Итак, мы остановились на том, что 30 июня 1876 года вопреки политическому давлению «коллективного Запада» Сербия и Черногория объявили Турции войну. Смело, благородно, но, учитывая политическую обстановку и «разность потенциалов» этих государств, достаточно … рискованно. Там сыграли свою роль несколько факторов, не будем копаться в подоплеке, произошло то, что произошло. Хотя…
Нет, все же нужно кое-что рассказать. Ситуация был очень «мутной», и имела множество подводных течений. Посол России в Вене Е.П. Новиков в своем донесении управляющему Министерством иностранных дел барону А.Г. Жомини: «Начавшееся под австрийским знаменем и инспирированное католическими священниками, которые трусливо отступили от дела, когда поняли, что дело не ладится, восстание в Герцеговине было использовано позднее сербской Омладиной, этой радикальной, социалистической и атеистической ассоциацией, которая пережила столь печальное развитие в последнее время. Без руководства и сплоченности первоначальное ядро бойцов за алтарь и отечество, утонувшее в массе пришельцев и даже гарибальдийцев, с командирами или вдохновителями типа Любибратича, Стратимировича, Влайковича, состоящими на жалованьи у всех сторон и продающимися тому, кто больше заплатит, - таково в печальной наготе это сборище, которое, конечно, недостойно того, чтобы заставлять лезть из кожи великую державу. Самое неотложное сейчас - это не допустить, чтобы данный вопрос в глазах Европы бессознательно превратился в русский вопрос».
«Русский вопрос» там тоже был. Мы в прошлой статье упомянули о том. Что вся эта история косвенно связана с Севастополем. О чем речь? Все дело в том, что в Белград выехала группа офицеров – бывших защитников Севастополя в 1854-55 годах. Возглавлял ее отставной генерал Черняев (тоже защитник Севастополя).
В 1867 году генерал Черняев (еще будучи на действительной службе) предложил свои услуги князю Милану Обреновичу, который пригласил его в Белград. Однако об этом стало известно давнему недоброжелателю Черняева военному министру Д.А. Милютину, возник скандал. Генерала отправили в «нашу» Польшу (дабы чего не учудил). Потом он ушел в отставку. В 1875 году Черняев даже дал слово императору Александру II не участвовать в балканских событиях без царского разрешения, но…
7 апреля 1876 г., (нарушив слово, данное царю), генерал Михаил Григорьевич Черняев с группой отставных офицеров скрытно выехал из Москвы, тайно оформив себе заграничный паспорт. 12 мая он уже вступил в сербское подданство и был принят на государственную службу с чином генерала. Тем временем шли дипломатические баталии.
Еще в 1872 году Германия, Австро-Венгрия и Россия составили «Союз трех императоров», договорившись о невмешательстве в Балканские вопросы. Но, случилось все, как с Минскими соглашениями. Вопреки договоренностям Австро-Венгрия рассматривала этот регион как свою вотчину, и источник дешевого продовольствия («Это наша корова, и мы ее доим!»). Даже если посмотреть на армию Сербии того времени, то, половина ее офицеров были австрийцами, а вооружение было либо старым турецким, либо «новым»… (все верно) австрийским.
И в «закипании Балканского котла», она изначально, играла не последнюю роль. Империя Габсбургов вела традиционную «европолитику» сталкивания Османской империи с Сербией и Черногорией, чтобы, потом, выступив в роли миротворца, оттяпать себе кусочек пирога (не воюя). В экономной Европе всегда так старались сделать. Оттяпать не воюя «на правах миротворца». Это мы, русские постоянно воюем за братьев славян, за веру, за угнетенных негров, за идею пролетарского интернационализма (ой, нет, это из другого времени). Не, я без всякого осуждения, учиться нужно, ибо самая лучшая победа, это та, которая одержана без единого выстрела. Пока «европейцы» работали по старой схеме «а, ля Парижский трактат».
Но, тут, неожиданно, в этой, казалось бы выверенной «химической реакции», появился новый компонент – русский (что явно не устраивало Габсбургов). Россия, изначально, пыталась урегулировать ситуацию мирным путем. В 1875 г. Австро-Венгрия, Россия и Германия предложили ноту Андраши.
В записке содержится призыв к религиозным реформам, которые позволят сосуществовать христианам и мусульманам в Боснии и Герцеговине путем включения христианского права в традиционное исламское право Османской империи, реформ в системе налогового сбора, которые снизят налоговое бремя для Боснии и Герцеговины, и обеспечить, чтобы Османская империя получала надлежащие налоги и законы, которые разрешили бы аграрный конфликт в Боснии и Герцеговине.
1 (13) мая 1876 года Германия, Австро-Венгрия и Россия встретились в Берлине, чтобы обсудить ответные меры и план действий в отношении положения дел в Османской империи и на Балканах. Они составили Берлинский меморандум, в котором выражалось намерение защитить христианское население Балкан. Начинался сей документ словами: «Доходящие из Турции тревожные вести должны побудить кабинеты укрепить их согласие. Три императорские двора сочли необходимым сговориться между собой в целях предотвращения, при содействии других великих христианских держав, опасностей, которыми грозит современное положение вещей. Они полагают, что настоящее положение вещей в Турции требует мер двоякого рода.
Им кажется, что прежде всего необходимо, чтобы Европа подумала об общих мерах для предотвращения повторения событий, подобно разразившимся недавно в Салониках, и которые угрожают повториться в Смирне и в Константинополе. С этой целью великие державы должны бы, по их мнению, сговориться о мерах, которые следует принять для ограждения безопасности как их сограждан, так и христиан, живущих в Оттоманской империи.
Цель эта могла бы, по-видимому, быть достигнута общим соглашением о посылке военных судов в угрожаемые пункты и принятием согласованных предписаний командирам этих судов на случай, если бы обстоятельства потребовали с их стороны вооруженного сотрудничества в целях поддержания порядка и спокойствия».
Берлинский меморандум требовал, чтобы Османская империя прекратила вооруженное подавление восстания в течение двух месяцев, чтобы после перемирия дать достаточно времени для проведения реформ на Балканах. В меморандуме также содержалась просьба сформировать и учредить международный комитет на Балканах для защиты христиан и следить за тем, чтобы изменения, предложенные в ноте Андраши 1875 года, могли применяться в Боснии и Герцеговине. Повторялись требования, изложенные в первоначальной записке Андраши:
-предоставление турецким правительством материалов для восстановления разрушенных домов и церквей и выделение в качестве «гуманитарной помощи» средств к существованию для населения до следующего урожая,
-распределение этой помощи в сотрудничестве с «международной комиссией»,
-отвод турецких войск,
-обеспечение права христиан на ношение оружия,
-наблюдение со стороны иностранных консулов или делегатов за проведением реформ в целом и репатриацией в частности.
В общем, «старые песни о главном», («Волки, становитесь веганами! Берегите овец!» Ага, щаз!). Но в конце злые и наглые русские сделали дописку. Приписка Горчакова к документу гласит, что если Османская империя откажется от требований Берлинского меморандума и не обеспечит двухмесячного перемирия, требуемого меморандумом, три имперские державы-учредители примут необходимые международные меры для обеспечения безопасности людей. («Мы примем меры!»)
Ну, и естественно, не сработало, а, вернее сработало, но не так. Сербо-Черногоро-Турецкая война началась. Ее почему-то делят на две, хотя, по сути,… Ладно не суть.
Мы все знаем двух «великих канцлеров» (Бисмарка с Горчаковым), но был еще третий, не менее хитро… (великий) канцлер Австро-Венгрии, Д.Андраши. Меня упрекнули в том, что я не рассказал про «Рейхштадтское соглашение». А, не рассказал я о нем по двум причинам:
Во-первых, Австро-Венгрия собрала этот «саммит» уже после того, как «все началось». Случилось «это» 26 июня (8 июля) 1876 года при встрече императора Александра II и министра иностранных дел князя А. М. Горчакова с австрийским императором Францем Иосифом и министром иностранных дел Д. Андраши в Рейхштадтском замке.
А, во-вторых, с дипломатической точки зрения, документ под названием «Рейхштадтское соглашение» юридической силы… не имеет. Хитрые австрийцы заранее заготовили соглашение (где изложили свои хотелки). Но на каждую хитрую (дипломатическую персону) есть (нестандартный дипломатический ход). Соглашение, подготовленное бароном Жомини, не зафиксировано никаким официальным документом.
Сохранились разрозненные не подписанные первыми лицами записи беседы, но русский и немецкий текст отличаются. Это был просто обмен мнениями, не вылившееся в официальный документ. Получилось, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» «Так что передать мой король? Передай твой король наш пламенный привет!».
27 июля 1876 г. император Александр II подписал указ, разрешивший отставным офицерам отправляться на Балканы. Возможность легально отправиться воевать за братьев-славян вызвала целый поток добровольцев. По разным данным всего русских добровольцев отправилось воевать от 5 до 7-8 тысяч человек. Причем, правительство сдерживало отправку ввиду начавшейся уже подготовки к войне с Турцией. А, тем временем, на Балканах уже шли боевые действия.
А, потому, для начала, просто посмотрим на сербскую армию. Она того стоит.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Меморандум России, Германии и Австро-Венгрии по балканским делам¹*
Берлин, 1/13 мая 1876 г.
Доходящие из Турции тревожные вести должны побудить кабинеты укрепить их согласие.
Три императорские двора сочли необходимым сговориться между собой в целях предотвращения, при содействии других великих христианских держав, опасностей, которыми грозит современное положение вещей.
Они полагают, что настоящее положение вещей в Турции требует мер двоякого рода.
Им кажется, что прежде всего необходимо, чтобы Европа подумала об общих мерах для предотвращения повторения событий, подобно разразившимся недавно в Салониках, и которые угрожают повториться в Смирне и в Константинополе. С этой целью великие державы должны бы, по их мнению, сговориться о мерах, которые следует принять для ограждения безопасности как их сограждан, так и христиан, живущих в Оттоманской империи.
Цель эта могла бы, по-видимому, быть достигнута общим соглашением о посылке военных судов в угрожаемые пункты и принятием согласованных предписаний командирам этих судов на случай, если бы обстоятельства потребовали с их стороны вооруженного сотрудничества в целях поддержания порядка и спокойствия.
Цель эта, однако, не могла бы быть вполне достигнута без устранения первоначальной причины этих волнений путем скорейшего умиротворения Боснии и Герцеговины.
Сделав почин депешей 30 декабря²*, великие державы уже сошлись на этой мысли в целях достижения действительного улучшения судьбы населения этих стран без нарушения политического status quo. Они потребовали у Порты проекта реформ, направленных к достижению этой двойной цели. Порта, идя навстречу этому требованию, заявила о своем твердом намерении провести эти реформы и сообщила об этом официально кабинетам.
Последствием этого для кабинетов явилось моральное право следить за исполнением этого обещания и обязанность настоять на том, чтобы повстанцы и беженцы способствовали делу умиротворения, прекратив борьбу и возвратившись к своим очагам.
Эта программа умиротворения, хотя и принятая в принципе всеми сторонами, встретила, однако, два препятствия.
Повстанцы заявили, что опыт прошлого не позволяет им доверяться обещаниям Порты без действительной осязательной гарантии со стороны Европы.
Порта, со своей стороны, заявила, что ей фактически невозможно было приступить к новому устройству страны, пока там находятся вооруженные инсургенты и пока беженцы не возвратились к месту своего жительства.
Между тем военные действия возобновились. Поддерживаемые этой 8‑ми месячной борьбой волнения распространились и на другие части Турции. Мусульманское население должно было заключить из этого, что Порта только по внешности пошла навстречу дипломатическим шагам Европы, и что в сущности она не имеет намерения серьезно проводить обещанные реформы. Это вызвало пробуждение религиозных и политических страстей, приведших к печальным салоникским событиям, и крайне угрожающее возбуждение, проявляющееся в других пунктах Оттоманской империи.
Не подлежит также сомнению, что этот взрыв фанатизма воздействует, в свою очередь, на состояние умов в Боснии и Герцеговине, как и в соседних княжествах.
Христиане в этих странах должны быть под сильным впечатлением факта избиения европейских консулов среди белого дня в мирном городе, на глазах у бессильных представителей власти, в то самое время, когда их приглашают довериться доброй воле раздраженных продолжительной и яростной борьбой турок.
Если это положение продлится, то грозит вспыхнуть всеобщий пожар, предотвратить который и имело в виду посредничество великих держав.
Поэтому совершенно необходимо установить известные гарантии, способные исключить всякие сомнения в честном и полном применении установленных между державами и Портой мер. Более чем когда-либо необходимо оказать давление на правительство султана, чтобы побудить его серьезно приступить к выполнению принятых на себя по отношению к Европе обязательств.
В качестве первого шага на этом пути три императорские двора предлагают настаивать со всей энергией, которая должна быть присуща единодушному требованию великих держав на том, чтобы Порта приостановила военные действия на двухмесячный срок.
Этот перерыв дал бы возможность одновременно воздействовать как на инсургентов и беженцев в целях внушения им доверия к бдительному попечению Европы, так и на соседние княжества, призывом не создавать препятствий этой попытке примирения, и, наконец, на оттоманское правительство — требованием выполнить его обещания. Таким образом, можно бы открыть путь для прямых переговоров между Портой и боснийскими и герцеговинскими делегатами на основе выраженных последними пожеланий, признанных способными служить исходным пунктом обсуждения.
Пункты эти следующие:
1. Возвращающимся беженцам будут предоставлены материалы для восстановления домов и церквей, и будет обеспечено пропитание до тех пор, пока они будут в состоянии жить своим трудом.
2. Поскольку распределение пособий будет зависеть от турецкого комиссара, последний должен будет действовать в согласии со смешанной комиссией, о которой упоминается в ноте от 30 декабря, для того, чтобы гарантировать серьезное применение реформ и контролировать их выполнение. Эта комиссия должна быть под председательством герцеговинца-христианина и должна состоять из местных уроженцев, представляющих обе религии страны; они должны быть избраны, как только перемирие приостановит военные действия.
3. В целях избежания всяких столкновений, в Константинополе будет дан совет сосредоточить в нескольких подлежащих определению пунктах турецкие войска, хотя бы до успокоения умов.
4. Христиане останутся при оружии, так же как и мусульмане.
5. Консулы или делегаты держав будут наблюдать за проведением реформ вообще и в частности за мероприятиями, касающимися возвращения беженцев.
Если бы при доброжелательной и горячей поддержке великих держав и при помощи перемирия, на этих основаниях, могло бы быть достигнуто соглашение и немедленно проведено в жизнь путем возвращения беженцев и избрания смешанной комиссии, это явилось бы важным шагом по пути к умиротворению.
Если бы, однако, срок перемирия истек, прежде чем усилия держав достигли намеченной цели, три императорские двора сочли бы необходимым подкрепить их дипломатическое выступление санкцией соглашения о принятии действительных мер, которых в таком случае требовало бы положение вещей в интересах всеобщего мира и ради предотвращения дальнейшего развития зла.
Примечания:
¹* Так называемый «Берлинский меморандум», сообщенный правительствам Англии, Франции и Италии.
²* Имеется в виду так называемая «нота Андраши» от 30 декабря 1875 года к правительствам держав, подписавшим Парижский трактат; в ноте указывалось на необходимость оказать давление на султана для осуществления реформ в Боснии и Герцеговине и излагался русско-австро-германский проект этих реформ.
«Русско-германские отношения». Секретные документы, М. Изд‑во Центрархива. 1922, стр. 45‑49.
