До монастыря ведьмак добрался затемно. Постучав в ворота и объяснив сторожу, что он мимоходом, Триза проследовал за ним в стоящий недалеко от ворот гостевой домик. Несмотря на ветхость строения, внутри было чисто и аккуратно.
- Вода в кадке, до ветру вон туда, - сторож махнул рукой в сторону ветхого клозета, - и по территориям ходить не велено.
- Скажи, милейший, что за призрак у вас завелся?
Сторож напрягся и сверкнул глазами на ведьмака.
- Тебе что за печаль?
Триза усмехнулся и похлопал ладонью по рукояти меча, торчавшего из-за спины.
- Такова уж у меня печаль, с нечистью дела вести. Либо про хорошему, либо по плохому.
Сторож недолго подумал, потом кивнул и вполголоса сказал:
- Настоятельницу позову, с нею решай. Мое дело – ворота за тобой закрыть.
После ухода сторожа ведьмак выложил на стол сухпай, налил из дареного Лехой термоса ароматного чая и носом втянул запах. Чай, заваренный с утра в термосе, и до вечера дожидающийся своего почитателя, приобретает неповторимый аромат, которого не услышишь более нигде. А для уставшего путника этот аромат можно приравнять к маленькому чуду. Триза выпил кружку, закрыв глаза и наслаждаясь долгожданным мгновением покоя, тишины и предвкушением походного ужина.
Налив еще кружку чая, от открыл горшочек с тушеным мясом и только занес ложку, как с улицы послышались легкие шаги. Через мгновенье дверь отворилась и в домик легко вошла высокая пожилая монашка с корзиной в руках.
- Настоятельница я, мать Марфа, - она поставила корзину на стол и выложила из нее на льняную салфетку хлеб, завернутый в пергамент кусок сыра и пучок зелени.
- Триза, ведьмак.
- Вижу, что ведьмак, - кивнула настоятельница. – От судьбы лытаешь, аль судьбу пытаешь?
Триза налил в другую кружку чаю и протянул хозяйке.
- Не побрезгуй, мать Марфа.
- Вечеряли уже, - строго посмотрела настоятельница на ведьмака, однако кружку приняла. – Что про призрака пытал?
Триза взял с салфетки хлеб, принесенный настоятельницей, и вернулся к ложке.
- Так и я повечеряю.
- С дороги где сел, там и стол, - кивнула настоятельница.
- Благодарствую за угощение, - кивнул Триза. – А про призрака узнавал, так как задание получил. Надобно призрака найти, и разобраться по делам его.
Настоятельница бросила взгляд на мечи ведьмака и насупилась.
- Разборки у тебя, как я смотрю, незатейливые.
Триза улыбнулся.
- Всякие бывают. Только я хоть и ведьмкак, но задание пришло от барона Перийского, поэтому мечи мои в ножнах. Задание не рубить кого встречу, а разыскать да разобраться, что за нежить. Может, с ней миром разойтись придется, а может, помочь чем.
Настоятельница удивленно посмотрела на ведьмака.
- Ведьмак… от барона Перийского… нежити помочь пришел…
Она медленно говорила слова, словно подчеркивая нелепость происходящего. Триза молча жевал, не перебивая. Он и сам год назад, скажи ему кто про дружбу ведьмака с егерями Семаргла, покрутил бы пальцем у виска. А сейчас вот сидит, с руной Семаргла на шевроне форменной куртки барона Перийского, и не находит ничего удивительного. Скорее, много интересного находит в новой жизни, бурлящей по ту сторону ведьмачьего меча.
- Не всякая нежить злобой живет, - пожал плечами Триза. – Чаще бывает, что у нее своих хлопот за глаза, а люди от страха да незнания друг другу страшилки придумывают.
Настоятельница пронзительным взглядом посмотрела в глаза ведьмака, покачала головой и отхлебнула чаю из кружки.
- Неделю назад крестьянин, из местных, собирал хворост в горах, да от дождя в пещере укрылся. – Задумчиво сказала настоятельница. – И как полыхнула молния, так из камня посмотрели на него глаза. Чудные глаза, словно у ящерицы. Крестьянин то с испугу отскочил, а с другой стороны - тоже глаза. И ногу ему призраки едва не отгрызли. До сих пор лежит, встать не может – больно рана суровая.
- Какая рана? – насторожился Триза. – Когти, клыки, а если зубы, то рваная рана или ровный укус?
Настоятельница кивнула.
- Рана ровная, словно ножом прошлись. И глубокая, мало что не до костей. И что чудно – в ране, когда мыли ее, нашли несколько чешуек каменных, словно не зубы, а камни то были.
Триза задумался. Камень, допустим, мог попасть и случайно, в пещере его немало, но ровную рану оставляло не так уж много нечисти. Вероятно, в пещере могла затаиться гарпия, и рана от когтя на крыле, но от гарпии бы крестьянин живым не ушел. Да и на призрака гарпия не похожа, зверюга не маленькая.
- А почему говорите, что призрак? – поинтересовался Триза.
- Так нечисть не увидишь, а коль увидел, так крестом отогнать можно. А здесь крестьянин как глаза увидел, так крест наложил, да только не помогло. Вторые глаза появились в камне, и потом исчезли. У нас про подобное никто не слышал.
- А ничего призрак не говорил? – Уточнил Триза.
- Про то не ведаю. Говорил только, вроде как свистнуло что-то, да с ног его и сбило. Полежал он, очухался да и бежал, покуда не обессилел. У ворот мы его подобрали.
- Спасибо за разговор, - кивнул Триза. – Завтра посмотрю, если что увижу в этой пещере.
- Поберегись, - кивнула настоятельница. – Я утром провожу, да подожду у входа. А пока спи, день долгим будет.
Настоятельница из сундука в углу достала одеяло из медвежьей шкуры и кинула на кровать.
- Тут ночи холодные, горы.
- Спасибо, признателен. – Триза взял одеяло и постелил на кровать.
Настоятельница покачала головой.
- Как стелешь то? Мехом наружу поверни, оно сукном к шкуре обшито.
- Так мехом внутрь теплее будет, - возразил Триза.
Настоятельница посмотрела на него строго, потом неожиданно рассмеялась.
- Что смешного?
- Медведь то дурак попался. Не знал, как правильно шкуру носить.