжал играть с ней в эту игру, о которой она раньше только читала в книгах о неотантре.
Теперь она прекрасно понимала мать. Таких, как Врам, надо помечать специальными символами, чтобы порядочные девушки издалека видели опасность и обходили этого "инструктора" за километр.
Раздался телефонный звонок. Звонила мать, она заболела и просила купить и привезти ей лекарства, выписанные врачом. Для Брониславы это было испытанием. Она боялась, что мать сразу её раскусит, потому что она перестала быть прежней.
— А, заходи, заходи, дорогая, — приветствовала её мать, — привезла?
— Здравствуй, мамочка, — Бронислава поцеловала мать в щёку, — да, всё купила, что ты просила. И ещё вот! Она достала маленький горшок, в котором сидел цветок алоэ. Как она вычитала, это растение прекрасно лечит насморк и простуду. Она специально для матери купила его в цветочном магазине. Но мать замахала на неё руками:
— Что ты, что ты! Забирай его назад! Ты что, не знаешь, что цветы в горшках не дарят?!
— Мам, я слышала, что сок алоэ хорош от простуды и в косметике его применяют, — без задней мысли сказала Бронислава.
— Нет, нет, я не возьму! Ты что, задумала меня извести?
Бронислава пристально посмотрела на мать.
— Мам, ты в своём уме? — спросила она, — зачем ты так?
— Думаешь, я не знаю? Я всё знаю! — прищурилась Анна Давидовна.
— Что ты знаешь? — упавшим голосом произнесла Бронислава.
— Что ты не моя дочь! Ты внедрилась под именем моей Бронечки, но ты не она!
Спустя две недели, Анну Давидовну положили в психиатрическую лечебницу, после того, как она набросилась на свою коллегу, обвинив её в том, что она не та, за кого себя выдаёт.
Это сильно подкосило Брониславу. Она чувствовала и свою вину в случившемся. Врам несколько раз звонил ей, предлагал встретиться, но она считала его причастным к заболеванию матери и вешала трубку.
Рассуждения были такие: в возрасте Анны Давидовны женщины занимаются садом, или внуками, или самообразованием... мало кто озабочен йогой и тантрическим сексом. От этого, наверное, мама и пострадала!
Навещая её в больнице, Бронислава надеялась на улучшение, и иногда казалось, что мама вполне адекватна. Анна Давидовна сильно похудела, и время от времени просилась домой, но врачи были категорически против.
Еще через месяц Бронислава поняла, что беременна. С твёрдым намерением сделать аборт она пришла в Женскую консультацию. Был конец рабочего дня. Пожилая врач задавала Брониславе вопросы, и записывала ответы.
— Как странно поворачивается порою жизнь, — сказала наконец врач, — только что от меня вышла женщина, которая вот уже десять лет не может зачать ребёнка, а вы с такой лёгкостью избавляетесь от первенца.
— А я не могу и не хочу становиться матерью сейчас!
— Простите, но когда, как не сейчас? Вы уже и так, по современным меркам, "старородящая". Чего ждать? Чем старше женщина, тем больше проблем может принести беременность. И... второго шанса может не быть.
— Дайте направление, я подумаю над вашими словами, — Бронислава не собиралась спорить, но её жизненная установка на карьеру и жизнь для себя грозила дать трещину.
— Хорошо, я выпишу направление, — глядя на неё поверх очков, сказала доктор, — решать, конечно, вам.
Визит Брониславы в женскую консультацию не остался незамеченным. О беременности сначала узнала одна подруга, а после и все знакомые. Узнал и Врам, и сложив два и два, мгновенно примчался домой к Брониславе.
— Как честный человек, — начал он, встав на колени и вручая ей букет роз, — предлагаю руку и сердце!
Губы её разомкнулись... она готова была забыть обо всём, броситься в объятия единственного мужчины, которого знала, но в последний момент вспомнила, что он бывший любовник её матери, и это её моментально отрезвило:
— Нет, Врамчик. Прости, но нам не по пути! — отвернулась она от него.
— Как не по пути? — сверкнул он глазами, — а мой сын? Ты носишь моего ребёнка, я клянусь быть хорошим мужем и отцом! — увидев в её глазах сомнение, он продолжал: — я хочу этого!
— А я нет! Уходи, Врам.
В назначенную дату Бронислава явилась в больницу. Её положили в отделение, где лежали женщины с маленькими сроками беременности на сохранении, а также те, кому поставили диагноз "замершая беременность" с тем, чтобы уточнить его.
Одна девушка постоянно плакала. Бронислава спросила, что с ней.
— Я сама виновата... часто стояла у плиты, вот, на этом уровне как раз... — она показала на живот, — у меня замершая... но, может быть нет? Завтра утром будут делать УЗИ, и тогда прояснится. Ну, а ты?
— А я на аборт, — тихо сказала Бронислава.
— Господи, ну где твоя справедливость?! — вскричала девушка обращаясь к небесам, и повернувшись к Брониславе, добавила шёпотом: — ты можешь пожалеть потом! Я тоже сделала ... это не плита, я знаю... у меня уже третий раз замирает ребёнок на десятой неделе, когда я сделала тот злосчастный аборт!
— Не пожалею! Я плохая дочь, из меня получится некудышняя мать. Нет, я всё для себя решила!
Через год в клинике умерла Анна Давидовна. Бронислава заметила на похоронах и Врама, которому о смерти женщины сообщил кто-то из общих знакомых. Она ждала, что он подойдёт и выскажет ей соболезнования, но этого не произошло. Инструктор по йоге даже не взглянул на неё.
