1.
Господи!
как в этой гнусности
гнусным не стать?
Вера с сердца гниёт.
Засели́ моё сердце печалью,
как было в начале,
когда плакали мы
у райских ворот.
Помнишь, Господи,
нам предстояло жить –
и Ты не оставил нас.
Райских птиц на землю послал,
и они вразумили нас –
светлые ангелы
в пернатом обличье
гнёзда свили в сердцах.
Вразумление птичье:
им не надобно прибыли –
радуются, что прибыли!
Прибыли – долетели,
прибыли – и запели!
Ничего им не надо,
кроме райского сада:
небо – их сад.
Вот-вот они улетят,
но прилетят другие –
наступит царство снегирье!
А мы – всё те же:
арифметика прибыли,
задыхаемся рыбами
на берегу
и гниём в этом мире
всеобщей гнусности,
и птиц стреляем ради рагу,
обозвав их
дичью.
Вразумление птичье:
не стреляй!
А я не могу.
В этом тире –
живые мишени.
Не убьёшь –
так тебя убьют.
Души – птицы,
но они не поют.
А в сердце
после евроремонта,
как в склепе, –
мёртвый уют.
2.
Мошкара правит балом:
мыши да мухи –
потому и му́ки.
А всякий гнус –
баловень.
Суть его – отвращение,
мышиная возня,
мышьяк.
Серость как опыт гения,
поставленный на мышах.
Апофеоз серости,
отвратительной сытости
и так называемой святости
без так называемой
совести.
Мыши – всегда мыши,
даже если в полёте.
Отныне мы все –
летучие,
ибо – на автопилоте!
Отныне мы все –
слепы,
нас защищают
склепы.
Это –
наша пора:
слепня
да комара!
Вот такая эпоха
насекомого люда.
Господи!
как же плохо
без твоего чуда…
12 сентября 2014 г.
Оскар Грачёв