Снегопад сегодня густой, уже не зимний. Мокрый, нежный, тающий от одного прикосновения снег сыпется с низкого неба. Белые пушистые хлопья скользят по поверхности февральских луж, маскируя их от прохожих.
Шлёп-шлёп-шлёп. Под снегом – влажная скользкая грязь. Ждёт своих неаккуратных жертв. А жертвы бегут мимо, не зная, что вон тот приятный островок, так и манящий опереться-довериться – комок грязи, присыпанный снежком.
Шагают прохожие, уставшие. Тесной вереницей бредут к свету квартирных окон.
Из людской цепочки вырвалась фигурка, взбежала на крыльцо.
Худенькая девчонка лет четырнадцати на вид читает вывески у крыльца офисного здания. Вывесок много. Когда-то тут размещалось советское учреждение неясного генеза, теперь каждый желающий может повесить свою дощечку и обитать в отдельной каморочке с гордым инословом "офис".
Желтый фонарь над филёнчатой дверью освещает всю ширину каменных ступеней. На ступенях жмётся к двери кошка.
Девчонка скидывает с головы толстый шарф-снуд. Поправляет косую чёлку и тянет тяжёлую дверь тонкой, розовой от холода рукой.
Скрипучая, советских времён ещё, деревянная створка бухает за спиной.
Счастливая кошка целеустремлённо уходит направо. Кошачий хвост победно торчит кверху.
Девушка усмехается кошкиной радости. Ей указатели-стрелочки советуют идти налево.
Гулкий полутёмный коридор, крашеные до середины стены. Редкие тусклые лампы светлы через одну. Облезлый, разошедшийся в швах линолеум под ногами.
Девушка расстёгивает чёрную куртку, идёт по узкому, в глубины здания протянутому, коридору.
Большие ботинки на тощеньких ножках выглядят тяжёлыми. Они поскрипывают об линолеум и скрадывают сам звук шагов.
Найдя нужный кабинет, девушка останавливается, сматывает с шеи малиновый снуд.
Причёсывает пятернёй растрепавшиеся волосы.
На обитой дерматином двери – табличка на четырёх болтах. Новенькая такая, матово-металлическим поблёскивающая. "Ведьма Людмила. Помощь в поисках счастья".
Девушка улыбается ведьминой непосредственности, поднимает руку, чтобы постучать:
- Да заходи уже, детка!
Голос приятный, женский такой. Так и нарисовалась в воображении приятная тётя лет под сорок. Именно тётя. Пышная, с ароматом духов и укладкой, с кучей побрякушек, салфеточек-тарелочек и хрусталём в серванте. Что ж, можно проверить.
- Добрый день!
- Добрый, добрый! – согласилась хозяйка салона, откладывая сигарету на край пепельницы. Переплетя пальцы в замок перед собой, ведьма уставилась на клиентку.
А клиентка со странным выражением лица разглядывала её.
- Рыжая…
- Что-что?
Девушка мотнула головой:
- Нет, ничего!
- Ну, так проходи, курточку вон туда повесь и присаживайся!
Ведьма выплыла из-за круглого стола.
Гостья оглядывается.
Полумрак комнаты, красные тяжёлые шторы на окнах. Мягкий, чуть потёртый ковёр под ногами.
Из мебели – круглый большой стол под скатертью с кистями и шкафы вдоль дальней стены. В шкафах, за бликующими стёклами, ряды старых книжных корешков. Потёртые, солидно поблёскивающие остатками серебряных и золотых узоров, со странными, не всегда знакомыми буквами названий – они выглядели таинственно и слегка пугающе. Как вместилище тёмных знаний.
Но в то же время они казались частью продуманного антуража. Корешки-то видно, а книги ли это – определить не получится, пока не попробуешь взять.
Среди книг тут и там на полках блестят большие, маленькие и совсем крохотные хрустальные шары.
Старинные стулья вокруг стола и кресло для хозяйки. Тяжёлое, кожаное, низкое.
Дождавшись, когда клиентка вытряхнется из куртки, ведьма её цепко оглядывает. Кивает.
- Так.
Отплывает к столу, выдвигает один из стульев, мягких, с изогнутой глубокой спинкой.
- Садись. Рассказывай.
Девушка чуть насмешливо смотрит на ведьму:
- А сами-то что, не видите?
Ведьма цепко, насквозь пронзает взглядом:
- Хитрая, да? Умненькая, да? Знаю я всё про тебя. И про отца-пропойцу, и про мать помершую… И про то, что менты тебя, горемышную, повязали на днях – тоже вижу. Да вот только, если ты за чем пришла, так просьбу свою своим язычком будь добра поведать.
Девушка со злостью глядит на ведьму.
Полноватая дама в тёмно-зелёном платье укутывает плечи шалью. Тоже смотрит. Недобро, пронзительно. Грозит пальчиком:
- Ну-ну, не быкуй мне тут! Не хочешь на моих условиях – так я ж не навязываюсь, иди себе, откуда пришла…
Девчонка смотрит в глаза ведьме. Чёрные, нечитаемые. Никакая лампа не поможет. Чёрные. Значит, ведьма-то крашеная.
Девчонка садится на стул, вместе с ним придвигается к столу. Ведьма откидывает огненную прядь за спину, улыбается:
- Ну, вот и хорошо. Чаю будешь?
Девушка несмело кивает.
Рыжая разливает чай. Девчонка следит за её руками. В блеске перстней их движения плавны и легки, точны и умелы.
- Вижу твои беды, не вижу, как звать тебя?
- Лена, - первое попавшее на язык имя.
Ведьма качает головой:
- Ц-ц-ц! Не доверяаааешь…
Подвигает чашку на блюдце к девушке.
- Пей вот, "Лена"! Да говори, чего от меня надо?
Лена чай придвинула, разгладила ладонью складочку на скатерти, да и выпалила:
- Счастья надо!
Под ведьминым взглядом на том слова и кончились.
Ведьма поглядела-поглядела, пошла к одному из шкафов. Аккуратно сдвинув в сторону шар, достала большую папку.
Бухнула её на стол, раскрыла.
Папка большая, в бухгалтериях такие любят. Только в состаренную кожу их никто не обкладывает. Перехватив взгляд девчонки, ведьма пояснила:
- Антураж, сама понимаешь…
Перебирая листы в файлах, бормотала про себя:
- Вот сейчас тебе дам договорчик почитать, сама всё и решишь. Да, Леночка?
"Леночка" молчит. Смотрит на ведьму.
За окном шумит машинами мегаполис, человечки бегут по своим делам, поезда под землёй, трубы и провода всю Суть природную пронизали.
А посреди всего этого – ведьма. Могучая силой своей и знанием тайным. Творит дела, как от веку ведьмам завещано.
Ну, может, не совсем как завещано.
Ведьма протянула девушке договор:
- На, читай! А я посижу пока…
Сняла с полки шар, осторожно перенесла его на стол. Вернулась, бережно прикрыла стеклянную дверцу.
Обернулась к столу и натолкнулась на взгляд клиентки:
- Читай, Леночка! Моё время дорого, сама знаешь.
Леночка читала печатные мелкобуквенные строчечки, поверх листа поглядывая на ведьму. Хороша ведь! По-женски так хороша.
Плавностью движений и линий, мягкой настойчивостью. Волосы, которые хотелось примять ладонью, запустить в них пальцы.
Губы у неё полные, мягкие, чуть блестят под неяркой помадой. Грудь… под такую грудь платья надо с декольте покупать.
Леночка отложила листки.
- Так что же, счастливая судьба до скончания века? Везение, удача и здоровье? Так?
- Да, Леночка, всё так.
- Бесплатно?
Ведьма шелестит сигаретной пачкой:
- Не против?
Лена качнула головой. Смотрит, как ведьма в тонкий мундштук вставляет сигаретку, прикуривает, как затягивается.
Ведьма повертела в руках пачку:
- Ну и гадкие картинки стали на них лепить… Всю жизнь курю – хоть бы хны.
Лена фыркнула.
- Будто сигареты могут ведающей навредить…
Тревожному тёмному взгляду мешает дымок. Холёная ладонь развевает его нетерпеливо, но Леночка уже спряталась за чашкой.
- Вкусный у вас чай! Так что же, в чём ваша-то корысть? Что я вам должна буду за абсолютное счастье, как я его понимаю?
- Ты оплатишь консультацию, наведёшь порядок в делах и придёшь через недельку. Чтобы тебя не искал никто. Понимаешь, те, кто ко мне приходят, они уже отчаялись найти счастье здесь. Я их отправляю в более подходящую для каждого их них… э-э-э… мир. Поэтому тебя не должны искать.
Ведьма оценивающе взглянула на девчонку. Какие у такой могут быть проблемы? Мальчик бросил, полиция страху нагнала, денег не хватает, преподы злые в универе. Лёгкая добыча. Из-за мальчика да троечки в зачётке – станет частью моего "выкупа".
- В какой мир?
Ведьма, затягиваясь, подвинула по столу шар. Вокруг подставки скатерть сморщилась складками-волнами.
Ведьма выпустила дым в сторону, косясь на клиентку, проговорила:
- А вот… Смотри!
Леночка склонилась к стекляшке, вглядываясь, и вздрогнула от дребезжания стекла в шкафах и глухого грохота.
Огляделась:
- Метро, - хозяйка ткнула мундштуком в пол, - прямо под нами. … Ну… Разглядела?
Девушка приблизила лицо к шару, вгляделась пристальней. Что-то шевелилось в хрустальной глубине. Отражения? Не похоже.
Мелкие пятна словно перетекают одно к другому, смешиваются, сливаются и растекаются. Как сквозь кривое стекло смотришь…
- Нет… Не вижу…
Ведьма глянула презрительно, повернула шар к свету.
- Вот. Теперь смотри.
Пятнышки двинулись. Человек чего-то поднёс к лицу… Тёмное со светлым… Мундштук с сигаретой?
Лена подняла глаза на ведьму.
- Глубже смотри, беззздрь…
Последнее, произнесённое невнятно сквозь зубы, лучше было пропустить мимо ушей.
Смотреть глубже… глубже…
Страх и любопытство. Вот уж, в самом деле, страшно любопытно.
Глубже…
Пятнышки складывались в картинки. Вот… дорожка в парке? Да, дорожка, залитая солнцем. Качаются деревья под ветром, собака бежит по своим делам, проехала парочка на велосипедах. Мамочка везёт коляску, старички сидят на скамейке с шахматами.
Лена подняла изумлённые глаза
- Там…
Ведьма с достоинством кивнула, из-под полуприкрытых век наблюдая за Лениной реакцией. Девушка поражена в достаточной мере. И заинтригована. Отлично!
Ведьма щелчком сбила пепельный столбик.
- Тут у меня живёт афганец… Он хотел мира.
Ведьма встала, прошла вдоль шкафов. Затянулась, выдохнула дым:
- А тут – мамашка одна. У неё дети погибли, трое. Теперь они там с ней, и, кажется, уже внуков ждут. От старшенькой. А вон там – поэт. Хотел быть гениальным и признанным.
Ведьма расхохоталась. Она хохотала от всей своей души, низкий смех метался в мягкой комнатке, не находил выхода и смешивался с дымными завитками.
- Там больной старик. Хотел выздороветь. Там мать и дочь, вместе. У девочки онкология, там её вылечили. А здесь бедняк, - ведьма затянулась, погладила шарик через стекло шкафа, - даже за консультацию не смог заплатить мне. Деткам жрать нечего, привёл весь выводок ко мне.
Ведьма фыркнула.
Развела руки, словно обнимая все эти шарики:
- Вот сколько счастья человеческого!
Справившись со своими чувствами и приструнив все рвущиеся с языка вопросы, Лена снова углубилась в чтение договора.
- Тут ничего не сказано о качествах мира.
- Ха! Каждый мир уникален. Он велик и свёрнут, и зависит только от целостности шара. Хватит на всю жизнь бродяжить и не найти границ.
Лена задумалась.
- А почему вы это делаете?
- Жалко их… вас. Всех… - ведьма взглядывает коротко и снова опускает взгляд к шару.
Лена хмыкает недоверчиво:
- Ага. Прямо так-таки и совсем без выгоды.
Смеётся ведьма. Грозит пальцем. Стряхивает пепел с сигаретки ярким ноготком.
- Выгода есть, – затягивается, сквозь дым смотрит в глаза клиентке. – Грехов у меня, у ведьмы, много. По молодости… о душе не думаешь.
Она вспоминает что-то, глаза мутнеют, проступают скорбные складки у рта.
- А вот теперь наверстать пытаюсь. Авось, успею.
- Но ведь они же заперты!
- Заперты… А какая разница? – ведьма приближает лицо, от неё пахнет табаком и тяжёлыми сладкими духами. – Какая разница, где ты заперт? Тут? – она тыкает в шар.
– Или там? – кивает на дверь, – снаружи?
Она обходит девушку, берёт за плечи, шепчет вкрадчиво в уши:
- Представь только. Всё, чего ты захочешь, всё сбывается. И именно так, как надо тебе. Нет, это всё не на блюдечке с каёмочкой. Этого надо добиваться. Но так, как можешь ты. Да, на пределе. Но ты дойдёшь. Ты – добьёшься. Там есть и проблемы, но все проблемы можно решить. Нет страшного и тяжёлого, невыполнимого, убивающего.
Понимаешь, Лен? Это не крысы в клетке. Это живой мир. Обычный для всех. И для тебя тоже. Твоя удача будет восприниматься тобой, как обычное и справедливое дело. Ты будешь верить, что справедливо получаешь то, ради чего столько работал. Тяжелее всего ждать того, кто не придёт. А тут ожидаемое придёт всегда. Рано или поздно, совершенно естественным путём. Это – мир твоего счастья.