- Ты чего ревёшь, случилось что? – Татьяна, выйдя из магазина, расположенного в их коттеджном посёлке, остановилась рядом с рыдающей девчушкой, лет десяти, остервенело рвущей зубами большую булку, словно причина её слёз хоронилась в этой пышной сдобе.
- Утюгов в борщ накидала и «пару» схлопотала, - зло сказала девочка и всхлипнула, вновь впиваясь в булку.
- С «парой» понятно, - улыбнулась Татьяна, - А вот связь утюгов и борща не улавливаю.
- Тёть, да я сама её не улавливаю, - отвлеклась девочка от своего «горя» и посмотрела на женщину, - Эту связь только Ада Сергеевна понимает. Она меня к доске вызвала, задачу решать, а я тему не поняла, ну и…, - девочка махнула рукой, что, видимо, означало грандиозный провал, - А Ада Сергеевна как заорёт, что я тупица и утюгов каких-то в какой-то борщ накидала.
- Тьфу ты, нашла из-за чего реветь, - Татьяна смахнула крошки с воротника кофточки девчушки, - Доставай свой «борщ», мы с тобой сейчас мигом во всём разберёмся.
Девочка поняла её мгновенно и, сунув недоеденную булку подмышку, достала из рюкзака учебник математики и тетрадку. Минут через пятнадцать тема оказалась «легкотнёй», задачка решилась сама-собой и они закрепили удачу ещё парочкой аналогичных заданий.
- Класс! – восхищённо воззрилась девочка на Татьяну, - Вы учитель, да? Вот бы нам такую!
- Учитель, - подмигнула ей женщина, - В прошлом. Татьяна Михайловна, - протянула она девчушке руку.
- Лиля, - улыбнулась та, - вложив свою ладошку в руку Татьяны, - Спасибо Вам! Мать, конечно, орать будет за «двойку», но, надеюсь, не прибьёт.
Оказалось, им по пути. Лиля тараторила без умолку, словно пытаясь зараз рассказать нежданной попутчице все свои проблемы, которые, как выяснилось, та умеет разводить руками. Искушённая жизнью, Татьяна, повидавшая на своём веку немало, открыла для себя «Америку» из откровений девочки. Брак родителей Лили был заключён по договору, вовсе не брачному. Суть договора сводилась к тому, что мать девочки, Матильда, рожает ребёнка и воспитывает его, а отец, Игорь, принимает во всём этом «балагане» финансовое участие. При этом, каждый из родителей, живёт собственной личной жизнью, не взирая на чувства ребёнка. Каким образом девочка оказалась посвящённой в тонкости «договора» и существовал ли тот в бумажном варианте, Татьяна диву давалась.
- Папа приезжает редко, - тарахтела меж тем девчушка, - А мама обращает на меня внимание, если Викинг начинает ей «капать на мозги» по поводу моего существования.
- Викинг? – вскинула брови Татьяна.
- А, Викентий, мамин сожитель, - пояснила Лиля, - Мама зовёт его Викингом. Хотя он больше похож на убежавшее тесто, толстый, лысый, фу.
- Знаешь, дорогой мой знаток викингов, - нахмурилась Татьяна, - обвинять человека в некрасивой внешности – последнее дело. Вот если у меня уши торчком, ты станешь называть меня чебурашкой?
- Нет, конечно, - искренне воскликнула девочка, - И ничего они у Вас не торчком. А этот, он такой…такой…
- Какой? – удивилась Татьяна.
- Липкий, - выдала Лиля, - Сам улыбается сладенько так, а маме на меня наговаривает.
У Татьяны было ощущение, что она смотрит дурной фильм. Девочка ей очень нравилась, умненькая, рассудительная, но явно никому не нужная. Она пригласила Лилю в гости и та, без оглядки и намёка на страх тут же согласилась. Простой обед из супа с сайрой и оладий привёл девочку в неописуемый восторг, её мама не готовила никогда, а ресторанной еды Лиля не любила. С кошкой Шкодой девочка мгновенно нашла общий язык, тиская ту и целуя, сетуя на то, что всех животных мама ненавидит, называя их "шелудивыми рассадниками грязи". Домой девочка уходила нехотя, обняв Татьяну напоследок так, что тёплая волна тех объятий согревала женщину весь оставшийся день.
Татьяна давно жила одна. Десять лет назад она смирилась со своим одиночеством, полагая, что всё хорошее в её жизни было. А будет лишь дожитие. Это в тридцать то лет. Рог изобилия бед «высыпался» на её голову чуть раньше. Рождение единственного сыночка на несколько лет обернулось борьбой за его жизнь. Больницы. Приговоры врачей. Похороны. Муж сдался почти сразу после появления Матвейки на свет. Татьяна не осуждала. Ей стало всё равно. Тратить силы на мысли о предательстве самого близкого человека было некогда. В школу она больше не вернулась, работать с детьми было невыносимо психологически. Работала редактором, удалённо. И в радость была только Шкода. А эта девочка…Такая же одинокая, вдруг поделившаяся с ней теплом души…Нет. Нет! Нельзя об этом думать.
Холёная мадам появилась на пороге Татьяниного дома спустя пару дней. Женщина сразу поняла, кто перед ней, по зелёным глазам. Только, в отличие от лучистых глаз Лили, у её матери взгляд был надменным. И имя её ей шло несказанно.
- Лилька рассказала мне о Вас, - заявила гостья, - И у меня к Вам есть деловое предложение.
- Лиля очень хорошая девочка, - Татьяну покоробило такое пренебрежение Матильды к собственной дочери.
- Да уж, - усмехнулась та, - Отродье её папочки. Если бы не его деньги, давно бы сбагрила её в какой-нибудь закрытый интернат.
- Да Вы…, - возмутилась Татьяна, закипая от злости.
- Не стоит, милочка, - взмахнула ухоженной изящной «лапкой» Матильда, - Я всё о себе знаю. Мы с Викингом, моим…другом, отправляемся в путешествие, а девчонку пристроить я просто не успеваю. Возьмите её понянчить на месяц. Я заплачу, естественно. Хорошо заплачу.
- Понянчить? – впала в ступор Татьяна.
- Ну да! – нервно ответила Матильда, - Или как там это называется?! Я напишу доверенность на девчонку, на Ваше имя и составим договор, как будто Вы её няня. Её папаша не будет против, я думаю.
Татьяна согласилась почти сразу. Если ей, чужому человеку, эта, с позволения сказать, мать, так запросто доверяет собственную дочь, то чем может закончиться «пристройство» ребёнка куда бы то ни было, страшно было подумать.
На следующий день Лиля переехала к Татьяне. Им стало хорошо вместе с первой минуты. Девочка была помощницей, собеседницей и ласкушкой, похлеще Шкоды. Никому по сути не нужная целых десять лет, девочка «впитывала» заботу и участие, щедро делясь тем же в ответ, учась любить и быть любимой. Жизнь перестала казаться беспросветной обеим, пусть даже на такой короткий срок. Ада Сергеевна больше не называла Лилю тупицей, после того как Татьяна наведалась в школу и поговорила с ней «по душам». А Лиля полюбила учиться, ведь это стало так легко с…мамой Таней. В первый раз Лиля назвала женщину мамой «случайно», спустя неделю. Татьяна попыталась мягко поспорить, мол мама у каждого одна. Но маленькая хитрюга нашла выход, она предложила Татьяне стать её крёстной, чтобы препятствий не осталось. Аргумент был веским. Оставалось дождаться родителей и их решения по этому вопросу.
Судьба – штука странная. Она управляет людьми, словно фигурами на шахматной доске, «срубая» лишних и привнося в «игру» совершенно немыслимые «ходы». За три дня до планируемого возвращения Матильды, нагрянул Игорь. Он походя обнял дочь и сообщил шокирующую весть. Матильда погибла. Татьяна закрыла лицо руками и заплакала о судьбе несчастного ребёнка. А Лиля только кивнула. Может быть шок? Игорь что-то говорил и говорил, Татьяна никак не могла вникнуть, до тех пор, пока он не спросил:
- Вы согласны?
- Что? – переспросила Татьяна.
- Вы согласны продлить договор, но уже со мной? – он смотрел на неё с надеждой.
- Какой договор? – не понимала женщина.
- О временной передаче прав на Лилю, - он удивился её непонятливости.
- Нет! – вскинула голову Татьяна.
И увидела, как по личику Лили заструились слёзы.
- Мы с Вами оформим брак, - Татьяна посмотрела на Игоря и притянула девочку к себе, усаживая ту на колени, - Разумеется, фиктивный. Я хочу удочерить Лилечку, официально. А потом разведёмся. Ты же не против, солнышко? – обратилась она к девочке.
Своё маленькое счастье на двоих они праздновали тихонько, тортиком с чаем, траур всё же. А для шумных радостей придётся выждать время. Но они же терпеливые, мама и дочка, за плечами каждой по десять лет одиночества, научившего главному – за самой тёмной ночью обязательно будет рассвет.