Годовой отчет… Кто хоть раз в своей жизни сдавал годовой отчет, знает – в эти дни волосы дыбом встают. Мы, медики, тоже в конце года отчитываемся – о состоянии здоровья населения…
Есть в отчете такая графа: «рождаемость и смертность». Кто пришел в жизнь, кто ушел… Журналы отдельные. Перелистываешь их, накопившиеся за многие годы, и думы далеко в прошлое уходят…
Десять лет назад, в октябре, я пришла работать в деревню. Первая осень… Какая она была – не помню, а вот люди ушедшие остались в памяти. После смерти мужа, участника войны дяди Вани, баба Дуся пришла в медпункт. «Девочки, – говорит, – пришла я вам сказать, что следующий Новый год мне не нужен. Не нужен без моего Ивана Павловича. Буду голодать, умру…» На сороковой день голодовки баба Дуся отправилась следом за дядей Ваней…
Листаю страницы дальше. Запомнился Сашка Чернов, земля ему пухом.
Александру дали первую группу инвалидности. Он пришел в медпункт показать справку.
– Саша, не все потеряно. С этой группой ты, слава Богу, на ногах. А жизнь без чудес не бывает. Видишь, даже наш цветок в медпункте ожил – и ты ищи ходы-выходы, вдруг повезет…
– Знаете, – говорит, – к бабке ходим, шестьсот рублей за сеанс платим, ради жизни машину продам…
Александра через месяц не стало. В сорок шесть лет мужик ушел в мир иной. Хорошо хоть сына из армии дождался.
А вот дядя Валентин был травником от рождения, а рак крови «заработал» своими экспериментальными голоданиями. После вынесенного врачами «приговора» сумел продлить себе жизнь еще на четыре года, но, устав от страшных болей, ушел из жизни сам. Но слова его остались в памяти на всю жизнь: «Девочка, ты лечишь людей, так что запомни навсегда от меня совет: голодовка – опасная игра. С нею не шутят, и ты тоже не голодай».
Уф, хватит… Царство небесное всем им.
А вот другая графа – «рождаемость». Кто только не рожает… Особенно запомнилась тринадцатилетняя Лена, пациентка моя. Как гром среди ясного неба, в деревне появился вежливый, неизвестно откуда взявшийся дед. Жил в круглом вагончике-«бочке», по вечерам к себе приглашал девочек-подростков: уму-разуму учил, лез в душу. Все девчонки в него влюбились, а «залетела» глупая олигофреничка Лена. Мама ее, Валентина Николаевна, – пьяница, редко бывавшая в трезвом уме. Когда узнала, что семнадцатилетняя Юля, старшая дочь, ждет первенца, и младшая Ленка тоже беременна, рассудила: все дети от Бога, даю «добро» – пусть рожают. Мол, я тоже на белый свет восьмерых вылупила, на произвол судьбы.
Елена родила под самый Новый год. Чтобы отправить ее в роддом, пришлось вызвать бригаду из психиатрички. Ленка вцепилась в медпункте в батарею обеими руками – слава Богу, амбалы-санитары справились. Родилась у нее здоровая девочка – не зря я ее «пасла» как корову. Сейчас девчонке уже шесть лет. За это время старшая сестра Лены – Юля – «налепила» четверых, трех мальчиков и одну девочку, и все от разных «мужей». А Лена, как последняя бомжиха, изношенная, рваная, по брошенным садам шляется. В свои девятнадцать лет ругает старика – говорит, что он ей судьбу испоганил.
А вот еще одна деревенская история. Со слов Олеси, в четырнадцать лет ее «испортил» семейный мужчина, отец двоих детей. Между тем, эта Олеся – самая настоящая потаскуха. И вот она в очередной раз исчезла с группой мужиков, бросив трехмесячную дочь и двухлетнего сына. Больно уж слаба Олеська на передок. Когда я со свидетелями приехала забирать малышку, сначала нужно было успокоить Олеськину маму. Она «по велению судьбы» выпивает. Судьба «велит» почти постоянно, поэтому трезвой ее редко кто видел. Работает женщина охранником, до пенсии остался год. Словом, не может она смотреть за внучкой «по уважительной причине». Я и говорю: «Не плачьте, тетя Маша. Женщины делятся на две группы. Одни – женщины-мамы, рабочие лошадки; другие… Короче, Олеся ко второй категории относится…». После этих слов полупьяная тетя Маша быстро пришла в себя. Завернули мы малыша в тряпки, с собой взяли холодную бутылочку с манной кашей и поехали в участковую больницу втроем: я с малышом и шофер из сельсовета. Тетя Маша ехать отказалась. Малышка спала, посреди дороги проснулась. Я быстренько толкаю ей в рот соску, а она меня словно взглядом гипнотизирует: «Зачем ты лезешь в мою судьбу? Куда ты меня везешь?».
…Через год или два Олеся объявилась. Пришла в медпункт на прием – снова беременная. На этот раз беременность желанная. Я ее поздравила и говорю: «Разреши идти с тобой рядом, как Ангел-хранитель, беречь тебя, наблюдать до девяти месяцев. Одна просьба – если можешь, не исчезай, пожалуйста».
…Чего уж там говорить. Рассказ мой невеселый, но жизненный. Как палка о двух концах, так и у существования нашего есть начало, есть и конец. Есть рождение – есть смерть. Между ними тире – наша жизнь. Деревня – это передний край в бою. Ее жители – штрафной батальон… Одних нет в живых, а другие идут по своей кривой дорожке, сквозь угарный дым пробиваются. Я лишь чуть-чуть приоткрыла занавес над сегодняшней деревней…
Автор: Маулия ШАФИГУЛЛИНА
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!
