Продолжение.
Лето…
Старенький трамвайчик устало дополз до конечной остановки, надрывно заскрипел тормозными колодками и остановился. Несколько секунд он собирал силы, потом, как штангист, на выдохе, с шипением откатил двери. Видно и ему, железному пенсионеру, было утомительно раскатывать по городу, прорубаясь сквозь густой летний зной.
Два десятка пассажиров с облегчением вывалились из душного салона.
Я взвалил на плечо сумку, сгреб пакеты и довольно лихо спрыгнул на горячий асфальт остановки. Мои дамы замешкались.
- Выходи быстро!
- Ма-а-а, у меня билетик упал.
- Двигайся, говорю. Все уже вышли.
- Подожди!
- Да брось ты его!
- Он счастливый!
- Он грязный. На полу валялся. Выходи, трамвай сейчас поедет!
- Он не грязный! Он счастливый! Он на сидении лежал! Я его съем!
- Ага, съешь! А потом живот будет болеть! От счастья…
Ребенок с очевидным ускорением появляется в проеме дверей.
- Живот от счастья не болит, - обиженно бубнит Настя и начинает осторожно спускаться по высоким трамвайным ступенькам. Я подаю ей руку. Влажные детские пальчики крепко цепляются за мою ладонь. Я ощущаю себя человеком: большим, сильным и полезным.
- Нет счастья в жизни? – Сочувствую Наське.
- Нет, - соглашается она и смотрит на меня сердитыми, влажными от ожидания слез, глазами.
- Топай, философ, - Моя Женщина – грамотный политик. Она на корню пресекает любые попытки создания какого-либо союза за её спиной.
А я и не пытался. Интриги – не мое оружие.
- Отойди, я сама. – Женщина почти зло отталкивает мою протянутую руку, и я превращаюсь в маленький, никчемный и бесполезный придорожный булыжник.
Трамвай вздыхает и шипит приводом дверей уже не устало, а раздраженно, будто отгоняя всех от вагона.
Тупо смотрю на исчезающие за дверью ступеньки и думаю, что словосочетание «конструкторская мысль», наверное, не про трамваи. В самом деле: кто на них ездит? В основном пенсионеры. Взобраться по отвесной круче трамвайных ступенек для них все равно, что здоровому человеку среднего возраста влезть по стенке на второй этаж. Спуститься - равнозначно прыжку с парашютом. Добавьте к этому испытанию ещё вечных спутников российских стариков - сумки и тележки, и скажите: в чем здесь мысль?
- Мороженное будешь? – Моя Женщина усиленно толкает маятник отношений с дочерью от точки «почти скандал» к зоне «близкие подруги».
- Нет, - продолжает дуться Настя.
Женщина тянет ребенка к киоску мороженного.
- Вот смотри: твой любимый «Лунтик»!
- Не хочу.
- Давай: тебе «Лунтика», а мне эскимо.
- Нет! – Настя пытается вырвать руку из маминой руки, но получив лёгкий, скорее символический шлепок по пятой точке, идёт на уступку, - Я тоже эскимо.
- Купишь нам эскимо? – Вопросом ко мне Женщина фиксирует боевую ничью. А я понимаю, их мир снова оплачен из моего кошелька. Впрочем, мир стоит любых денег.
Заглядываю в маленькое окошко. Потная, красная от духоты продавщица смотрит куда-то сквозь меня, и я начинаю волноваться: может быть, я заразился дома от Маленького Злобного Существа и тоже стал привидением?
- Два эскимо!
Продавщица фокусирует на мне свой взгляд. В чёрных зрачках легко читается, что ей надоела жара, мороженное, назойливые покупатели, неудавшаяся жизнь и что она с большим удовольствием торговала бы мышьяком, цианистым калием и синильной кислотой.
- А ты не будешь? – оборачиваюсь на голос и падаю в глубокие, мерцающие изумрудной зеленью глаза Моей Женщины. Такие теплые и родные, будто не она тридцать секунд назад брезгливо отталкивала мою руку у трамвайных ступенек. И я не могу понять: тогда была демонстрация независимости, или сейчас демонстрация благодарности? Да и разве это важно? Моя Женщина наверняка сама не сможет дать ответ на этот вопрос.
Забираю сдачу, эскимо.
- Оно точно без стрихнина? – Мой вопрос вылетает как-то спонтанно, из подсознания. Но продавец уже усадила свое громоздкое потное тело на стульчик и смотрела куда-то в далекое, несбывшееся. Где нет мужа-пьяницы, неудавшейся жизни. И меня тоже нет.
Кстати, не только для неё. Девчонки развернули мороженное и, не дожидаясь меня, топают на пляж. Я плетусь следом: шоркая подошвами сандалий пыльный, испещренный морщинками трещин тротуар, и думая о влиянии прогресса на человеческие отношения.
«До чего мы дожили? Я подаю любимой Женщине руку, а она воспринимает это как оскорбление, как намек на её слабость, её неполноценность. И виновата не она. Виноват прогресс.
Прогресс сделал нас ненужными друг другу. Он создал общество потребления с его экономической целесообразностью, стер границы между странами, но разделил людей. Кланы, семьи – где они? Первобытный человек вне племени был обречен на смерть. Сегодня каждый способен выживать в одиночку и стремиться в одиночку выживать. Так удобнее. Ни с кем не нужно договариваться. Ни о ком не приходится заботиться. Технологии уровняли в возможностях мужчин и женщин, сильных и слабых, молодых и старых, здоровых и больных. Что не по силам мышцам – сделают механизмы. Где не хватает мозгов, там выручит компьютер. Мы стали независимыми, индипенднутыми.
Мужчин и женщин объединяет только секс и дети. Но и эти союзы ради детей и удовольствия становятся все более кратковременными. А скоро могут исчезнуть вовсе. Прямое воздействие на центры наслаждения в мозгу и искусственное оплодотворение вне утробы матери. И рожать будут без мук. Потому, что без матери. Если, конечно, этот процесс можно назвать родами, а не выращиванием.
«Детоводы племенного хозяйства «Кандымовское» вырастили рекордный урожай младенцев! Все малыши развились нормально, а средний вес новорожденных составил семь килограмм двести грамм!» Действительно: ограничений по весу никаких. Так пусть в пробирке постигают азы языковой культуры и математики. Чего зря время терять?
Раньше женщина нуждалась в мужской силе и защите. Сегодня защищает полиция (точнее должна защищать), воду таскает водопровод, кормит супермаркет. Иногда они, слава Богу, это делают плохо, поэтому женщины ещё терпят рядом с собой мужчин.
Мужчинам нужен был уют, хорошее питание, чтобы можно было много работать и многочисленное семейство, каждый член которого помогал по хозяйству. Сейчас все домашнее хозяйство – диван и телевизор, уют гарантируют клининговые компании, для работы не требуется изобильной пищи, а текущие затраты энергии легко компенсирует общепит, полуфабрикаты и микроволновка.
В защите и заботе нуждаются только дети. Пока нуждаются. Потому, что нет соответствующих технологий, и существует патриархальный стереотип взаимоотношений между ними и взрослыми. Но это может измениться за жизнь одного поколения. И люди достигнут пустынного совершенства в сфере личной свободы…»
- Сто одиннадцать ступенек! – кричит Настя и швыряет в меня шишку. Я почти успеваю увернуться. Шишка легким шершавым тельцем цепляется за кожу на плече, но, не удержавшись, падает на тропинку и теряется среди сотен таких же сухих, ощетинившихся растопыренными чешуйками ежиков.
- Дама, следите за своим ребёнком! - Я пытаюсь изобразить возмущение, но «даме» нет до меня дела. Моя Женщина кокетничает с кем-то по сотовому. Она раздраженно отмахивается и, как парусник со сломанным штурвалом, подчиняясь шквальному порыву телефонного звонка, сваливает с курса главной аллеи парка, в интимный полумрак боковой тропинки. Ну и чёрт с ней.
- Пойдем! –Наська тянет меня за руку к водопаду деревянных ступенек, исчезающему в зеленом туннеле тополей и кленов. Это у нас игра такая: спускаясь к пляжу или возвращаясь с него, считать потертые тысячами ног бруски. Их должно быть ровно сто одиннадцать. Или около того. Они заколдованные и потому их количество зависит от их настроения. Иногда их чуть больше. Иногда - чуть меньше. Каждая из ступенек – легкая преграда даже для маленького ребенка, но выстроившись в шеренгу по двадцатиметровому обрыву берега, они способны утомить и здорового мужика, вроде меня. Наверное, поэтому на площадках, завершающих очередной пролёт стоит по паре скамеек.
Но мы с Настей ими не пользуемся. Мы идем и вслух считаем эти нудные ступеньки. И они уступают нашему дружному напору, сжимаются, теряют строй и окончательно отчаявшись выиграть поединок, скидывают нас с себя на пляж.
Так, может быть, у конструкторов трамваев со ступеньками – не сбой в мышлении, а попытка сблизить людей? Преодоление трудностей, даже искусственно созданных, сплачивает.
Читать книгу "Анатомия измены"/ Купить книгу "Анатомия измены"
***
Весна. Света.
- Вот сволочь, е…. на …! – Света швырнула трубку телефона на аппарат так, что он испуганно звякнул и свалился со стола. Такой заведенной я её не видел уже давно. – Экстрасенс хренов. Ну, на… - Света споткнулась о мой удивленный взгляд. Последний мат так и не сорвался с её, подкрашенных алой помадой, губ.
- Извините, Николай Валерьевич. Но это уже за гранью!!!
Когда я впервые появился в редакции, Света позволяла себе всё. Если её разрывали эмоции, по офису летали телефоны, ежедневники, ручки и движение метательных снарядов сопровождалось аккомпанементом специфических оборотов русской речи, тех, что принято деликатно называть нецензурными.
Она могла обматерить оператора за неверный баланс белого. Даже, если этот баланс не был выставлен по объективной причине. Это в студии можно аппаратуру настроить заранее и в случае, если что-то не получилось, повторить запись ещё раз.
Но у Светы студии не было. У нее были съемки в режиме liveбез права на дубль. И редко они начинались под напыщенное режиссерское «мотор». Чаще оператор едва успевал вытащить камеру из кофра и нажать на кнопку «пуск». Но именно из-за невозможности что-то переснять Света так остро переживала любой производственный брак. Испорченная запись означала не вышедший сюжет, время, впустую потерянное в разъездах по забитым пробками улицам, не проданную рекламу, не выполненный план. Бизнес – дело суровое.
Нет, после взрыва Света быстро отходила, старалась стереть следы конфликта из памяти подчиненных. И никто не мог бросить ей укор в том, что она иначе вела себя с владельцами или не стояла насмерть за каждого человека, работавшего на программу. Света отдавалась работе и эмоциям естественно и безудержно. Она вела себя как звезда и могла это себе позволить, потому, что пусть в масштабах города, но была настоящей звездой.
На второй или третий день знакомства Света решила испробовать прорабскую лексику на мне. Дежурный журналист внес в график съемок чьё-то интервью, а Света, не сверившись с графиком, назначила на это время другие съёмки. Журналист получил втык: звезда не может быть не права, но кто–то же должен был ответить за проблему?
Я вполне деликатно напомнил, что график съёмок для того и заполняется, чтобы не возникало накладок.
- Ты кто такой, на х... в п…? Я здесь определяю: что и когда снимать. А ты, ё… на х.., сиди в п…. и помалкивай!
- Понял, - сказал я и написал заявление об уходе.
Светлана прочитала, покраснела, помолчала и … извинилась. С тех пор нецензурная брань в офисе практически не звучала. Эмоциональные взрывы Света стала использовать исключительно в качестве оружия массового поражения «па-а-адонков».
***
- Вы же знаете – я изменилась. Ведь, правда?
- Света, вы ангел, – соглашаюсь я.
- Но это исключительный случай! У меня язык не поворачивается назвать его па-адонком! Подонки оскорбятся! Это убийца за деньги. Киллер в белом халате!
Вчера, вас не было, пришла женщина. На прошлой неделе похоронила мужа. Рак легких. В принципе, если случай не запущенный, сейчас оперируют и люди живут. Но под нож никто ложиться не хочет. Все ждут чуда: само рассосется или придёт волшебник, взмахнёт палочкой, нашепчет молитву и рака нет. Вот на такого волшебника и напоролись. Он полгода деньги из семьи тянул. Одних кредитов взяли на триста тысяч. Машину продали. Все, что было накоплено – всё ушло знахарю. И, главное дело, он же врач с дипломом Первого меда! Клятву Гиппократа давал.
Эта мразь запретила лечиться в больнице. Сказал: «Операция не нужна. Вылечу травами». А когда понял, что больному жизни осталось несколько дней – смылся из города. Уехал на симпозиум!
Он на симпозиум, а семья на похороны! Деньги по копейке собирали!!! В доме одни бутыльки с каплями и мазями остались. Пятьдесят тысяч за бутылёк! Мерзавец!! Мразь!!!
- А откуда про Первый мед известно?
- Сам рассказал. Учился в нашем медицинском, после первого курса перевелся в Москву.
- Кому рассказал?
- Мне. С такой гордостью! Я, говорит, «потомственный врач», а не шарлатан! А больной умер, потому, что последний сеанс биоэнергетической коррекции не прошёл. Он даже вины своей не чувствует!
- А где работает?
- Частная практика! Штернхер, понимаешь!
- Светлана, успокойтесь..
- Я не ругаюсь!! Это фамилия такая…
- Ладно, не заводитесь. Фамилия редкая. Раскопаем: почему перевёлся и как учился.
Через неделю пришли ответы на запросы о шарлатане Штернхере. Выяснилось, что из меда его отчислили за пьяную драку. Мог бы вообще под суд пойти, но спасла мама – заведующая кафедрой. Поговорила с потерпевшими и как-то дело замяла. А в Первом медицинском он никогда не учился. Диплом врача купил через интернет или где-нибудь в переходе. Информации для сюжета имелось вполне достаточно. Но Света кипела благородным гневом. Она хотела не просто разоблачить, а раскатать знахаря танком. Чтобы деньги потерпевшим вернул и о «врачевании» забыл навечно.
- Так, кто заболеет раком?
Офис отозвался гробовым молчанием.
- Давайте, я…
- Из вас, Николай Валерьевич, раковый больной, как из меня Джеймс Бонд. Спортом нужно было меньше заниматься.
- Учту, исправлюсь…- согласился я.
- Нужен человек, изнуренный жизнью.
Все дружно оглянулись на Мою Женщину. Она согласовывала по телефону с клиентом рекламный ролик, но происходящее в офисе контролировала самым внимательным образом.
Читать книгу ""Мерседес" на тротуаре"
- Ни-ког-да! - среди множества суеверий, которым следует Моя Женщина, есть и твердая убежденность, что, играя смертельно больного, человек непременно смертельно больным станет. - Нет, это я не Вам, - продолжает она диалог с клиентом, - Сегодня внесем правки и завтра вышлю вам на утверждение. Да, обязательно перезвоню. До свиданья!
Моя Женщина кладет трубку и натыкается на молящий взгляд Светланы.
- От тебя ничего не требуется. Приедешь ко мне домой. Положим тебя в постель. Поставим скрытую камеру. Этот Штернхер – Света делает акцент на последний слог, - подойдет, поводит руками, поставит диагноз и скажет: сколько будет стоить твоё спасение. И тут мы его со съемочной группой возьмем тёпленьким. Вернем обманутым деньги и сделаем чудесный сюжет!
- Вам сюжет, а мне рак? – Моя Женщина не ищет телевизионной славы. И я догадываюсь, что причина здесь не только в суеверии. Диагноз нужно будет опровергнуть. То-есть, получить медицинское заключение об отсутствии злокачественных новообразований. А это – анализы. Рак не подтвердится. Подтвердится героин. Уж лучше прослыть суеверной дурочкой, чем стать уволенной наркоманкой.
- Я бы сама сыграла, но он мог мой голос запомнить, - сокрушается Света. – Да, и видел, наверное, по телевизору…Николай Валерьевич, будьте моим мужем!
- Несколько неожиданно… А когда свадьба?
- Свадьбы не будет. Вы встретите эту скотину, скажите, что больная жена только что уснула. Я уверена, что он через стенку поставит смертельный диагноз!
Через десять минут я уже звонил экстрасенсу Владимиру Штернхеру и слёзно умолял спасти мою супругу. Неоперабельный рак желудка.
- Откуда у вас телефон?
- В газете же объявление: «Лечу рак на любой стадии». Или это ошибка?
- Нет. Всё верно.
- Только я её привезти не смогу. Только из больницы забрали. Совсем слабая. Сами понимаете…
- Понимаю. Завтра в три удобно?
- Конечно. Чем быстрее, тем лучше. Или не так?
- Вы позвонили, а, значит, не опоздали. Диктуйте адрес.
***
На следующий день в квартире Светы для паука свили паутину. На кухне установили две скрытых камеры. В спальне лжеэскулапа ждала съёмочная группа во главе с главным редактором программы. К встрече с врагом Света подготовилась тщательно: облегающее вечернее платье с декольте до пояса, лакированные темно-синие в тон платью туфли на десятисантиметровом каблуке, стрижка над которой личный стилист трудилась с восьми утра. Все это должно было символизировать для зрителей программы принцип: месть страшна по последствиям, но прекрасна и телегенична по форме!
Предусмотрено было всё, но Света нервничала. Она переживала, что Штернхер что-нибудь заподозрит и съемки сорвутся.
- Вы только очень осторожно. – инструктировала она несчастного мужа.
- Я буду безутешен и полон отчаяния. – заверял я.
- Если переиграете, и все провалите, я вас убью! Так и знайте!
- Я буду безутешен и полон отчаяния именно в страхе за свою жизнь.
- Ну, тогда я спокойна…
Света ухитрилась завести всех. Не волновался только огромный серый кот-британец. Он степенно слонялся под ногами, точно определяя момент времени и точку в пространстве, в которой об него непременно кто-нибудь должен был запнуться. И скотина, не промахнулся в расчетах ни разу.
После очередной диверсии кот садился на пол и с удовлетворённым видом начинал вылизывать у себя под хвостом. Со стороны его действия выглядели прямым оскорблением.
Когда десять килограмм породистой кошатины чуть не свалили на пол центнер Володиного операторского тела вместе с казенной телевизионной камерой, терпению Светы пришел конец. Со словами: «Борис Николаевич, я тебя когда-нибудь совсем не пожалею!» - она загнала кота в ванную и заперла.
В редакции знали о Борисе Николаевиче и его мерзком характере. Знали по Светиным рассказам, но воочию это самодовольное животное видели впервые. Кота Света ненавидела, но холила. Холила как единственного представителя мужского племени, который молча, покорно и всегда ждал её возвращения домой. Ненавидела за неуемное стремление пометить максимальное количество предметов интерьера за день и способность организовывать лужи в самых неожиданных местах. По уму кота нужно было бы кастрировать, но, во-первых, тогда бы кот перестал относиться к мужскому племени, а во-вторых, он был ужасно породист. То есть мог приносить неплохой доход. Если бы у Светы было время заниматься котоводством.
В дверь позвонили.
-Ну, с Богом.
Съемочная группа, стараясь не топать, исчезла в спальне. Я вышел в прихожую и обнаружил, что понятия не имею: на какой из пяти замков закрыта дверь и как их открывать.
Мы предусмотрели всё, кроме самого главного. Штернхер мог не попасть в ловушку только потому, что ловушка захлопнулась до его прихода. Я стоял и пытался вспомнить: какие манипуляции совершала Света, впуская меня в дом.
Звонок заверещал снова. Уже более настойчиво.
- Ну, что вытяните? – вслед за злым шепотом в коридоре появилось Светино лицо и оно тоже добротой не светилось.
Я, молча, показал на замки. Состояние ступора оказалось заразным. Хозяйка квартиры тупо смотрела на родную дверь и не могла вспомнить верную последовательность действий.
Зачем одному человеку столько замков? Конечно, Света не самая бедная девушка в городе, а Россия не самая спокойная страна. Но с пятью замками можно так закрыться, что потом не откроет уже, ни вор, ни слесарь, ни Господь Бог. Из соображений безопасности обречь себя на пожизненное одиночное заключение и голодную смерть? Я - легко, но Света без спасенных бабушек и дня не протянет.
Я мысленно пожал плечами и собрался взяться за вскрытие замков в порядке их прохождения сверху вниз.
-П…ц, убью скотину на х…! - Света не кричала, но и этого полушепота было достаточно, чтобы почувствовать, что угроза жизни реальна. Я инстинктивно шагнул в сторону и оглянулся.
Читать книгу "Ограбить ГУМ"/ Купить книгу "Ограбить ГУМ
Звезда местного телевидения, главный редактор популярной программы по защите прав потребителей, гроза подонков и отбросов общества как пятиклашка прыгала на одной ноге, а второй - энергично взбрыкивала в воздухе. При каждом па с дорогих колготок в разные стороны разлетались ароматные капельки кошачьей мочи.
Света угрожающе размахивала, зажатыми в левой руке лакированным туфлями, которые она так неосторожно сняла секундами раньше, видимо, чтобы стуком каблуков не выдать своего присутствия.
- Кастрирую и выкину! – Прошипела звезда, быстро щелкнула задвижкой замка и на одной ноге ускакала вглубь квартиры. Я распахнул дверь. На площадке стоял высокий худой господин в потёртом кожаном пальто до щиколоток, шляпе, будто сшитой из излишков пальто уже после того, как его поэксплуатировали лет двадцать и длинноносых, как у оперов штиблетах. Пространство между шляпой и пальто занимало вытянутое прыщавое лицо, украшенное мелкими сонными глазками и клочковатой бородкой. Господин менее всего напоминал мошенника. Артисты этого жанра, как правило, излучают обаяние и светятся умом. Ну, или, хотя бы, очаровательной наивностью. Мошенник должен вызывать доверие. Штернхер вызывал недоумение. Я бы ему пятьсот тысяч не отдал. Может быть, рублей сто и только за то, чтобы он хоть как-то моё недоумение развеял.
- Вы?...
- Да, я – это он. Владимир Штернхер! Кандидат медицинских наук, заслуженный врач Кабардино-Балкарии, действительный член Российской Академии экстрасенсорики.
Действительный член церемонно снял шляпу, обнаружив под ней такую же, как борода, клочковатую шевелюру.
В этот момент я пожалел, что мы не установили камеру в прихожей. Начать сюжет сценой представления церемониймейстером Шетрнхером академика Шернхера, а завершить голой правдой об отчислении из меда с первого курса за пьяную драку - вот была бы картинка!
-Позвольте, - я почти раболепно забрал шляпу у заслуженного врача Кабардино-Балкарии и пристроил её на полочке у зеркала.
Разуваться и снимать верхнюю одежду, видимо, академикам не полагалось. Впрочем, и участковые врачи редко утруждают себя этой формальной процедурой. Экстрасенс только расстегнул пальто, обнажив коричневый свитер на впалой груди и линялые голубые джинсы.
- Ну, где больная?
- Вы, знаете, она только уснула. Мучилась всю ночь. Может быть, вы сначала посмотрите документы, и мы обсудим финансовую сторону?
- Не надо! – Сурово отрезал Владимир Штернхер.
Было не очень понятно: к чему относится это «не надо». В этот момент мне стало страшно, что «смертельно больная» Света сочтет операцию проваленной, выскочит из спальни и устроит то, что в редакции называют «Светапредставление».
- Вы не думайте. Я – человек обеспеченный и ради жены готов на все. Но если сумма значительна, то, сами понимаете: банк – это время, – начал торопливо оправдываться я.
- Деньги ничто! Мой долг спасти человека. Десять лет назад я спас от рака свою мать и с тех пор это стало моим призванием!
- Вы спасли свою маму? Как это благородно! – я, облегченно выдохнул. Экстрасенс не заподозрил подвоха.
- Проходите, пожалуйста. Её медицинская карта, анализы. Это последние, - на кухонном столе лежали документы реального, но уже умершего больного. Где и как Света их достала я не знаю. Она тоже немного фокусник и в чём-то экстрасенс.
- Мне не нужны бумажки живодеров от классической медицины. Анамнезы, диагнозы – что они в этом понимают! Пусть больная отдыхает. Мне достаточно чувствовать её тело сквозь стену. Не волнуйтесь, я уже начал лечить. А с бумагами мы разберёмся позже.
- Она выздоровеет?
- Я же сказал, не волнуйтесь!
- Вы даже не подозреваете: что вы для меня делаете!
- Пустяки. Биоэнергетическая коррекция – это главное. Биоэнергетика способна повернуть вспять любой процесс в организме!
Я, совершенно не к месту, представил себе, как Штернхер поворачивает вспять процесс пищеварения и успел оценить последствия данного фокуса, прежде чем академик пафосно продолжил: «Вообще, профессиональная совесть не позволяет мне брать деньги за спасение человеческой жизни. Деньги и жизнь - не сопоставимы! Но… вы ко мне обратились слишком поздно...»
- Вы же сказали…
- Я сказал: «не волнуйтесь!». Если бы Бог привёл вас ко мне полгода назад, вы не потратили бы ни копейки. Но сейчас организм больной очень истощен. Для успешной борьбы нужен курс микроэлементов и биостимуляторов. Их, к сожалению, мне приходится покупать у тибетских монахов и алтайских знахарей. Ингредиенты собирают в горах, а препараты делают вручную. Эти снадобья заоблачно дороги. Но без них сегодня нельзя гарантировать результат.
- Поймите: деньги – не вопрос… Я не могу её потерять! - Моё отчаяние было искренне и неподдельно так же, как искренне и неподдельно было стремление Штернхера максимально поднять планку в деликатной теме финансирования лечения.
- Я вас очень хорошо понимаю. Я так же думал, спасая свою матушку.
Если бы стоял вопрос о поиске модели для статуи «Скорбь и сочувствие», то господин Штернхер несомненно был бы выбран скульптором и в качестве прототипа скорби, и в качестве символа сочувствия.
- Уважаемый академик, я понимаю: вам неудобно. Но я занимаюсь бизнесом и привык о деньгах говорить просто. Назовите цену.
Читать книгу "Гонка по чёрной полосе" /Купить книгу "Гонка по чёрной полосе"
- Более точно я смогу сказать после осмотра больной, если судить по её слабому энергетическому полю, то… где-то… около восьми тысяч евро, - академик быстро оценил мою реакцию и закончил, - Недельный курс. Три курса в течение четырех недель. Я думаю – этого будет достаточно.
- Восемь тысяч? – я мысленно переводил евро в рубли.
- Нет, если это для вас дорого…
- Да, что вы. Пустяк. Я думаю: в каком банке удобнее снять.
- Снимать будем не в банке!!! - Света ворвалась на кухню яростная и безжалостная, как топический ураган. Штернхер от неожиданности вскочил.
- Вы кто?
- Я автор и главный редактор передачи «Инцидент». А вы – мошенник. Вы отняли жизнь у Игоря Садовского и ограбили его семью на полмиллиона рублей!
- Академик, вы излечили умирающую! Вы рады? – хохотнул Володя, преграждая собой и видеокамерой выход с кухни.
Длинное нескладное тело Штернхенра неожиданно сгруппировалось. Экстрасенс, показавшийся мне таким медлительным и сонным, ловко поднырнул под рукой оператора и выскочил в коридор. В этот момент стало понятно: мошенник просчитал буквально все. Не снятая обувь и одежда – дали ему возможность ретироваться с поля боя практически мгновенно и без ощутимых потерь.
Наверное, господину Штернхеру удалось бы улизнуть, прихватив шляпу и сохранив лицо, но появилось одно обстоятельство, которое он предусмотреть не мог. Борис Николаевич, под шумок, выбравшийся из одиночного заточения в ванной, неспешно пересек траекторию движения экстрасенса и сел отдохнуть на пороге прихожей.
- Мяу? – удивленно отреагировал кот на остроносый ботинок экстрасенса.
- Чёрт! – отозвался академик, расстилая свое длинное тело по прихожей.
- Не торопитесь. Вы сами не откроете. Здесь кроссворд из пяти замков, – поделился я своим опытом с Заслуженным врачом Кабардино-Балкарии.
- Побили бы и ладно, но зачем макать в кошачью мочу? - господин Штернхер неуютно елозил на табурете и грязным платком пытался оттереть с лица отпечаток лужи, которую в прихожей оставил Борис Николаевич.
- Значит так, - стенания «па-а-адонка» Света игнорировала, - ещё раз на камеру. Первое – вернете деньги Садовским. Второе, навсегда прекратите лечить рак. Хотите дурить людей – боритесь с ожирением и импотенцией. Третье, вы не врач и медицинского образования не имеете! Всё понятно?
- Понятно. Садовским и сам хотел все вернуть. Жалко людей. Такая дружная семья. Рассчитывал Хаммер продать. Но в аварию попал. Там ремонта на восемь тысяч евро.
- Вы решили за мой счет машину отремонтировать? – догадался я.
- Теперь не знаю: где деньги искать, - понурился экстрасенс.
- В банке возьмите, как Садовские, – едко посоветовала Света.
После ухода «подонка» участники шоу пили на кухне кофе. Все, кроме кота. Борис Николаевич чавкал кошачьим кормом. Он, рискуя жизнью, задержал мошенника, и Света простила коту испорченные дорогие колготки. За хороший сюжет она бы мужу измену простила. Только где же найти такого отважного мужика, чтобы сначала согласился взять Свету в жёны, а потом рискнул изменить?
Если не хотите пропустить публикации, подписывайтесь на канал.
Эту и другие мои книги можно приобрести в lovekabook.ru или по адресу https://dzen.ru/a/ZBFNGj7d4H-f8PE4