Продолжение.
Весна…
Я выбрался из такси и набрал номер. Моя Женщина взяла трубку почти сразу. Зуммер не успел догудеть до первого выдоха.
- Ты где?
- Это ты где? Дай точный адрес.
- Ты приехал? У меня телефон садится.
- Приехал. Говори адрес!
- Ты на транспорте?
- Я у Дворца Спорта. Куда идти?
- Ты стоишь лицом к чему?
- К небу, – я начал злиться. Ну, неужели нельзя просто сказать номер дома? Тем более, если садится аккумулятор телефона.
- К чему?
- Какая разница. Адрес скажи.
- Адрес? Сейчас.
Но вместо адреса я услышал короткие гудки. Набрал снова: «Абонент отключил телефон или находится вне зоны доступа сети». В голосе оператора звучала плохо скрытая издёвка.
- И где теперь тебя искать?! – иногда я жалею, что бросил курить и материться на первом курсе института. Курить – ладно, но прожить жизнь без мата в России – это я погорячился…
Отсутствие информации не отменяло необходимости поиска. Тем более, что напротив дворца спорта было всего три дома. Из них два жилых. На первых этажах, как теперь заведено, магазины. Но паскудство заключалось в том, что в обоих имелись оконные фирмы. В одном даже две.
Я решил быть последовательным и отработать все варианты, начав с дальней жилой трёхэтажки.
Под вывеской ООО «Лакрон» пряталась маленькая комнатушка, в которой за печально пустым столом сидела невзрачного вида девица лет двадцати и мучила компьютер. И вряд ли фактурами или счетами. Скорее, какой-нибудь тривиальной игрушкой вроде «шариков» или тетриса. Она подняла на меня, докрасна натертые монитором глаза и неожиданно спросила: «Вы откуда?». Более странного вопроса от менеджера по продаже окон я никогда не слышал и, растерявшись, ляпнул: «Охотоинспекция!»
- Каво-о-о? – мне показалось, что из широко распахнутых глаз вот-вот посыплются цветные шарики и кубики. Те самые, из компьютерных игр.
- Охотоинспекция. Чего непонятно?
- Это как?
- Так: кого охота, того и инспектирую. Людей в туалетах держите?
- Зачем?
- Для профилактики.
- Чего?
- Диареи.
- А у нас окна, - девушка почему-то покраснела. Её глаза практически растворились на фоне заалевшей кожи, - а туалета нет. Мы в центральный офис ходим.
- Мы - это кто? – насторожился я.
- Мы - это я и..
- И…?
- И я, - окончательно растерялась девица.
- Ладно. Куда ходите?
- Через дом. На третий этаж.
- Проверю и проинспектирую! – Сурово сказал я и стремительно ретировался. Со стороны все это, наверное, выглядело забавным анекдотом из жизни провинциального недоумка, но мне было не до смеха. С такой же идиотсктой инспекцией предстояло посетить ещё, как минимум, две фирмы и не факт, что во всех меня будут ждать офисные «тормоза».
В «Неолите» действительно не ждали. За мутным стеклом в оправе пластиковых дверей чётко прорисовывались ромбики металлической раздвижной решетки.
Фирма закрыта. Решетка на дверях. Всё сходилось. Все, кроме Моей Женщины: за решеткой не наблюдалось никаких признаков пребывания живого существа.
Я попробовал протереть стекло, но изнутри оно было грязнее, чем снаружи. Видимость не превышала метра, и в пределах этого метра узница отсутствовала.
Я деликатно постучал. В мутном экране стеклопакета ничего не изменилось. Я постучал громче. Реакция нулевая. Снова достал телефон и набрал номер. Электронная девушка-оператор, как величайшую тайну, повторила: «Абонент отключил телефон или находится вне зоны доступа сети».
- Дура! – Я ощущал себя академиком в младшей группе яслей. Мне предлагалось на выбор два варианта, но оба не имели к истине никакого отношения, - «Отключил», «зона доступа» - у неё аккумулятор сдох!
От злости и безысходности я изо всех сил пнул дверь «Неолита». И сразу выяснил, что «Неолит» не столь уж архаичен: сирена сигнализации сработала прямо у меня над ухом.
А еще выше хлопнула балконная дверь.
- Чего ломятся?! Каженный день ломятся! Житья нет!
На балконе второго этажа подпрыгивала толстая тетка в коротком линялом халате. При каждом прыжке занавес халата по очереди выпускал на сцену сначала пару тыкв устрашающего размера, упакованных в розовый бюстгальтер, а потом, некогда белые подштанники, сшитые в лучших традициях советской легкой промышленности.
Я представил, что будет, если одна из тыкв вывалится из гнезда, и невольно сделал пару шагов от дома.
- Извините. Не скажите: давно закрыто?
- Давно закрыто гавно, а этих уже год, как след простыл. Ходят только лохи вроде тебя. Надеются, что деньги вернут!
- Я не надеюсь…
- Все так говорят, а на хрена в дверь дубасить? Теперь выть будет пока менты ни приедут. А у меня Малахов идет!!
«Ментов» я дожидаться не стал: потом объясняй им, неандертальцам, зачем ломился в «Неолит»?
У следующего дома меня уже ждали. Охранник стоял на крыльце и гостеприимно покручивал в огромных ручищах черную милицейскую дубинку. Я притормозил с тем расчетом, чтобы, в случае применения, дубинка меня сразу не догнала и с почтительного расстояния спросил:
- Вы в туалете никого не запирали?
Охранник посмотрел на меня так, будто я предложил ему купить учебник по ядерной физике и отказался сделать скидку. Он никак не мог решить: это оскорбление или комплимент. По лицу охранника скользила тень неявной мысли, а я кожей чувствовал, что моё будущее зависит от того, в каком секторе эта мысль припаркуется. От волнения я даже начал пританцовывать на месте.
- Чо, приспичило, чел? – догадался охранник.
- Вроде того, - я не стал спорить.
- Заходи. Все лучше, чем в подъездах ссать.
В туалете Моей Женщины не было. Не было ее здесь никогда или, по крайней мере, очень давно. Я мог это утверждать со стопроцентной гарантией. Потому, что где бы Моя Женщина ни появилась, там сразу и надолго зависал горький аромат ее любимых Кензо. А здесь пахло дешевым освежителем воздуха и хлоркой.
-Ну, что: остался только центральный офис «Лакрона», - я застегнул ширинку и отчалил от белой чаши писсуара.
- Спасибо, начальник!
Охранник игриво, как детсадовец флажком, помахал в воздухе дубинкой и посоветовал: «Бухай дома, мужик. Ближе к унитазу, дальше от приключений!»
Последний претендент на звание места заточения прекрасной принцессы когда-то был столовой «Спорт» с вполне заурядным совковым меню. Потом пришла «перестройка». Она сначала раскатала спорт, затем нашла новое применение спортсменам. Позже спортсмены по праву сильного забрали все три этажа столовой. Что вполне логично: спорт должен принадлежать спортсменам. Результатом простых, но энергичных имущественных споров 90-х, стало уменьшение количества собственников до трех и разделение собственности по горизонтали на три равные доли. Так первый этаж превратился в супермаркет, второй – в кафе «Лукоморье». Собственник третьего этажа организовал на своих площадях офисный центр, сдав кабинеты арендаторам.
Именно там, за решёткой, отделяющей площадку второго этажа от лестницы на третий, стояла Моя Женщина. Рядом, на ступеньках, валялись две сломанные ножки от стула.
«Вот и разгадка ребуса про официантку, которую я не знаю», - подумал я. - «Хотя, проще было не мастерить на ровном месте загадки, а сказать про «Лукоморье» Я бы не бегал, как идиот по окрестностям Дворца Спорта, не изучал бы туалеты и не рисковал жизнью и здоровьем под балконом у «Неолита».
- Как дела?
- Нормально. Видишь же! – Глаза Моей Женщины блестели сухо и зло.
- Твоя работа? – я кивнул на сломанные ножки.
- А здесь ещё кто-то есть?
Меня всегда ставила в тупик её способность любой свой прокол превращать в обвинительный приговор мне. Я осмотрел замок, подергал решетку.
- Прочная…
- Ну…
- Ладно, успокойся. Пойду, поищу какой-нибудь прут стальной, что ли.
- Не надо. Официантка вызвала охрану. Сейчас приедут.
- Давно вызвала?
Моя Женщина по привычке попыталась свериться с дисплеем сотового телефона, но нашла в нём только свое отражение.
- С час уже. Наверное…
- Понятно. – Я развернулся и пошёл искать железяку помощнее. Если ЧОПовцы не прибыли в первые полчаса, значит, могут не приехать вообще.
Минут через пятнадцать я уже орудовал ржавой арматуриной, пытаясь раздвинуть прутья решетки. Я очень старался. Металл не выдерживал моего напора. Но не металл решетки. Прут арматуры сначала согнулся уголком. Затем превратился в подобие гигантского рыболовного крючка, применения которому в Сибири найти было невозможно за отсутствием в местных водоемах акул и китов. Решетка скрипела, теряла куски белой эмали, но держалась насмерть.
- Вы что делаете!
Я оглянулся. Официантка в фирменном фартучке «Лукоморья» с вышитым дубом и грудастой развратной русалкой на его ветвях, глядела на меня возмущенно и испуганно.
- Человека спасаю.
- Вы знаете: сколько стоит эта решетка? Вы знаете, кто хозяин? Вы знаете, что будет, если сломаете?
- Что будет? Сломанная решетка и свободный человек.
- Оставь, не надо. Охрана приедет – выпустят. Дай твой сотовый. Я хозяину позвоню.
Я отдал Моей Женщине телефон, и пока она переставляла симки и созванивалась с бандитом-владельцем третьего этажа, отправился на улицу подышать свежим воздухом и выкинуть бесполезный ржавый крючок.
На обратном пути я сделал открытие: окна на лестничных пролетах были зарешечены только до середины, а между окном и решеткой оставалось достаточно места, чтобы мог протиснуться человек, не обремененный целлюлитом или пивным животиком… Такой, как Моя Женщина.
Моя ненормальная, то есть ненаглядна, ожидала меня на том же месте, за решеткой. Лицо её сияло благодушной, почти счастливой улыбкой.
Вообще, я обожаю улыбку Моей Женщины. Когда она улыбается, никакая Джоконда рядом не стоит. Но в данных обстоятельствах счастье в глазах выглядело, по крайней мере, неуместным.
Читать книгу ""Мерседес" на тротуаре"
- Забирай телефон. Все нормально. Борис Викторович уже за городом. Представь: он со мной по имени-отчеству, так извинялся! Сегодня не вернется.
- Ничего себе, «нормально». И что, мы здесь твоего Борис Викторовича до утра ждать будем?
- Почему до утра? – искренне поразилась моей несообразительностью любимая. – Завтра же суббота. Он не работает. Зачем ему приезжать?
- И…
- Что «и»? Сказал, пришлет охранника, тот откроет.
- Когда?
- Сказал: часа через два, если пробок не будет.
- Понятно. Поднимись-ка на площадку. Посмотри: сможешь пролезть между окном и решеткой?
Нужно отдать должное Моей Женщине: в экстремальных ситуация она соображает также стремительно, как стремительно эти ситуации создаёт. А, поскольку, любую, самую безобидную ситуацию Моя Женщина гарантированно переводит в разряд экстремальных, соображать ей приходится постоянно. Наверное, это такой способ стимуляции умственной деятельности. Тренинг для сумасшедших.
Десять секунд узнице потребовалось на то, чтобы подняться по ступенькам и оценить свои шансы на свободу.
- Пролезу. Только куртку запачкаю.
- Сними её и сбрось.
Этажом ниже я взобрался на батарею отопления. Сначала поймал куртку, потом подхватил бежавшую пленницу. Я чувствовал, в своих руках её горячее, дрожащее от нервного возбуждения тело, и понимал, как ещё далёк от камня.
- Оковы рухнут, и Свобода вас встретит радостно у входа, и братья куртку отдадут! – Продекламировал я, бережно опуская драгоценную ношу.
- Как я сама не додумалась? Мимо же раз двадцать проходила.
- Ладно - ты, юмор в другом: владелец потратил кучу денег, установил решётку, которую баллистической ракетой не уничтожить, а все его запоры может обойти маленький ребенок! И без отмычек, хитроумных сканеров секретных кодов и, даже, газовой горелки не требуется…
***
Лето…
-Далеко не пойдем! - Мы выскакиваем на раскаленный песок и Женщина начинает искать место под солнцем, где бы было меньше народа, больше песка и ближе к воде. И это летом-то, в выходной!
Гляжу на пляж и понимаю - люди произошли нет от обезьяны. Старик Дарвин ошибся. Предками человека были тюлени или котики, которые зависали в безделье на пляжах дольше остальных особей. В результате у них атрофировались хвосты и ласты. Бездельники разучились плавать, ловить рыбу. Природа перестала казаться им удобной. И они решили, что имеют право её подстраивать под себя. Результат модернизации вот он, перед глазами: редкие островки горячего песка, не покрытые человеческими телами, оказываются обильно посыпаны мусором, пустыми бутылками, пластиковыми и стеклянными, рваными пакетами, грязными шампурами, блестящими обертками от чипсов, орешков и прочей сопутствующей пиву мелочи.
Мусор - это главный продукт человеческой цивилизации. Мы научились его делать практически вечным. Природа не успевает разрушать, перерабатывать, уничтожать все более совершенный мусор, который мы тысячами тонн производим каждый день. Этот конфликт непременно выльется в глобальную войну. Либо продукты человеческого творчества убьют природу. Либо природа уничтожит продукты. Но в любом случае погибнет человек. Потому, что он часть природы, неспособная уже существовать без создаваемого им мусора.
Читать книгу "Ограбить ГУМ"/
Купить книгу "Ограбить ГУМ
- Ну, куда дальше? - Женщина смотрит на меня растерянно. У неё такая особенность. Она терпеть не может, когда ей кто-то диктует, что делать, но и ситуация выбора её всегда ставит в тупик.
- Никуда, - я молча подбираю полиэтиленовый пакет побольше и собираю в один продукт цивилизации коллекцию других, тех, что самый безумны продукт цивилизации сеет вокруг себя, надеясь на то, что это как-то само собой рассосется.
Настя сразу включается в уборку территории. Она откапывает из песка трехлитровую бутылку из-под пива пытается упрессовать её в пакет. Бутылка упирается, злобно трещит, и как живая норовит вырваться на волю.
- Во, гадина! - Возмущается Настя.
- Ты как выражаешься? - Женщина пытается сделать строгое лицо.
- А чего она! - Оправдывается Настя, и ныряет в пакет с головой. Бутылка жалобно пискнув, прорывает дно пакета и весь собранный мусор снова оказывается на песке…
Женщина тяжело вздыхает, находит другой продукт цивилизации: побольше, и с виду покрепче и включается в процесс уборки. Через три минуты организация локального оазиса завершается нашей полной победой. Я подхватываю готовый лопнуть от своей значимости и весомости пакет и направляюсь к ближайшей урне, практически погребенной под отходами пляжной индустрии.
- Эй, слушай, унеси! - Молодой мужик с неизгладимыми следами Кавказа на лице и ворсистом теле небрежно пихнул ногой в мою сторону пустую бутылку.
- Ага, - соглашаюсь я.- сейчас. И попку подотру.
- Чо, джигит? Смелый, да?!
Я оглядываю его: крепкие руки, плечи и грудь, бугрящиеся прокаченными мышцами - свидетельство недавнего серьезного романа со спортом. Хотя округлившийся животик, нависший над плавками, говорит о том, что роман закончился разрывом.
- Нет, просто уборкой пляжа занимаются специально обученные люди, которые за это получают деньги. Я денег не получаю. И расчищаю жизненное пространство исключительно по личной инициативе и в пределах границ своего личного жизненного пространства.
Фраза получается длинной и замысловатой. Именно такие применяю в конфликтных ситуация. Они заставляют мозг противника напрячься задуматься в поисках смысла. А когда мозг ищет смысл, он теряет агрессию. Не всегда, но обычно.
Двадцать метров до урны и еще двадцать метров обратного пути я обдумывал две мысли. Первая - глобальная. Я искал корни таджикизации Сибири. Что жители Кавказа и Средней Азии потеряли в нашем холодном краю? У людей в жизни было всё: персики, виноград, горы, море - за каким дьяволом их несет на картошку и мороз? Азия везет наркотики, кавказские воры в законе ими торгуют. Они что, освобождают территорию для проживания? Но зачем? Я не националист. Камню без разницы национальность. Только и камень не может понять: зачем им Сибирь? Мак здесь не растет. А нефть и газ они сами добывать не станут. Впрочем, воры не станут, а таджики - за милую душу. Может быть, в этом и есть глобальный замысел: вместо вечно пьяных и часто буйных покорителей Сибири поставить к буровым станкам безответных азиатов? И станут они исправно качать нефть на Запад, а заработок посылать на Юг.
А на обратном пути я изучал потенциального противника и прикидывал: испортит он нам отдых или разойдемся миром. Товарищ с Кавказа что-то говорил моей женщине, играл мышцами и принимал в позы, более подходящие для парковых скульптур. Его девушка лежала рядом на огромном белом полотенце и с ленивым любопытством наблюдала происходящее.
- Скажи спасибо ребенку, а то бы порвал тебя как ж-ж-ж-жаренного барана!
Я представил, как дитя гор будет разрывать камень - жуткая картина. Подмигиваю Наське: "Спасибо, ребёнок!"
Настя достает из сумки коричневую, сморщенную и вонючую мумию матраса.
- Надувай скорее! Пойдем купаться!
Между глубокими вдохами и долгими выдохами, превращающими мумию в плавучее средство, наблюдаю, как кавказ танцует лезгинку перед моей Женщиной. Чем больше становится матрас, тем меньше я вижу и отчетливее понимаю: разборок не избежать. Не потому, что я ревную. Ревность во мне уже кристаллизовалась и обрела свойства мемориальной таблички. Просто не люблю людей наглых. А тех, кто выставляет наглость напоказ, демонстрируя своё превосходство над окружающими – просто ненавижу. Хотя, казалось бы, камень и ненависть понятия несовместимые.
Пока я рассуждал, матрас понял: бороться со мной бесполезно, и без сопротивления приняв последнюю порцию воздуха, стал упругим и звонким.
-Ну, давай, хватит дуть! - Наська плещется в воде у самого берега, и контролирует одновременно два процесса: строительство песочного замка, окруженного рвом с водой и реанимацию надувного матраса. Но если замок может строиться и совершенствоваться весь день, то моя работа лимитирована по времени жестко. В конце концов, на пляж приходят не для того, чтобы матрас надувать, а для того, чтобы на нем плавать. Или возить камни для замка.
- Рамзан не отстанет...- девушка кавказского крепыша лежит, подставив солнцу спину, освобожденную от завязок купальника. Ослепительно белое полотенце прикрывает её голову, и не понять: звучали слова или они мне почудились. Скорее по инерции, чем осознано, так же в пространство отвечаю.
- Ему хуже, - я не храбрюсь. Когда знаешь, чем заканчивается книга, никакие интриги автора в середине фолианта уже не могут вызвать серьезных эмоций. А что будет в финале, я знаю.
- Всё-же, вам лучше уйти, - вылетает из-под полотенца куда-то в разогретый зноем эфир. - Рамзан не проигрывает. Ради победы и убить может.
Читать книгу "Гонка по чёрной полосе" /
Купить книгу "Гонка по чёрной полосе"
- Убить, умереть, уйти… Когда-нибудь, обязательно, уйдём, - соглашаюсь я, оглядев пляж, зеленоватую рябь на воде, ивы, стекающие в реку на противоположном берегу, думаю, что если убрать отсюда людей, то у этого залива можно остаться навсегда. - А, может, никогда...
- Смотри. Не уйдёшь... Останешься на всегда… - равнодушно шелестит предупреждение из-под полотенца.
Удивительно: мы имели в виду разное, но по звучанию мысли совпадали. Хотя, конечно, это было случайное слияние нот и ритма. Дальше наши мелодии разбегались в противоположные стороны, без всякой перспективы соединиться в одну. Каждый играл своё. Она подразумевала похоронный марш Шопена. Для меня. Я исполнял что-то в духе «Подмосковных вечеров», только о Сибирской природе.
Наська оторвалась от строительных работ, по-хозяйски отняла у меня матрас, кинула его на воду, а сверху, на нарисованный шоколад шлепнула своё шоколадное тельце. И совершенно также, как подруга кавказца, не глядя на меня сообщила:
- Не обращай внимания. Он дурак!
Дурак, между тем, демонстративно обхаживал мою женщину. Он пристраивался к ней то справа, то слева, то нырял и спустя секунду вылетал из-под неё, выплевывая фонтан брызг. Моя женщина излучала равнодушие и спокойствие. Лишь изредка прикрывая руками лицо от брызг. Рамзан не понимал, что он не Героин, а потому не имеет ни одного шанса.
Я коротко растолкал себя в три шага и почти вертикально вошел в обжигающее холодом тело реки. Два десятка метров вдоль уходящего в мутную темноту дна, стремительный, почти панический взлет к белесому от зноя небу. Наслаждение от силы и легкости тела и вот она передо мной: грудь в курчавом черном бурьяне волос.
- Не помешаю?
- Сам напросился!
Я понимаю, что все танцы Рамзана были не для женщины. Для меня. Да и не танцы это были, а провокация. А вот он не понимал, что камень бить бессмысленно и больно. Его кулак скользнул над водой коротко стремительно и профессионально. Рамзан искал легкую мишень. Его кисть нашла камень. Я уже слышал такой хруст. Я уже видел, как раздробленные кости разрывают сосуды и кожу, перерезают сухожилия. Чем лучше удар, тем страшнее перелом. Краткий миг и враг - инвалид. Я не хочу видеть перекошенное болью и удивлением лицо. Мне не интересно. Беру Мою Женщину под руку.
- Пойдем, позагораем?
- Ты испачкался, - Моя Женщина смывает с моей щеки кровь. Чужую кровь. Она тоже не удивлена. Вот если бы из меня посыпался героин…
За спиной раздается вой. Шок прошел. Боль осталась. Через пару минут после спешных сборов, место рядом с нами освобождается. Рамзан, уходит, обещая мне перерезать горло. Если это и случится, то не скоро. Гипсом нож не удержать. Да и нож камню не страшен.
Белоснежное полотенце, прикрывавшее подругу Рамзана от солнца, намотано на разбитую руку. Оно набухло тяжелыми тёмно-алыми пятнами и сочится редкими тягучими каплями крови. Девушка идет следом, втаптывая резиновыми шлепанцами алые метки в грязный песок.
Настя бросила матрас у берега подошла ко мне и внимательно изучает мою физиономии.
- Как тебе не больно?
- Сам не знаю.
- Дурака жалко, – она смотрит вслед уходящей паре.
- И мне тоже.
- Ты – каменная башка!
- Вроде того, - Наська даже не догадывается: как она права. А, может быть, и догадалась… Дети, не зная элементарных вещей, подчас, разбираются в жизни лучше, чем взрослые.
Если не хотите пропустить публикации, подписывайтесь на канал.
Эту и другие мои книги можно заказать в lovekabook.ru или по адресу https://dzen.ru/a/ZBFNGj7d4H-f8PE4