Ей было страшно. Эля окинула поверхностным взглядом всех, кто ещё находился в этой очереди. На многих всё тот же испуг, что и у неё, другие же сидели смиренно, ожидая оглашение их фамилии медсестрой также, как и своей участи.
– Орлова Эллада Валерьевна, ‒ голос медсестры нагнал жути ещё больше, она крепче сжала свои пальцы и медленно поднялась, ощущая напряжение во всём теле.
– Держись милая, ‒ женщина рядом коснулась её руки, стараясь хоть как-то поддержать, так как видела побелевшее лицо Эллады, – на всё воля Божья, чему быть суждено, того не изменишь.
Врач не смотрел на женщину, разглядывая её карточку, снимки, читая различные листочки с анализами и исследованиями. Эля очень ждала, что он ей скажет что-то хорошее, обнадёживающее, сможет вселить надежду. Даст утешительный прогноз, но вместо этого он даже не поднимал на женщину свой взгляд.
‒ Несколько месяцев, максимум полгода, – это всё, что он смог ей пообещать.
Дальше следовало обсуждение необходимых процедур, через которые приходится проходить каждому, кто столкнулся с такой болезнью, но это лишь необходимые меры продления жизненного цикла и вряд ли они помогут, как поняла Эля.
Выйдя из клиники на улицу, она тут же набрала номер мужа. Его голос заставил прорваться всему этому неимоверному потоку слёз, что комом стояли ещё в больнице. Она не могла даже слова вымолвить, не то, чтобы огласить приговор доктора, продолжая какое-то время реветь в трубку.
‒ Эль, ну не плач, всё будет хорошо, я скоро приеду, и мы всё решим. Мы найдём выход, слышишь, родная. Всё будет хорошо, мы к другим докторам обратимся, просто так не сдадимся, – Тимур пытался её приободрить, хотя бы словами, если уж не мог обнять.
Его голос привёл немного её в чувства. Муж всегда умел успокоить, приободрить и поддержать, в этом Эле точно повезло. Ей удалось поведать Тимуру об отпущенном сроке, который ей озвучил доктор, и они договорились, что обсудят всё дома.
Он как мог пытался утешить её в разговоре, расстраиваясь по поводу этой срочной поездки, которая не дала ему быть рядом с женой. Что поделать, но деньги тоже важно заработать, их сейчас потребуется очень много.
Положив трубку телефона Элю словно молнией ударило – он же в дороге, а она ему нервы трепет, так нельзя. Угрызения совести продолжали её мучить, когда с неба упала большая, холодная капля. Она ударилась о щёку Эли, растекаясь по ней, будто небо тоже понимало её и плакало вместе с ней.
А вечером позвонили из больницы. Муж не справился с управлением гружённого автомобиля и попал в аварию. Всему виной, как сказали по телефону, проливной дождь. Он стоял стеной около часа, мешал водителям спокойно добираться до цели.
Голос продолжал говорить в трубке, когда она сползала по стене, рыдая и понимая, что это она виновата. Не нужно было сообщать мужу в дороге такие новости, важно было дождаться, когда он приедет. Теперь же из-за своей глупости, она может его потерять.
Дальше предстояли длительные операции, которые изнуряли своим ожиданием и неизвестностью. Тимур выжил, видно сильно хотел вернуться к жизни, у него тут незаконченные дела остались.
В день, когда супруг очнулся, она неслась стрелой в больницу, чтобы наконец-то его увидеть, услышать успокаивающий голос и прикоснуться к родной руке. Главное, что он будет теперь жить.
Лечащий Тимура врач пригласил Элю в свой кабинет, чтобы рассказать новости о больном. Мужчина в белом халате и металлической, круглой оправой на носу сообщил неожиданную новость, которая повергло Элю в раздумье. Он потерял память. Её муж не помнить, кто он, откуда и что с ним произошло. Вся информация исчезла, словно удалённые данные с рабочего компьютера.
Она сидела у входа в палату, на лавке, предназначенной для ожидания, и не могла понять, что ей теперь делать. Как зайти в палату и сказать человеку, который её вовсе не помнит, что она его жена. Да ещё добавить ему проблем. Не может же она сказать Тимуру: «Я твоя жена и я умираю».
Любое нервное волнение в такой момент могло привести к летальному исходу, ему нельзя сейчас сообщать плохие новости, тогда Эле пришла в голову одна мысль. Устроить всё задуманное будет сложно, поскольку придётся вовлечь всю семью, всё продумать, но она всегда была довольно упрямой.
Дома она собрала всех своих родных, чтобы огласить придуманное ей в больнице. Мама, дочь и брат, смотрели на неё, просто не представляя, что можно ждать в такой тяжёлый момент.
‒ Тимур пришёл в себя, но волноваться ему нельзя, поэтому я решила, что нужно сообщить ему, что он вдовец. Не нужны ему ещё одни переживания, они его просто убьют. Поэтому в момент, когда будете его навещать, сообщите Тимуру, что он вдовец.
Эля замолчала, но тишина поселилась на какое-то время в их комнате. Родные смотрели то на неё, то друг на друга, пытаясь осмыслить её слова. Потом начались высказывания, направленные на переубеждение Эли. Каждый был уверен, что она придумала ерунду, что так делать нельзя.
– Мама, ты с ума сошла, ты жива, надо бороться за свою жизнь, а не хоронить себя в глазах отца раньше времени, ‒ дочь была возмущена таким решением матери.
– Что ты удумала, доченька? ‒ добавляла тут же беспокойно своё мнение мать, – разве это по-христиански, себя заранее хоронить?
‒ А вам хочется заставить его ещё раз страдать? Он только что вернулся с того света, ему не нужны дополнительные переживания. Он не выдержит, если ему придётся меня хоронить. Пусть окрепнет, пусть у него будет всё хорошо, – вставшая со своего стула и эмоционально говорящая Эля, пыталась убедить всех, бойко перечисляя все причины принятого ей решения.
Высказав всё, что было на душе, она будто упала на свой стул, извергая большой поток слёз. Дочь поглаживала её по плечу, а остальные будто замерли, не зная, какие ещё слова использовать для переубеждение этой убитой горем женщины. А Эля была в отчаяние.
Они были вынуждены находиться между двумя любимыми людьми и не понимали, как им убедить сестру, мать и дочь в одном лице, что нужно бороться, а не хоронить себя заживо.
‒ Чудес не бывает, вы же понимаете, что меня ждёт, Тимуру не нужны ещё одни страдания, пусть он примет всё так, как я сказала и выкарабкается, будет жить, – она уже успокоилась и взяла себя в руки, вытирая слёзы, приготовленным для этого платком, который в последнее время носила всюду с собой, ‒ для него так будет лучше, он будет думать, что пережил боль утраты, ему не нужно будет страдать вновь.
У брата, что находился в этой же комнате, простаивал пустой дом, поэтому она попросила на какой-то момент пожить там. Нужно было такое место, где бы окружающее его обстановка не напоминала ни о чём.
На участке располагался флигель рядом с домом, в котором планировала поселиться сама Эля, чтобы быть рядом, но не совсем вблизи от супруга. Соседи не знают эту семейную пару, потому что брат только недавно приобрёл этот дом.
– Мы будем жить в доме Эрика. Там нас никто не знает, я буду находиться рядом с Тимуром на тот случай, если ему что-то понадобиться, постараюсь не попадаться ему просто так на глаза.
Спорить с ней было бесполезно. Каждый пытался настоять на том, что это вовсе бредовая идея, но Эля прибегла к самой крайности, апеллируя тем, что она умирает, и они просто обязаны выполнить её волю.