Предыдущая часть:
‒ Тихон, а ты слышал, Малику тут видели на днях, – Нина Павловна опечатывала посылку, громко стуча своей печатью по деревянной коробке, – Зинка, что в буфете работает рассказывала. Она столкнулась с ней на кладбище. Видно та к своим приходила.
Тяжёлая судьба у неё с детских лет была. Ты, наверное, не помнишь, но её история гремела на весь район. Мать запила, девочку полуголодной, истощённой нашли. Она спала вместе с собакой в будке, потому что там было тепло. Ужасная история, ‒ Тихон не отвечал, словно не желая реагировать на то, что ему говорится в воздух этой женщиной.
Начальница отделения всегда любила много говорить и привыкла к тому, что парень не каждый раз реагировал и вникал в смысл её слов. Когда не было двух других почтальонок в помещении, то ей непременно нужно было поговорить с Тихоном, и не важно, что тот не собирался этого делать.
Положив посылку на пол, она продолжала повествовать свои мысли и сплетни вслух пока молодой человек раскладывал почту в особенном для него порядке.
– Это было лет 20 назад. После смерти матери, когда та совсем от пьянки угорела, Малику забрала её тётка. Вся семья с ней враждовала. Как же её звали? Не припомню, ‒ она на время замолчала, пытаясь найти в уголках своей памяти то имя, – Аделина. У них у всех были интересные имена.
Я помню, как пьяная мать Малики ходила по деревне и всем рассказывала, что назвала свою дочь так, потому что это имя обозначает – царица. Будет, говорит, она царствовать. Главной станет, только кем повелевать эта девочка будет, не понять. Все смеялись тогда над ней, никто её не принимал всерьёз.
У них всё семейство было странным. Мало того, что они пили, так ещё и чудили так, что у некоторых волосы дыбом вставали. Любимое их занятие было – танцы на кладбище. И не просто, они делали это в ночное время. Стыдили их всей деревней, но они не понимали нормальных, человеческих слов.
Аделина тогда отделилась от всего семейства. Было две сестры: одна мать Малики, вот не помню её имя, а вторая Аделина. Последняя разругалась с семьёй ещё в подростковом возрасте и исчезла из деревни, больше никто о ней ничего не слышал и не видел.
Только вот после смерти матери Малики, Аделина приехала и забрала к себе девочку. И странно было то, что ей никто не сообщал про трагедию, потому что не знали о её местонахождении. Да, сейчас вот только Малика и осталась из того чудаковатого семейства, что жили в нашей деревне.
Зинка говорит, что Малика вылитая мать, сильно на неё похожа, поэтому и узнала. Она её спросила, что тут делает, но та посмотрела на неё пронзительно и ушла прочь, ничего не ответила, даже не поздоровалась. Чёрная говорит вся, словно ведьма, ‒ Нина Павловна перестала рассказывать, потому что успела за всё это время выговориться.
Тихон был отличным слушателем. Он никогда её не перебивал, но реплики иногда вставлял. Она понимала, что он её всё же слушает, поэтому с удовольствием тараторила в такой приятной для неё атмосфере.
– Слушай, что я тебе скажу, ‒ Нина Павловна махнула рукой, восторженно переключившись уже на другую тему разговора, – муженёк то Лизки моей, представляешь, явился. Трезвый, чистенький, с подарками для ребятишек. Дочка упёрлась, говорит, что никуда от родителей не поедет, не надёжный он, а у неё-то скоро третий ребёнок будет.
Так ты представляешь, он сходил в администрацию нашего села и попросился конюхом работать. Говорит, что на всё готов ради семьи. Пить бросил, Лизу любит, хочет в деревне жить, из города переехать. Вот так, а я и не думала, что он на такое способен, вечно его пропойцей считала. Только вот побаиваюсь, а не станет ли он после и тут пить? ‒ она немного успокоилась после последнего эмоционального рассказа, ожидая ответа.
– Теперь он сам это решение принял, можете за дочь с зятем не переживать, у них всё хорошо будет, ‒ он складывал уже последнюю газету в сумку, собираясь выходить из отделения почты. Уж очень устал от этой говорливой женщины, которая быстрее всегда старалась высказать всё, что на душе и в голове. Её не заботило нужна ли эта информация кому-либо.
Майские денёчки подходили к концу. Природа радовала глаз зеленью и свежестью. На смену чёрных, размытых дорог пришли земляные высохшие проезжие части, по которым было уже приятно пройтись.
Он завернул с Луговой на Заречную, проходя половину своего пути. Неожиданно шаг Тихона замедлился, а после и вовсе остановился. Ощущение было таковым, что кто-то стоит позади и смотрит ему в спину.
Его голова была опущена вниз. Пытаясь сосредоточиться и понять, что происходит, он не двигался. Ощущал Тихон всем телом воздействие тёмной, непреодолимой силы, которая тянула его к земле, лишая сил и затормаживая возможность мыслить и понимать происходящее.
Инстинкт заставил посмотреть сначала назад. Перед ним предстал женский силуэт в тёмной одежде. Она стояла посередине дороги, расставив ноги, выражая свою уверенность и мощь. Её руки располагались вдоль тела, а подбородок был чуть задран к верху. Тихон чувствовал заносчивость и ярую ненависть этой дамы к нему. Вдруг ему захотелось повернуть голову и увидеть, что происходит впереди. Он медленно повернул голову, увидев на дороге белый силуэт, напоминающий молочное облако, обволакивающее и заботливое. Это была она, Степанида. Он разглядел даже лицо, хоть оно и не было из плоти и крови, как у той женщины, что стояла позади него.
Степанида подняла руку, выставляя ладонь вперёд с поднятыми кверху пальцами. Она вовсе не смотрела на правнука. Её голова была чуть опущена, а взгляд устремился на ту даму в чёрном.
Тихон продолжал не шевелиться, зная, что тут происходит совсем не его борьба. Через мгновение он посмотрел вновь назад, не обнаруживая ровным счётом ничего на том месте, где недавно стояла странная особа. Вернув взгляд к Степаниде, он её тоже не увидел на месте. Они обе исчезли.
Он опять себя плохо чувствовал, поэтому разнеся всё, что было положено в этот день, решил сегодня отдохнуть. Муза пообещала помочь ему с людьми, которые приходили к их дому. Она вежливо объяснила каждому, что сегодня Тихон принять не сможет.
Дома было хорошо, тут у него словно силы возвращались. Так происходило всегда. Являясь домой и снимая всю рабочую одежду, он ощущал какую-то защиту и спокойствие в этих стенах.
Наконец-то Тихон может заняться Архипом, этому мальцу уже давно было обещано, что отец выточит из дерева лодку для того, чтобы пустить её по реке. Муза с улыбкой на лице наблюдала, как Тихону легко и просто даётся заставить ребёнка поесть.
Пока тот слушал интересную сказку, рассказываемую отцом, то с лёгкостью поедал ложку за ложкой. Муза отметила про себя, что у неё не получается так легко и просто управлять сыном.
Отужинав он позвал Архипа с собой, отправляясь в мастерскую, чтобы наконец-то выполнить обещанное. Сегодня лодка точно будет изготовлена! Мальчик радостно одевал сандали, помещая свою маленькую ладонь в большую отцовскую.
Выйдя на крыльцо, Тихон невольно остановился, увидев в беседке незнакомую женщину. Он её не чувствовал и не понимал, кто там находится. А та дама не собиралась поворачиваться к выходившим на крыльцо людям.
На её голове был одет синий платок, лица боком увидеть нельзя было. Женщина уперлась руками о стол, чуть сгорбившись, словно старуха. Тихон дал указания сыну, чтобы тот вернулся пока в дом, так как отцу нужно поговорить с этой женщиной.
Холод становился всё ощутимей в момент, когда он подходил ближе к беседке. Его что-то настораживало, но самое главное, он не мог почувствовать ничего, будто эта женщина закрыла дверь в свою жизнь.
Расположившись напротив неё, он хотел было начать говорить о том, что сегодня не принимает, но женщина приподняла свою голову и заговорила первой. Она подняла веки, устремляя свой взгляд в глаза сидящего напротив молодого человека.
– Ну здравствуй, брат, ‒ после этой фразы мир померк, его сознание исчезло, веки стали тяжёлыми, требуя закрыть глаза немедленно.
***
Муза вышла почти следом за тем, как зашёл в дом Архип. Она успела уловить своим взглядом женщину в синем платке, что выходила за калитку, закрывая её как раз в тот момент, когда Муза стояла уже на крыльце.
Проводив её взглядом, она повернула голову, чтобы найти супруга. Обнаружив странную картину, Муза ужаснулась и тут же побежала на помощь. Её супруг сидел в беседке, положив на стол обе руки, чтобы о него упереться. Голова была опущена вниз, будто он уснул от усталости прям на этом месте.
Он не отозвался на её голос, тогда она прикоснулась к нему, поглаживая по голове и берясь за его руку, чтобы помочь встать. Тело Тихона поддалось её уговорам. Оно шло словно по наитию, но сам парень молчал, находясь словно во сне.
Уложив супруга в кровать и успокоив разревевшегося сына, который просто не понимал, что произошло с его отцом, она отправилась в кабинет. Музу трясло от страха и ужаса, который она ощущала всем своим телом. Что-то произошло буквально за несколько минут, пока Тихон был один в их дворе, но что она не понимала.
Как-то однажды он показал ей один мешочек с травой, которую попросил заварить ему, если он будет не в состоянии что-то понимать и его разум будет затуманен. Сейчас был как раз тот самый случай.
Муж не слышал её, не понимал, что она говорит, хорошо, что хоть мог двигаться. Значит произошедшее было с разумом, но не с телом. Через десять минут она уже приподняла его голову, стараясь унять свой страх и говорить нежным и ласковым голосом.
– Ты мой хороший, пей, глоточками, понемногу, по чуточке, но пей, ‒ у неё получалось с великим трудом заставить его отхлебнуть несколько глотков, его рот просто не открывался и не слушал указаний Музы.
Не в состоянии заставить его пить, она приняла решение обтереть лицо, руки и тело тем травяным чаем, что она заварила. Другого ей в голову не пришло.
Ночь была ужасной для Музы, она не сомкнула глаз ни на миг, протирая уже тёплой водой его горячее тело. Он бредил, что-то говорил, иногда вскрикивал, а потом к утру успокоился и обмяк.
Она потрогала его лоб, жар спал, а на коже была испарина. После Тихон открыл глаза, тяжело и долго прищуриваясь, будто пытаясь понять, что произошло и где он находиться.
Муза стала от радости хлопотать возле него, предлагая вызвать доктора, чтобы тот осмотрел. Он с любовью посмотрел на свою супругу, улыбаясь, утверждая, что всё уже хорошо, никакого врача ему не требуется.
Через час Тихон уже сидел на кровати, смотря, как супруга собирает Архипа, чтобы увести в детский сад. Звуки родных голосов и стены этого дома привели его в чувства и дали понимание происходящего.
Супруга пообещала, что сегодня весь день проведёт с Тихоном, но тот запротестовал, позволяя ей сделать только одну услугу: предупредить Нину Павловну, что он сегодня не сможет работать.
***
Прошла неделя, силы понемногу возвращались к Тихону, но людей он не принимал. Чувствовал себя не настолько сильным и уверенным, чтобы совладать со всеми людскими проблемами. Он знал, что мог ошибиться, сказать не то или сделать неверный вывод, тем самым искажая информацию, что шла через него.
Ещё через неделю Тихон просто исчез. На работу он не выходил, дома его не было, сама же Муза о местонахождении супруга отвечала, что тот отбыл повидаться с дальними родственниками, а где они живут она не знает.