Шла к машине, не чувствуя вообще ничего. Вот вроде бы живешь, дышишь, двигаешься, но даже запахи не чувствуются. Был теплый осенний день, солнечно, небольшой ветер, я не ощущала ничего — температура воздуха, ощущения тела, эмоции — все осталось там. Единственное, чего хотелось — добраться до дома скорее. Антон ждал в машине, когда я открыла дверь, он вздрогнул и торопливо убрал с сиденья коробку с какими-то сладостями. «Профитроли с ванильной начинкой» - успела прочитать я. Он настойчиво подсунул мне вскрытую коробку, я машинально взяла один, разжевала, не чувствуя вкуса, поблагодарила и попросила скорее ехать домой. Он вгляделся мне в лицо, ничего не увидел, глаза, правда, были красные, но это от недосыпа — Сашина последняя ночь дома далась мне тяжело — Он почти не спал, ворочался, наплевав на лекарства — видимо, степень возбуждения была настолько велика, что лекарства не могли его успокоить, а я не могла уснуть, слышала его метания. Заснули только под утро. Так что дико болела голова, я перенервничала, а теперь попросту ничего, пустота. Очень не хотелось это показывать Антону, но теперь мне было все равно.
Тронулись в путь, останавливались только на заправке, я взяла латте, все-таки на заправках мне очень нравится кофе, хоть цена и заоблачная. Ехали также часа полтора, я молчала, Антон что-то говорил про то, что теперь будет полегче, что Соня не будет бояться, и тому подобные очевидные вещи. В какой-то момент он не выдержал, и притормозив на обочине, решил проверить мое самочувствие.
- Кристин, ты хоть что-нибудь отвечай, не молчи. Это страшно, когда ты молчишь.
- Со мной все в порядке. Сижу, пью кофе, не мешаю. Поехали дальше.
- Ну как скажешь.
И поехали дальше — до дома оставалось километров пятнадцать. Уже очень скоро я зашла домой, а Антон, не заходя в дом поехал в Пятигорск. Вот и ладушки.
Дома дочки не было — еще час до того времени, когда ее надо было забирать из садика. Мама сидела на кровати, глаза заплаканные. Я подошла к ней, села рядом, обняла, но все также ничего не шевельнулось. Я просто себя чувствовала мороженой рыбой. Теперь я хотела только спать. Поэтому, откровенно наплевав на рабочие обязанности, я заползла под одеяло, закрыла глаза и вырубилась. Я не помню, когда я так спала в последний раз. Не слышала ничего — ни как дочка пришла из садика, ни стук посуды в столовой, ни «тыгыдык» кошаков прямо по мне. Видимо, организм дошел до предела и просто отрубил все. Проснулась только в шесть утра, спокойно приняла душ, в тишине попила кофе и потупила в ленту соцсетей, проснулась дочка, - чистим зубки, одеваемся, заплетаемся, отвожу в садик. Возвращаюсь домой, сажусь работать.
Меня накрыло только после обеда. Просто на ровном месте сначала расплакалась, потом откровенно завыла, не сдерживаясь. Взяла подушку и орала в нее, выплескивая то, что вчера не получилось. Когда дело дошло до икоты, мама почти насильно всунула мне стаканчик с валосердином. Я выпила, отошла минут через десять, успокоилась, все. Отложенная реакция — вот как это называется.
Она, помнится, всегда очень хорошо меня выручает в сложных ситуациях, когда надо действовать, а не эмоционировать, зато потом накрывает тяжелее и больше, чем в моменте.
Теперь осталось только звонить — в интернате сказали, что приезжать не нужно — не пустят. Сначала Саша будет в изоляторе, проверят на орз и прочие вирусные, потом переведут в корпус, но в связи с CВО у них теперь идет особая бдительность — работает программа «антитеррор» и не пускают никого. А передачки можете почтой посылать, вот адрес, у нас есть доверенность на всех детей, не переживайте, Саша получит посылку.
Кстати, вещи забрали все, и обувь тоже — сказали, то таких великанов у них не было раньше. Так что можно присылать и принадлежности для рисования,а еще книги, одежду, настольные игры, пазлы, и вкусняшки конечно. Поговорить с ним тоже не получится — только привет передать через социального педагога, которому можно звонить и узнавать про Сашу. А через полгода надо приехать продлить договор.
С зарплаты я отправила первую посылку — закупила его любимые сладости, книгу, которую заказала, но не успела получить к его дню рождения, и упаковку носков. Дома все ходили как после бани — расслабленные и умиротворенные.
Я пробила стену, которую долбила много лет, получила много боли, узнала разных людей, и плохих, и хороших. Радует, что хороших все-таки больше. Теперь учусь спать ночами и работаю с содержимым своей головы. На реабилитацию мне средств нет, поэтому будем справляться сами. Живем дальше и верим в лучшее, к тому же история наша не окончена — мы все живы, слава Богу, относительно здоровы, а Саше уже шестнадцать лет, и меня ждет еще одна стена — оформление во взрослый интернат.
P.S. На этом самый тяжелый этап борьбы с системой окончен, и дальше я планирую писать Кристину, и зарисовки из нашей теперь уже станичной жизни. Спасибо всем за Ваши эмоции, за мнения и поддержку. Мне теперь гораздо легче, хотя силы, чтобы описать все это, появились только в конце ноября. До встречи на канале, с уважением, Ваша Кристина.