Да – никакие, скажете вы, и будете правы. Ибо слово «признаки» здесь не совсем точное.
Под признаками скрываются добродетели, которые выращиваются долгим опытом жизни по вере, и только тогда они приносят плод, по которому можно судить об искомом вопросе.
Итак, послушаем большого подвижника благочестия, жившего в VI веке в Египте, авву Исайю:
«Три есть добродетели, которые, если уж увидит в себе, верует, что достиг бессмертия: рассуждение, верно отличающее одно от другого, провидение всего прежде времени и не сочувствие ничему чуждому».
Кто увидит? Видимо тот, кто подвизается.
А разве может вообще кто-то считать себя достигшим бессмертия, как бы кто ни подвизался и старался?
Впрочем, прежде чем подключать критические стрелы, давайте рассмотрим эти добродетели по существу.
Итак, достигшим бессмертия можно считать человека, который:
- верно отличает одно от другого (по контексту: добро от зла);
- провидит все «прежде времени»;
- не сочувствует ничему чуждому.
Кто-нибудь из нас может похвастаться этими добродетелями? Хотя бы одной?
Мы верно отличаем добро от зла?
Да мы чаще всего хватаемся за верное зло в полной уверенности, что это верное добро. Разве не так?
Мы все бегаем за благополучием, за материальной обеспеченностью, за комфортным существованием, за бесконфликтной жизнью, за здоровьем…
Разве не так? И разве мы не уверены, что все это и есть «добро», к которому, безусловно, нужно стремиться.
Нам и в голову не приводит, что это не только далеко не всегда добро, а чаще – наоборот, самое настоящее зло.
Но – увы! – пониманием этого приходит, как правило, слишком поздно. Если вообще приходит.
Взять здоровье.
Разве большинство грехов мы не совершаем, когда мы бодры и здоровы? И разве время пересмотра жизни и покаяния не приходит тогда, когда мы прикованы к больничной или домашней койке?
И тем не менее мы гоняемся за здоровьем как за абсолютным благом. А оно чаще всего приносит нам зло.
Это только один пример нашей полной неспособности «верно отличать одно от другого».
Что уж там говорить о втором признаке – «провидении прежде времени».
Нам всем хочется быть «Вангами», и, слава Богу, что Бог не дает нам этого состояния.
Еще один, кстати, признак нашей полной неспособности различать добро и зло.
Ибо нет ничего тяжелее состояния «предвидения», когда видна обреченность большинства человеческих жизней и поступков.
Только чистейшая и действительно достигшая бессмертия душа могла бы выдержать это состояние.
Ну и третий признак – «несочувствие ничему чужому».
Увы – мы как раз всему «чужому» и сочувствует так, как бы оно было нашим родным, и не просто родным – а «кровно» родным.
Мы сочувствуем всем восьми страстям (чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость) и семи смертным грехам (гордость, жадность, блуд, зависть, чревоугодие, гнев, лень).
Назовите хотя бы один из этих грехов, которому вы хотя бы раз в жизни не сочувствовали?
То-то же. Мы им сочувствуем - всем и каждому, и редко нам удается высвободиться хотя бы на короткое время из «сочувствия» этим грехам.
А сочувствуем ли мы их противоположностям – взять хотя бы восемь добродетелей, противоположным восьми страстям: воздержание, целомудрие, нестяжание, кротость, блаженный плач, трезвение, смирение, любовь?
Большинству из них мы не только не сочувствуем, а с диким боем принуждаем себя к их исполнению, если вообще принуждаем…
Ну что – мы кажется убедились, как далеко нам всем до «признаков бессмертия».
А теперь давайте вернемся к нашим «критическим стрелам».
Как протестанствующие православные зададимся вопросом: разве может человек чувствовать себя спасенным и достигшим бессмертия еще при жизни?
Для того, чтобы понять авву Исайю в этом вопросе достаточно взглянуть на другие его высказывания.
Как вам хотя бы это:
«…учить ближнего есть испадение души из своего чина и желать возвесть его в доброе состояние есть великое разорение души… взяв лом, разоряем свой дом, желая устроить дом его».
А мы – уф, как любим этим заниматься. То есть ломами разоряем собственные свои души в надежде устроить души ближних.
И немудрено, что чаще натыкаемся в ответ на справедливую поговорку: «против лома нет приема, если нет другого лома».
Или вот еще одно высказывание мудрого аввы:
«Не ищи высших даров Божьих, пока молишься Ему о помощи… Божие самом собою приходит, когда будет для него уготовано место нескверное и чистое».
И опять нам не в бровь, а в глаз.
Мы мечтаем быть и «Вангами» и «Чудотворцами» и «Целителями» и «Учителями» и главное вместилищами великой любви Божией…
А между тем в нашей душе нет чистого местечка, куда бы можно было бы положить хотя бы один из Божьих даров.
Ибо везде – «скверна и нечистота».
А вот авва Исайя знает, о чем говорит, и нет оснований подозревать его в самомнении, когда он перечисляет признаки человека, достигшего бессмертия.
Нам только до них – как до неба.
