«Кто эта девчонка глава 71» Вся искренняя любовь в наших поступках, а болтать можно всё, что угодно.
Меньше чем за несколько часов до возвращения Макса и Ангелины, которые провели почти весь новогодний «отпуск» в Новосибирске, Матвей решил отвезти дочь Макса Лилию с вещами домой. Валерий Яковлевич что-то молчал, а девочка уже знала, что папа, мама и сестры именно сегодня приедут. Лиза понимала, зачем муж сам собирает ребенка – чтобы Макс к ним не заезжал и не рассказывал ей о матери, о том, как всё было, не напоминал о несчастливых событиях.
Когда они уехали, Лиза, по обыкновению задумчиво, одна гуляла с коляской, улыбаясь спящему сыну. В парке между коттеджами её догнала Катя.
Лиза много раз видела дочку в состоянии волнения, но это было не так. Совсем не так, как раньше. И вот Катя начала признаваться, что хочет быть известной, хочет стать настоящей звездой, ей кажется, что если она будет, как Маша – сможет не только заработать, но и всех покорить. Дочь убеждала, что совсем не боится, ей очень этого хочется, говорила разумно и уверенно.
– Нет никакого страха, мама. Я прошу тебя, не бойся, мы сделаем портфолио, ты его разошлёшь и вот увидишь, что будет! Ты сама увидишь, мамочка. Я могу стать на весь мир знаменитой, это не помешает учебе! Пожалуйста, мамочка, дай мне крылья! Ты не хотела, а я очень хочу. Я красивая, я смогу! И хочу еще лучше танцевать, жаль, что мне голос не достался, но я так сильно этого хочу!
Лиза растерялась от её искренней просьбы. Они с Матвеем оба втайне радовались тому, насколько Катя спокойно относилась к внешности, не обращала внимания на то, что природа одарила её. Близнецы-симпатяги были еще маленькие, много взяли от Матвея, но и внешность Лизы в глазах каждого ребенка отражалась, а Катерина действительно получилась девушкой с изящной фигурой. Дочь могла стать и выше ста семидесяти ростом.
Валерий Яковлевич тоже открывал в Катерине новые достоинства, часто, много хвалил. Ум был хваткий, прекрасная память, с детства Катя была артистичной, вполне способна легко учить роль, большие объемы текста, но ей легко давались и точные науки, а танцы приводили Катю в полный восторг. Она была весела, счастлива, с прекрасной осанкой, излучала спокойствие и доброжелательность. Лизе нравилось такое воспитание, не было даже мелких нервных ссор, потому, что дочь, казалось, спокойно относилась ко всему на свете. Даже после трагедии она волновалась больше за родителей и дядю Макса, словно не замечая, что опасность угрожала именно ей.
– Мама, что ты молчишь?
– А как же мы? Дедушки твои? Вот станешь ты известной, и как дальше жить?… Что будет, Катёнок? Ты не сможешь так же спокойно гулять, учиться… Везде ходить… Катенька, слава – это не то, что ты думаешь. Столько опасного и невозможного, ты же читала про знаменитых людей, понимаешь, что их везде фотографируют, обсуждают… осуждают…
– Знаешь, мам, я всё понимаю. Думаю, мне невероятно повезло, что дядя Макс в ту ночь волновался за нас с тобой и приехал, – сказала Катя после недолгого молчания. – Я очень, очень благодарна твоему другу, и папиному другу и моему тоже. Он теперь такой худой, но все равно выглядит счастливым… Ничто не бывает просто так… Но я научилась быть осторожней! Очень хорошо запомнила, что когда встречаешь незнакомца, сразу надо думать о плохом, говорить вам, а потом уже доверять, но, мамочка, в моей жизни еще столько всего будет! Я не боюсь каждого куста, и не боюсь людей, ведь на свете больше хороших, чем плохих. Ты же сама в это веришь!
Если всего бояться, никогда и ничего хорошего тоже не случится, – признавалась Катя. – Кстати, Максимка меня поддержал, он потрясающе выглядит сейчас, я бы могла вместе с ним фотографироваться… Мы можем сделать и совместное портфолио, он, кстати, уже немножко выше. На целых два сантиметра.
– Это кроссовки у него новые. На целых два сантиметра… – улыбнулась Лиза.
– Да, он выше, только замучил уже. Руки зацеловал…. Всё время целуется…. Весь в отца, да? Дед говорит, что да. Он нас уже фотографировал и смеялся, сказал, что танцевать мы тоже сможем, немножко осталось. Макс точно будет высоким, а вот я еще неизвестно… Скорее всего, чуть выше тебя, и тогда мы будем отлично смотреться.
– Вы что, уже и об этом говорили? Уже всё решили? Катя, я все-таки твоя мама. А мама знает, как будет… лучше… И папа. Катенька, ну что ты хочешь от меня?
– Чтобы ты, мамочка, сказала «да» и помогла мне. Без этого ничего не будет. Я против тебя никогда не пойду… Прошу тебя, мама. Ты такая красивая у меня, и очень скромная. А я в папу, совсем нескромная.
– А что, у нас папа нескромный?
– Нет, конечно! Он вообще ничего не боится, … кроме … Ну ты знаешь.
– Что, Катюш, говори.
– Он боится, что ты бросишь его, глупость какая, или заболеешь, или еще будешь рожать ребенка. Боится, что останется без тебя. – голос Кати дрогнул, – Я его знаю!… Слышала, то есть… Папа всё время хочет, чтобы ты была с ним, и на работе тоже хочет. Мам, ну как наши Дениска и Дианка!… Они же всегда будут рядом? Интересно, а когда поженятся тоже? Будут вместе жить со своими детьми?
– Не знаю, Катюш. Но встречаться и любить друг друга точно будут, и тебя, как старшенькую, и Макси нашего. Дочка, я тебя во всём поддерживаю, кроме того, что может стать опасным. Какой моделью ты хочешь стать? Чтобы потом уехать, как хочет Маша?
– Это не будет опасно. Даже дед сказал, что он со мной заодно… Он поможет, у него и связи есть хорошие.
– Не может такого быть, Катя. Какой дед? Какие связи? Уже сейчас? Ты маленькая еще. Деда Виталя будет на моей стороне.
– Мамочка, деда Валера. Он и тебя хотел сделать настоящей певицей. Можно я хоть попробую?
– Ладно, попробуй, Катёна. – согласилась расстроенная Лиза и пообещала: - Только не жди, что я буду от счастья прыгать до небес, я всё время буду за тебя волноваться.
– Но почему? Почему?
– Когда у тебя будет свой ребенок… Нет, объясню по-другому. Вот ты меня любишь, дочка?
– Мамочка, очень! Единственная в мире, самая ласковая на свете…. – Катя улыбнулась, – Да, я за тебя тоже волнуюсь, конечно.
– Представь, что я - актриса и мне, твоей матери, предлагают сняться в кино, а роль необычная и опасная! Например, с каким-нибудь ужасным напарником, который может толкать меня, или обижать, с пожарами, наводнениями, острыми скалами... Или нужен каскадер, а я говорю, что сама хочу рискнуть… Ты будешь волноваться?
– Я люблю кино, люблю комедии, мне нравятся актёры, люблю мелодрамы про любовь, и я тебя пущу, потому, что ты ловкая! Ты с любой ролью справишься, а стр е лять, бить или унижать будут понарошку.
Я в тебя верю, что ты будешь лучше каскадера. А во па-а-апа! Ну не знаю… Как-то папа вряд ли обрадуется, особенно твоему … напарнику! Мам, а что, тебе предложили???– с интересом спросила Катя. – Я бы хотела… Сняться тоже, только где такие… реалистичные истории, с хорошими героями.
– Реалистичные… – задумчиво улыбнулась Лиза, взглянула на мобильный и внутри у нее начал подниматься тихий ужас.
– Да, бывает, конечно, не только хороший конец, в жизни тоже не бывает так, чтобы все всегда хорошо начиналось и прекрасно заканчивалось. – продолжала Катя, не замечая, что мать изменилась в лице, – А если так бывает, то …пока кто-то не умрёт. От старости, например. Но дед мне сказал, что это тоже прекрасно, когда ты старик, но не мумия, и не овощ, который ничего не понимает…
Он собирается помереть, когда будет еще понимать, что вокруг семья, и есть возможность до последнего дня, до последней минуты видеть нас и обнимать, оставить после себя детей… и знать, что у них всё будет хорошим путём! Как у нас!… Он меня предупредил, что плакать ни за что не надо, а надо радоваться каждому дню! Особенно, тому, что мама с папой рядом и братья сестры есть, у него никого не было и у тёти Эли тоже никого. Дед еще сказал, что готовится и будет рад нас защищать с неба, потому, что оттуда вообще всё видно становится, как в большом кинотеатре! И он хочет, чтобы я стала тем, кем захочу. «Красотка моя Катюха» - вот так он говорит. – «Верю в тебя больше всех».
Катя наконец-то остановилась и взглянула на мать.
– Камуфляж, ...лети птичка… Зачем он об этом с тобой? Не слушай всё, Катенька, думай сама. – произнеся это, Лиза прикусила язык. Получалось, будто она не согласна с Валерием Яковлевичем, который верит в хорошее будущее, будущее её дочери. Но она ведь сама никогда не верила, что слава и деньги – это добро. Это всегда противоречило ее личному опыту… Деньги – вседозволенности и вседоступность, деньги меняют всё, деньги притягивают зло, потому, что его нужно питать деньгами. Здоровье, любовь и молодость невозможно купить. Лиза и сейчас хотела жить спокойно, в любых условиях, даже в той квартирке, лишь бы детям было возможно хорошо поесть, одеться, обуться, и учились они спокойно.
Катя взяла её под руку, Лиза быстро обняла, прижала дочь к себе и поцеловала, улыбнулась ей, показывая, что понимает, подумает, как осуществить её мечту.
На самом деле у неё дух захватило от осознания того, что дети растут, и время стремительно уносит их в свободное море, куда-то от неё. В то же время Лиза была на грани понимания, куда она сама уплывала как-то слишком быстро от своих родителей. Все было словно судьбой предопределено, предсказано, как вот сейчас Катей, ребенком ей нарисовано, словно кистью. Она сама мечтала в таком возрасте о другом, совсем о других вещах, например, о большой семье, но не должна противиться тому, что дочь на неё не во всём похожа. Лиза никогда не хотела ей, любимой старшей дочке «обрезать крылья».
«Лети, птичка – снова подумала она, – Но… неужели Валерий Яковлевич не волнуется за Катёну? А Матвей?»
– Мамочка, – задумчиво сказала Катя. – Мне хочется тебя успокоить больше всего на свете. Я поняла, чего ты всегда боишься. Ты боишься, что я не хочу быть похожей на тебя, а я очень хочу. И я хочу быть честной со всеми. Если стану плохой звездой, или актрисой… Если я буду играть… недостоверно… или не так пронзительно, искренне… Если мне не понравится… Я пойму и не буду.
– Ты актрисой хочешь? – спросила Лиза, притянула дочь к себе и прижалась поцелуем к горячей, несмотря на морозец щеке. – Попробуй, дочка… Все попробуй, что захочешь, мы всегда рядом будем.
Она повела плечами, вздрогнула и улыбнулась. Катя становилась такой светлой, уверенной, не было в её жизни ничего такого сильно «пронзительного насквозь», что вселяет страх. Дочь вкушала свою свободу выбора, как будто была не в силах удержаться, зная, что любой её выбор примут родители. Почти любой. Даже вот такой.
«Приму ли я любого мужа рядом с ней? А если будет такой, как Макс-старший? А если… как Матвей? Судьба расставит всё по местам сама, у Кати будут встречи с разными людьми, а я до сих пор верю, что все предопределено, и понимаю - «Да» нужно говорить. Не препятствовать своим детям, убеждая, что так будет лучше. Не … пытаться их развести друг с другом!»
Лиза отдышалась и развернула коляску. Пока они возвращались, Макси уже проснулся и попытался закричать, но Катя вытащила его и стала показывать огоньки.
Сын в комбинезончике и личиком ужасно напоминал маленькую Катюшу, только расцветка была не розовый леопард, а снежный барс. Комбинезон достался по наследству от Дениски.
– Мам, ты папу тоже иногда жалей. – попросила вдруг Катя, – Он ходит вокруг тебя, ходит… Мы еле пережили, нельзя нам больше рожать!
– Я больше не буду вам рожать. Обещаю. Никого, даже крупных собак. Только может быть кошек. – тихо рассмеялась Лиза.
– Ты ему обещай, а не мне. Папе тоже хочется твоих слов, чтобы ты похвалила, как раньше, а ты всё молчишь или с детьми, с Максимкой разговариваешь. Я могу посидеть у деда, мы все вместе с Дениской, Дианой, Лилечкой. И Макси возьмём, он со мной никогда не плачет… А вы поужинайте, я даже накрою для вас, сервирую… Мама, ты все каникулы грустная. Почему?
– Катёнок, даже не замечала! Я буду веселой!
– Мне кажется, что папа согласится, чтобы я была моделью и стала известной танцовщицей, только мне нужны курсы у известных танцоров. Я хочу… знаешь где? Выступать со звездами! Хотя бы в массовке танцевать. И в кино тоже хочу, и на подиум…
– Катя, а ты же народные танцы любишь!
– А я хочу разные любить, эстрадные. Бальные в паре, мне еще не поздно… Мама, я всё хочу, кроме балета, там надо было с первого класса на пуантах … Ну что ты загрустила опять?
– Как ты выросла!
– Да! И тоже замуж выйду! За Макса, наверное, куда мне от него деться?… Никуда не денешься… Мам, … а кто это звонит?
– Бабушка. Моя мама… Катенька, иди, пожалуйста, занеси братика домой, пожалуйста… Дорогая. Я сейчас поговорю и расскажу тебе потом.
Но Лиза не зашла в дом, не рассказала, а сразу же позвонила Матвею и, сбиваясь на плач, попыталась ему объяснить, что хочет её мать.
– Да почему она меня так не любит? Стану ли я такой же когда-нибудь? Я НЕ ХОЧУ! Она сказала, что Макс ждет меня, именно меня, но я знаю, что он не ждёт! Он не может мне угрожать, что бросит Ангела и детей. Он не может взять мою мать в заложники. Это она … Я не поеду, Матвей!
– Куда ты не поедешь? Постой, Лиза, тихо. Успокойся сейчас же. Я сейчас буду, попей водички, ты где? На улице?
– Они не едут домой! Даже не вылетели! Мама сказала, что теперь Макс хочет встретиться со мной и сутки прожить наедине. Он хочет поменяться!!! У меня малыш, я никогда не поеду туда больше! Я отказываюсь помогать ему, то есть… ей…
Это не он, Матвей. Макс бы такое не предложил, может быть раньше, но не сейчас. Это точно мама.
– Хочешь сказать, она его держит за приманку и хочет, чтобы ты с ним встретилась?
– Ловит меня на теленка, но я не волк и не буду подчиняться её играм. Актриса чертова, плакалась, как будто вся дрожит. Чтобы она боялась Макса? Да она никогда никого не боится, тем более... Он не сошел с ума, чтобы нападать на мою мать!
– А он ...не перепил на праздники? Ты слышала его голос?
– Нет!
– То есть … похититель-терp ро рист с тобой не разговаривал, значит, она ему подчиняется?! Позвоню Максу и тигру. Я сейчас приеду, отвез его дочь, уже еду, кошка. Тихо, ты моя хорошая, любимая, ничего не бойся.
– Лиля отца ждет, господи.
– Лиз, что там случилось, мы скоро узнаем! Не волнуйся, пожалуйста, разберемся… Еще раз повтори, что ты поняла: мать, ****, сказала, что они вместе решили, что ты с ним встретишься на двадцать четыре часа, как и она?
– Да. А еще он, то есть, скорее всего, она хочет, чтобы ты так же с Ангелом.
– Ну нет.
– Нет!
– А что у неё за карты в руках, интересно?
– Сказала что … Макс не хочет жить, опять. Собирается расстаться с Ангелом и, как будто, детей… он их всем ...раздал. Он устал и хочет понять, любовь это святая, или… Матвей, я никогда не пойду на такое!
«Что-то она хочет, что-то Елена Александровна желает, но уже не от него. – подумал Матвей, не сказав вслух, – Не понравился он ей, значит, Максу плохо будет».
***
Первым, что Макс осознал, открыв глаза – жестко, темно и холодно, плохо. Вторым была песня, фальшиво подпеваемая где-то вдалеке знакомым голосом «Say good bay» — он усмехнулся. На самом деле всё, всё это было предсказуемо, уже давно сработал его «радар», как с Эльзой в молодости. Он чувствовал, когда лучше послать девушку подальше, а когда нельзя оставлять одну, нужно обнимать и терпеть. И она, черт возьми, чувствовала. Лену обнимать не хотелось, успокаивать тоже, терпеть её он не собирался... Поэтому она и устроилась рядом сейчас, захватила, сделала слабым.
Лена здесь, шуршит в темноте. Она снова и снова шептала по-больному: «Не только я, все мы избавились от твоих детей! Я, Эльза и малышка Элизабет. Да, да, и она тоже, тоже… Это её и грызёт всю жизнь, поэтому и рожает, как кошка, поэтому старается себе доказать, что она хорошая, идеальная мать. Она избавилась от твоего ребенка, Максим, когда стала встречаться с ним! Кто виноват в этом, дорогой? Ты понимаешь, почему она сделала это? И я понимаю. Испугалась ответственности, будущего с тобой не хотела. Он ей совершенно не пара».
Много лет до этого момента Макс ждал, спрашивая себя: «Что случится? Что будет, если я не приеду к ней?»
В этот раз приехал, хотел закончить, завершить, больше не опасаться. Слишком явно посылал сигнал внутренний голос, Лизкин взгляд, и, конечно, фраза родителей Ангелины: «Детки, а у нас на праздники будут гости, та милая женщина, которая вас познакомила, мама вашей подружки Лизы. Она придет второго января, первого не сможет».
«Конечно, если я у неё первого не появлюсь – конечно, она придет к ним!» – думал Макс – «На всё способная! Потерявшая надежду! Мать! Одержимая и юридически чистая! Тронуть её, значит расстроить Лизоньку! Неприкасаемая наша… девчонка, которая любит играть в свои живые куклы».
Матвею, Эльзе, Лизке и Ангелу он перед отъездом всё рассказал про обещание. О том, как на исходе лета, в год знакомства с Леной и Лиской он дал клятву, что первого января до полуночи приедет на место встречи, проведет с ней один день.
За этот день мы должны были понять – любовь между нами святая, истинная или временная стр расть, которая и дня не выдержит. Двадцать четыре часа - это много, ведь как только любов ни ки насытятся - не смогут видеть друг друга, захотят сбежать, разойтись.
И только воистину любящие будут умиляться от вида друг друга, и будет мало этих суток дня и ночи.
Каждый год она обещала ждать, он обещал приехать.
Он поведал отстраненно, как не про себя, что когда в августе исполнилось восемнадцать, появилась девятнадцатилетняя Эльза, несерьезные отношения, но потом Эльза стала всё ближе и ближе. Больше он не рвался к Елене со своей любовью. А Лена каждый год сообщала, где его ждёт. Один раз увезла с собой на океан, но двадцать четыре часа вместе не получилось, не захотел вообще ничего, сбежал топиться. Лене сказал: «Лучше покинуть этот мир, чем сутки провести с тобой. Вот если бы с Лизой…»
Но теперь обещание с его стороны было выполнено, недостаточно красиво и жестоко. Они встретились, помучили друг друга, разбили о камень все мечты, потеряли смысл игры.
«Лена искала встречи так, что горела земля под ногами, все делала ради… Нет, не любви, ради желания играть со мной, с живым человеком. Каждый из нас с улыбкой вернулся домой. Я полюбил жену дважды, но опять появилось чувство, что кто-то дышит в спину во время акта… или антракта.
Лена не отравила кашу, чай, воду, и себя не отравила, ничего не сделала с собой, как этого боялась наивная Лиза. Она снова приставила к затылку ору ж и е, только теперь Лизке.
Меня заманила. Легла в снег, сфотографировалась, отправила сообщение, что решила закончить это всё сама. Отправила точку на карте: спасёшь – буду жить, нет – можешь сказать Лизке и Марии, что их матери больше нет, они получат и от меня весточку, если не приедешь.
Приехал, спросил:
– Неужели ты так сильно разозлилась, когда я сказал, что положу тебя в снег?
– Неужели! Теперь ты ложись, я должна сделать несколько фото. Я не шучу, Максим.
Резко приблизилась, довольно сильно оттолкнула, лег с улыбкой, среагировал, неверно понял её. Лена подошла быстро, склонилась поправить воротник, почувствовал легкий укол в шею и потерял сознание.
Все произошло в считанные часы или минуты.
Ангелина не дозвонилась, сдала билеты и вернулась с родителями домой. А я очнулся в чужом неизвестном месте. Заманила. Явно была не одна. Не дотащила бы меня… Маленькая, слабая.
Макс, как только проснулся, пришел в себя, сразу задал любимый вопрос:
– За что?
Начала объяснять:
– Ты здесь не для того, чтобы со мной быть! Я хочу создать из вас свои пары. Вы же такие правильные, послушные, потому что любите друг друга. Знаешь, Максим, вера и любовь – это такие дивные штуки. Матвей будет с Ангелом, Лиза с тобой. Вот так я хочу проиграть эти сцены. С Элеонорой я Матвея что-то скрестить уже отчаялась…
– У нас дети! Кого ты скрещивать собираешься???
– Я помню, что у всех нас дети. Вы же их так любите, Вы же не хотите, чтобы детишки что-то лишнего узнали? Увидели, услышали?
– То, что я обещал тебя в снег… Извини, Лен. – Макс снова постарался обаятельно улыбнуться, – Я же сразу почувствовал отвращение от своего глупого запугивания. Почему-то в устах Матвея эти же слова звучали успокаивающе, как обещание чего-то хорошего, доброго… «Макс закопаю тебя, будешь выделываться! Элеонора готовься, в снег уложу, никто до весны не найдёт» - вот так он говорил, а я просто повторил это. Извини. – Энергии у Макса почти не осталось, он сквозь силы пытался улыбаться. – Почти неделю я уже здесь. Лена, мне хре ново.
– Да, с того дня, когда Лиза позвонила тебе и заплакала, бедная моя дочка. «Вызови полицию, у нее навязчивая идея… Макс…. Вызови врачей или дай нам адрес, где вы, я сама… А ты возвращайся к детям! Никто не отвечает… Ни дядя Паша, ни мама». А мама ответила на её звонок вместо тебя сама и всё слышала. Врачей? Ну вызвал бы ты мне врачей, я им улыбнулась бы и всё, никто никуда не повёзет.… Мне за это всё не расплачиваться. Боже, как бы не пришлось моей дочке расплачиваться… А ей как раз и придётся!
Отольются кошке мои слёзки.
Двадцать четыре часа с Лизой, или ты ляжешь в снег до весны, пока не найдут, а если найдут ты будешь еще страшнее, чем сейчас. Вот, что я решила. Переиграю вас!
Внезапно Макс отчетливо вспомнил, что он очень хотел жить с Лизкой именно здесь в этом городе. Хотел водить её в ресторан, танцевать, нянчить с ней Катюшу, гулять с семьёй, со "своими" девочками, так чтобы Лена была нормальной бабушкой своей внучке, матерью Лизе, Маше. У них могла быть семья, Виталий и Лена были такими родными, Лиза… любимая, единственная Маша – такая милая крошка, которая станет похожей на Лизу. А Матвей… Эльза тогда сильно любила Матвея и могла быть с ним. Он тоже мог, сейчас хорошие отношения у них. Он тоже мог бы.
Тогда еще не было поздно.
Если бы только Лиза в то время это поняла… И полюбила меня….
Лена и Виталий остались бы вместе.
Я и Лиза вместе,
а Матвей с Элькой.
Всё было бы ради любви.
Лена ради любви к дочерям пожертвовала бы мной, отдав свое счастье старшей дочери, как она и хотела.
Лиза ради любви к Элеоноре (а она её любит) пожертвовала бы своего не такого уж горячо любимого мужчину,
а Матвей ради счастья Лизки дал бы ей уйти, позволил быть со мной…. Любовь её ко мне была, такая любовь настоящая, без стимуляторов, в которую он верил и, возможно, верит до сих пор, только уже не признаётся.
Вот так бы Лена расставила свои живые куклы…
Только теперь Лизка должна согласиться провести со мной сутки.
Лиза.
Сутки без своего младшего ребенка? Да никогда.
Лизка отказалась… Ангел, даже Ангел её просила… Лена угрожает моей жизнью, но она не согласится, дети для неё важнее в миллион раз, Лена что, не понимает?.
– Максим, о чем задумался? Сбежать не получится. Если подыграешь, к её приезду я тебя помою, помогу стать лучше и дам чистую одежду…
– Лен это не просто быстрый поцелуй. Лиза должна быть со мной сутки. Только вдвоем… Они не прилетят сюда.
– Уже прилетели.
– Я блюю. Мне плохо…. Не надо её сюда.
– Полюбит такого, больного, хромого… Ты убедишься сам, что она к тебе тянется до сих пор.
«Будущее изменилось. Может быть хоть с детьми все будет в порядке. Лилия у Матвея и Лизы или у Валерия Яковлевича, Аня и Лизочка у Ангела с её родителями, Максимка… конечно у Эльки. Всех раздал… Может она и не хочет оставлять нас в живых. Свою жизнь разрушила, и мою тоже хочет. И Лизкину…. Стереть нас хочет с лица земли? Да что она хочет???
Ножа в спину не было, пули в затылок, как она тогда в машине хотела – тоже не было. Теперь чисто женский способ мести – немного яда для печени, и она откажет. Будет похоже на приступ печеночной недостаточности. И никто не знает что я здесь. Лизка не согласится…
Снова укольчик делает, ну-ну. Сколько еще выдержит моя половинка печенки?»
Макс почувствовал, что проваливается в глухой тошнотворный сон.
Они приняли решение, уже прилетели…. Матвей, Лиза с младшим сыном, Валерий Яковлевич и два его сотрудника.
В полёте Лиза сложила в уме картинку. Все люди, живущие сейчас в двадцать первом веке были свидетелями жестоких кинохроник: были эпидемии, цунами, массовые смерти во время землетрясений, военные конфликты, бунты, забастовки и все это происходило, когда загрязнялась природа, исчезали редкие животные, поля, луга, леса заселялись искусственно выведенными растениями. Но это всё наблюдалось, как в неинтересном страшном кино. А в реальности было отрицание. И все информационные каналы были забиты недостоверными, не пронзительными данными. Лживыми, наигранными шоу, сериалами, описанием роскошной жизни, домашних животных модных пород, демонстрировалось изобилие еды, одежды… Рецепты, путешествия, рестораны… Сказочные выигрыши, богатство. Хотелось матери реальной сказки с красивыми героями.
Это картина жизни, которую воображают себе люди, идеализируя реальность.
«Сценаристы и актеры, которым веришь - записала Лиза, чтобы не забыть. - Мама сказала, что Макс её отпустит живой, только если приеду, одна, без «хвоста» на сутки. В это время Матвей должен оставаться наедине с Ангелиной».
***
Новосибирская жизнь всегда нравилась Матвею, а квартира родителей Ангела оказалась как-то славно обставленной и очень похожей на квартиру Елизаветы, в которую приезжал совсем молодым. В этом городе и улицы, и вещи, и все люди, даже чужие, обладали притягательностью. Почувствовав «семью» , Матвей продолжал испытывать очарование от всего города в целом.
Отец и мать Ангела были больше похожи на историков или философов, хотя оба преподавали на физфаке. Они очаровательно беспечно относились ко всему, и в то же время, являли собой надёжную, как скала, опору и поддержку дочери, его жене, и даже ему самому…
Ангел была так же беспечна, терпелива – ни слезинки, даже не дрогнула. Она просила не его, а только Лизу.
Конечно, Матвею хотелось бы снова и снова иметь другой повод приезжать в этот город на родину своей жены. А теперь – неизвестно, как продолжится эта жизнь и когда она у Макса закончится, если он еще живой. На связь этот страшный человек не выходил, только она, Елена.
– Сколько еще ждать? – спросила Ангелина Лизу.
– Неизвестно, ждать тяжелее всего. – сказал её отец наливая чай и положив тонкий сыр на черный хлеб. Передал дочери.
– Все поездки в Новосибирск были со стороны Макса и продуманными, и одновременно спонтанными, эта тоже. – сказал задумчиво Матвей.
– Мама его всё время, получается, ждала. – Лиза кивнула, – Макс каждый раз хотел расставить все точки. Каждый раз хотел этого, когда сюда приезжал, но «точки» соприкосновения появлялись новые и новые. Как цепная реакция, когда, например, кто-то толкает шар, он катится, толкает другой предмет, далее по цепочке что-то падает, толкается, разбивается, поджигается, взрывается … Понимаете? Цепная реакция, то есть, череда событий, следующих друг за другом по строго определенному порядку, как падающее домино. Это он его запускал? Даже своим бездействием? Кто начинал, я? Мама?
– Да, это как в кино назад будущее, когда в конце головоломки автоматически можно было покормить собаку. – пошутил отец Ангела.
– Эйнштейн. Собаку звали Эйнштейн. – улыбнулась Ангелина.
Матвей внимательно смотрел на свою жену. Прошлое здесь выглядывало из-под каждого сугроба или куста, в зависимости от времени года, отчего на него нападала то жуткая тоска, то светлая радость.
Они приехали с тигром. Лиза с малышом, он и Валерий Яковлевич, последний сейчас собрал вокруг себя «гениальных сыщиков».
Лиза умоляла дважды получалось умолять в сообщениях, дважды в звонках с неизвестных номеров, но мать оставалась непреклонна. Полиция уже обнаружила последнее место, откуда она выходила на связь - трасса «Сибирь», там след мобильного пропал, выбросили за борт машины.
К каждому вечеру готовились: дети должны были оставаться с родителями Ангелины, Матвей и Ангел провести время вдвоём. Лиза уехать на условленное место вместе с тигром. Но Матвей снова и снова шел в отказ, он хотел послать двойника, переодетого в Лизу Ангела, кого угодно, но только не её.
Лиза унесла кормить малыша в спальню. Матвей взял си гаре т у и вышел в подъезд, осторожно прикрыв за собой дверь.
Следом за ним очень быстро вышла Ангелина.
Глаза из-за очков впились в его лицо. Ангел смотрела тревожно и с какой-то безумной обидой. Матвея охватило волнение, он словно понимал – не избежать разговора. Ангелина хочет сказать то, что должна сказать. Он ждал молча, чтобы облегчить ей это. За к у р ил, рука немного дрожала.
«Сейчас скажет: ты обязан спасти моего мужа, он спас твою дочь».
Её голос тихо спросил:
– Матвей, ты очень устал?
– Нет, не устал.
– Хочу тебе кое-что сказать. Я знаю, я прекрасно знаю, как ты любишь Лизу и детей, поэтому скажу. Мой муж находился в ужасном состоянии… Мне кажется, что с этими событиями он не только физически пострадал, но просто до предела дошел. Мне кажется, что они объединились с Еленой.
Ему нужно с твоей женой Лизой встретиться и поговорить, именно с ней, без свидетелей… не то он просто… погибнет… Ты должен поверить ей, отпустить! Хочешь, я побуду с тобой все это время? Сходим куда-нибудь? Как вы тогда с Элеонорой. Я знаю, как это было… Лена Александровна рассказывала мне. Я на их стороне сейчас, на её стороне, она тоже его спасает.
– Ангел, почему ты так? У вас все было хорошо! Зачем ты так говоришь? Ты умная или как? Я должен быть с тобой? Отдать свою жену, ты в своем уме??
– Да, это не насовсем.
– Прекрати.
– Да, потому, что мать Лизы сказала, что Элеонора… не в твоем вкусе, а я, наверное, в твоем. Прошу, поговори с женой. Просто послушай её голос… Она в панике, Матвей, хотя делает вид, что спокойна.
– Он же выполнил обещание, больше ничего не должен. Не верю, что они вместе решили Лизу вот так.
– Я вижу, что он… прямо болен от этого молчания… Больной, как и трусливый или уродливый …смешон и жалок в глазах других, но не в моих глазах. Я хочу помочь, мой долг помочь ему. Максим и с матерью её встретился только, чтобы стать лучше, выше всего этого в её глазах, ради твоей жены он идет на многое против своей личности. Я так это понимаю.
– Выше и лучше в её глазах? Нет, ты не права. Он всего лишь, как все мы из этой четверки, хочет, чтобы наступил конец всей этой мерзости. Максу казалось, что он сможет это сделать, если выполнит обещание и … сыграет дальше в эту игру. А я всегда хотел выйти досрочно. Я втянул Лизу, думал… Думал, что она тоже игрок. Был даже уверен… Слишком девочка… Я не знаю, но она не среагировала на слова «Играем дальше». И никому не отдавала приказы, а я не знал, что её мать играет с нами. Нельзя Лизу к ним. Я не пущу. Не проси больше, надо по-другому.
– Ладно, пойдём, ты док у р ил?
– Да.
***
— Пожалуйста, мамичка, дай! — просила Аня.
— Держи, только осторожно, не пролей, Анюта.
— Мама, трикота…
— Сейчас поставлю, только тихо, Лиза спит.
Он вдруг увидел, какое у нее бледное лицо. Под глазами Ангела — темные круги.
«Сколько не спала? Надолго ли её хватит? Тоже устала, как и Лиза… Лизонька любит меня…любит… пусть поспит, за что им это все такое».
Матвей не питал никаких иллюзий относительно того, что происходит в их с Лизой жизни, он наслаждался ей. Лиза все объясняла, он всё понимал. Чувства взаимны, даже больше, лучше, сильнее, нет никаких сомнений, что если кто-то третий войдет в них, он ничего не нарушит.
А пару Макса и Ангела Ольга Ивановна странно называла. Она их любила, но говорила, что это «самая счастливая невзаимная любовь». Валерий Яковлевич соглашался, что они две абсолютные противоположности, которые сложились в одно целое. «Общительный красавец, любвеобильный танцор и одинокая страшилка, замкнутая училка».
Матвей быстро вышел, умылся и вскоре сидел за накрытым столом, кормил маленькую Лизу из крохотной серебряной ложки, забрав её у Ангелины из рук. Мать Ангелины обнимала и целовала Анечку, совсем неродную девочку, с удовольствием и дружелюбно рассматривал детей профессор отец….
Лиза уже уложила сына, она вспоминала свадьбу, которую эти воспитанные люди с уважением позволили провести так срочно, без них. Здесь в этом доме всё было с уважением. Родители Ангела совершенно не обиделись, скорее наоборот – обрадовались. Произнесли напутствия, вроде тех, что произносят люди, когда не хотят спугнуть неожиданную удачу. Они смущались присутствия Матвея, Ангел до сих пор стеснялась показывать свои детские и юношеские фото, каждый раз отбирая альбомы у отца и выключая экран его старенького компьютера. Матвей улыбался и не настаивал.
Лиза сейчас очень хорошо осознавала, какие между ними отношения. Помогла понять это Ольга Ивановна. В день, когда Макс и Ангел поженились, она тоже согласилась расписаться с тигром и за столом произнесла важные для Макса слова: «Должна вам признаться, что сделала этот шаг, отчасти, с горя. Я убеждена, что браки по любви чаще всего далеко не самые удачные. А вот этот человек, к которому я всегда чувствовала уважение, сделал меня, конечно, гораздо более счастливой, чем я была бы с кем угодно.
Мать Ангелины медленно вошла в спальню.
— Заснул твой голубчик? — ласково спросила она и погладила Лизу по густым волосам, которые она старалась заплести, а завязать было нечем. — Хороший у вас папа. И у нас зять хороший. Отец так много значит для детей. Он сильный, он справится, не надо так беспокоиться.
Лиза вспомнила, что когда приезжал Макс у детей был праздник, он их любил, они его любили, всегда придумывал веселые, интересные игры, с удовольствием устраивал соревнования, конкурсы, всегда покупал подарочки, которые были по вкусу каждому. А еще он очень любил Машку. Машка тоже звонила, плакала, просила её… готова была сама приехать. Откуда она узнала никто не понял, возможно услышала Элю.
Маша обожала Макса, сын родной внимал каждому его взгляду, слову, Никита Элькин всегда смеялся, увидев его и бежал навстречу пожать руку.
Лиза и сама чувствовала, что его взгляд был полон нежности к детям. Сильный? А кто знает, что с ним. Что будет…
– Он нас не бросит! – Тихо зашла Ангелина и села напротив, – Мам, он нас не бросит… Не ходи, Лиз. Твой муж не пустит тебя, даже если ты согласишься.
– Его дети, какая это будет травма для … старшей дочки. Она его ждёт уже неделю. – прошептала Лиза, и Ангелина быстро положила руки на её предплечья, но не погладила, а быстро растёрла, взбодрив.
Лиза всё понимала. Она посмотрела на часы – было половина девятого. так что они вполне могут успеть на место встречи. Каждый день она могла там стоять на развилке трассы и ждать, пока её заберут.
– Умоляю, приезжай, доченька. Скорей, я его больше не выдержу! Он очень агрессивно себя ведет, совсем не похож на себя – так звучал драматический голос матери при последнем звонке. Но мама выдерживала. Сообщения приходили всегда с разных номеров.
Ангелина переоделась, уложила волосы. Она была в чем-то темно-лиловом и полупрозрачном с блестками.
— Как ты думаешь, он меня совсем не любит? — спросила она странным голосом, спокойно и взглянула на Лизу.
— Очень любит. Он очень тебя любит. Вас, с детьми.
Лиза огooлила грудь и начала сцеживать молоко, не глядя ни на кого. Закончила и сказала:
— Этого хватит, если проснется ночью, Матвей справится. Мне надо убежать, чтобы он не поймал.
— Так нельзя скажи ему. Лизонька, мужу надо сказать!
— Я лучше... ребенку скажу. Скажу, что его бабушка... ненавидела меня, поэтому пришлось уйти. На одну ночку, всего на одну ночь.
Лиза всё же не смогла сбежать совсем без предупреждения, она вышла из спа ль ни и сказала Матвею:
— Я согласна. Я поеду.
— Нет! Кошка! Не пущу. Не смей думать даже.
— Он закрыл нашу дочь, и меня закрывал собой, я никого не собираюсь целовать, обнимать, но провести эти сутки с ним – мой долг. — Лиза говорила тихо и спокойно, не повышая голоса, а в глазах была такая тоска и обида, что её хотелось срочно обнять и прижать к себе. Матвей попытался, но она не далась и на него тоже взглянула расстроено, — Мама хочет что-то доказать? ...Пусть доказывает, но не прикрывается любовью ко мне и своим … жертвоприношением, основанным на материнском инстинкте!
Он там сидит с ней, а дети … сколько еще он там будет?
Сколько еще это будет продолжаться? Пока я не приду к мамочке?
Пока она не увидит нас вместе? Мы будем втроем? А вчетвером она не хочет? ….У нас уже дети, взрослые дети, а я … я ужасно боюсь свою родную мать. Уже давно. С … с детства! Я боюсь её с детства… О, господи, я это сказала. Она делает вид, что стала совсем ребенком, но… жестоким. Дети такими не бывают!
— Это вселение. — сказала Ангелина уверенно. — Эзотерики утверждают, что те, кто породнятся с демоном, смотрят совершенно не так, как обычные среднестатистические люди, в их глазах нельзя увидеть ни одной положительной эмоции. Там лишь равнодушие, пустота, досада, иногда злость. Они мало едят.
— Что? — Удивилась Лиза.
— Мало едят. Бывают люди, которые почти не едят, но не худеют. Они питаются по-другому. И наполнены, чем угодно, но только не любовью и заботой о других. В душе у них скука, досада, злоба и ненависть, забота о себе … и всё такое
— Я тоже мало ем.
— Ты не так, Лиз. Ты худеешь... В твоих глазах всё.
— Матвей, пусти. Там моя мама, со мной тигр, все будет хорошо. Главное узнать – где и с кем они. Есть ли третий… Еще кто-то…
— Нет. Лиза. Мы приехали, чтобы выманить, а не тобой рисковать!…
— Не получается. Ты же видишь…
— Мы ждем, пока покажется из норы морда. Тихо ждём. Ты никуда не поедешь.
— Поеду. Прости, я поеду.
— Нет! Она объявится, она покажет себя, найдем.
— Я скучаю по детям, Матвей. У нас Дениска и Диана совсем маленькие, Катя...
— Тогда полетели домой, кошка.
***
В домике было зябко и сыро, как в подвале, и Макс лежал в полутьме, у него кружилась голова. Снова почувствовал озноб, тошноту – это были симптомы.
Рядом с кроватью раздались какие-то звуки. Макс повернул голову. Осознал, что это телефон. Кто-то положил его близко, как будто подразнил.
— Тебе чего-нибудь дать поесть? — тихо спросила Елена, склонившись к нему.
— Мне плохо от одного твоего вида, какая еда, — усмехнулся Макс.
— Ну, как скажешь. Вообще-то все очень вкусно.
— Может наручники лучше снимешь?
— Я бы с радостью, но твои приступы агрессии повторяются все чаще и становятся такими сильными. А я слабая.
— Какие приступы? Я почти без сознания, хватит тебе. Кто это? Ответь.
— Твоя жена на сутки. Сам ответь.
— Ни за что она не будет моей женой, даже на сутки, — шепнул Макс и постарался улыбнуться самой счастливой из своих улыбок. — Могу себе представить твое бешенство, то есть наше, потому что теперь мы стали единым целым. Ты же создала всё так, что мы с тобой помогаем друг другу, да? Поздравляю, на нас теперь ополчились вообще все! Никто не приедет, не прилетит.
Она рассмеялась.
— Уже прилетели. А это не звонок, это всего лишь будильник, не обольщайся, там нет сим-карты.
— Не может быть. Они здесь?
— Они здесь уже пятый день.
— Откуда ты знаешь?
— Я завела знакомства.
— Кто тебе помогает?
— Ну что ты так воз бу .дил ся? Спокойнее. Мне помогают деньги. Они вообще всегда и во всём помогают. Сразу все тебе верят, сразу готовы на любую работу. Дотащить зятя до этого места, привозить ему корм, ждать в определенное время девушку, с которой плохой зять изменял своей законной жене с пятью детьми.
— Ты о ком?
— О тебе, дурачок. Если будешь себя хорошо вести, я тебя помою к её приходу. Хочешь? Или так оставить?
–- Ненавижу тебя.
— Значит, такой останешься.
— Помоги мне встать, я сам.
— А что надо ноги отстегнуть? Нет, лежи.
— Руки убери от меня. — Макс попытался сам подняться. Встал.
Елена заплакала или засмеялась. Он обернулся к ней:
— Дай воды!
— Ну почему моя Лиза такая несчастная… — она шмыгнула носом. —Ну почему? Почему так? Ты как мужчина в сто раз его лучше, и старшая её дочь, Катька …тебя тоже любит… Почему же она с ним-то? Почему ей нужен только Матвей этот? Ответь мне, почему ей именно такой, как он нужен? Они же несовместимы совершенно! Она – маленькая куколка, изящная… он – просто … ну не подходит он ей!!
***
Ангелин, встань, пожалуйста, рядом с Матвеем, я … сфотографирую вас.
— Лиза, перестань, детка, не надо.
Ангел подошла и откинула голову, почти прижалась, Матвей отстранился, нахмурился.
Лиза быстро делала кадры, потом начала выбирать.
— Несовместимы, не подходят друг другу… Одеты в тон, но не подходят. Я про вас. И мы тоже.
Она открыла фотографии Элеоноры. Посмотрела внимательно на неё в офисной одежде, на Матвея рядом, потом снова на Ангелину. И вся картина ужасным образом открылась, прояснилась. Мама их не принимает, она сценарист, режиссер, она выбирает себе актёров, и не согласна, что они играют парой с Матвеем. Она видит несовместимость, видит, что и Ангел ему не подходит. Максу подходит, а ему нет.
Мама точно знает, что ни она, ни я не можем быть в его вкусе, потому, что была, была у Матвея такая девушка, женщина, которой мы не могли стать. И пластика бессильна. Мы не можем стать смуглыми, высокими, грудастыми, с яркой восточной внешностью.
Эльза была именно такой: с черными волосами, бровями, мягкими губами, на всё готовая, наглая, громкая, смелая, как мужик, шумная и бесстыжая , способная на любые подвиги и доступная для всего.…
Сейчас она моя подруга, живет с отцом, иногда крепко целует в губы, громко хохочет, поднимает меня и бросает на диван…
Она Матвею пара.
Эльза ему подходит.
Поэтому…
С того момента, как мама увидела Матвея с Эльзой, она стала считать союз со своей маленькой дочерью временным, лживым, неправильным и даже несуществующим. Такой фильм ей не нравился, в такой картине жизни была дисгармония. Как режиссер она искала новых актёров, пыталась исправить чудовищную ошибку…
Мы тоже две абсолютные противоположности, которые сложились в одно целое? «Общительный красавец, одиночка, в татуировках, без семьи, без родителей, без верности, по роч ный, сильный и одинокая домашняя скромная математичка-певичка, размер ноги тридцать шесть, рост без каблуков смешной, послушная кукла во всех смыслах».
«Охранник подцепил малолетку» — прошептала Лиза еле слышно, медленно двинула в сторону ванной комнаты, тихо надела ботильоны и выбежала в подъезд раздетой.
Она рванула к машине, которую арендовал Валерий Яковлевич и в условленное время ждал в ней, ждал, что они надумают поехать на условленное место.
Матвей рванул за ней почти сразу же, но Лиза крикнула водителю:
«Срочно поехали, опоздаем».
Муж только успел догнать и ударить по боковому стеклу.
Лиза начала ему звонить, извиняться, просить последить за сыном, но Матвей сказал, что уже выезжает за ними.
Валерий Яковлевич обнял за плечи, и спрятал её под свою дубленку.
– Теперь ты понимаешь, с каким безумным женоподобным существом твой отец был вынужден столько лет мириться. А Нора ему за что досталась? Тоже такая еще ....лошадка черной масти восточных кровей. – Он исполнился привычного чувства умиления к Лизе, осторожно поцеловал ей руку, погладил тыльной стороной ладони по щеке. – Не бойся крошка.
— Мы ей с Матвеем не нравимся. Понимаете? Мы для мамы несовместимы. Неидеальны. Она никогда не примет нашу пару, потому, что на самом деле не видит нашу красоту, когда мы вместе, близко, рядом. Как актёры, которые совсем не подходят друг другу. Для моей матери внешность, красота всегда на первом месте.
– Это что, птичка… Твоя новая теория?
– Раз актёров нельзя убрать из фильма или у бить...Наверное, нужно, чтобы ваша дочь Эля забрала себе моего мужа, а я осталась одна. И мой отец тоже, а потом … наступит счастливый конец. Мне даже не страшно, я знаю с чем зайду к ней. Знать бы куда.
— Узнаем, моя девочка. На теле у тебя маячки, я не выпущу тебя из виду.
***
Почти три часа им понадобилось, чтобы доехать до места. Там Лиза вышла и осталась стоять одна в дубленке Валерия Яковлевича.
Только через двадцать минут, когда её колени уже замерзли окончательно подъехала белая машина такси
— Девушка, вам куда?
— Я к матери, договорились встретиться здесь... — ответила Лиза, как должна была ответить.
— Садись. — мужчина за рулем кивнул на место рядом, но Лиза оглянувшись испуганно уселась на заднее сиденье, чем вызвала его скупую улыбку.
Спустя еще сорок минут он миновал вторую деревню и подъехал через заснеженное поле к опушке леса, где стоял среди деревьев бревенчатый сруб.
Лиза вбежала по ступенькам, быстро скинула дубленку еще в сенях, чтобы мать не заметила, что она мужская и весело звонко крикнула:
— Мама! Привет!
Макс моментально проснулся и сразу узнал её голос. Сердце его узнало.
Он задержал дыхание, снова вдохнул и взволнованно спросил:
— Лиза! Ты как здесь оказалась, детка моя? — получилось очень похоже на Матвея и еле слышно
Она снова громко засмеялась, а Максу показалось, что заплакала, потому, что смех был судорожными всхлипами, невнятным дыханием и словами, фразами "господи", "вот это да".
— Макс, а ты мертвый или живой!
— Да я и не знаю…. Потрогаешь пульс?
— Потрогаю? У тебя? Никогда!
И не думай, про свой ….пульс! И не надейся! — Макс услышал снова её смех, счастливый и довольный смех.
— Ма-ам. Ну я приехала, остаюсь с ним на сутки. А ты где будешь? С нами?
— Я ухожу, оставляю вас. Лиза протяни обе руки.
— Зачем?
— Я должна это сделать.
— Но мама, а как я буду топить печь, есть? Наручники такие неудобные, а как мне… простите, в туалет-то можно пойти?
— А так же, как вот и ему. Я буду завтра.
— Мам, пожалуйста.
— Руки давай, только руки.
Наручники защелкнулись, тень ушла из под окна, Лиза посмотрела на Макса, взяла одеяло и укрыла его, шепнула одними губами:
— Скоро! Подожди немного.
— Уходи, беги, Лизка. Разбей окно. ... Зачем ты сняла… шубку?…
Лиза улыбнулась, и снова немного склонилась, потом положила голову ему на грудь, чтобы послушать сердце.
Прикосновение вернуло его, как молния, в то время, когда она прижималась. Во время праздников, поздравлений. Раз в год.
— Господи, Боже мой, помоги! Ты ужасно выглядишь! Что с тобой?
— Плохо, — пробормотал Макс.
— Мам, а что с ним?
— Лиз, он там отравился немного. Грибами что ли, я не поняла. Его хозяин дома кормил.
— Мам, а что мне делать с ним?
Елена не ответила, вышла и закрыла дверь снаружи. Быстро накинула в сенях овчинный длинный тулуп, влезла в большие валенки, вышла и огляделась.
В поле не было никого, где-то вдали казалось кто-то ходит с лопатой для уборки снега.
Елена встала под окном и прислушалась. Окно было плохо законопачено, и между брёвнами была приличная щель, заранее подготовленная.
Она снова услышала смех дочери и её странный искренний голос:
— Макс! А ты был прав! Любовь не умирает.... И она влюблена в него, до сих пор. О чем мы с тобой поговорим? У нас много времени!
Лиза была в ужасе, но его взгляд обжигал и как будто озарял всё, что здесь происходило.
–Все страдают от любви и ей же подпитывают силы. – снова заговорила она, – Я расскажу тебе, как однажды родная мать повела меня к одному каменному зданию, которое было... в лесу, там еще брошенное клад би ще радом. Я не знала, что это было, думала, там живут погибшие люди, старые. Очень страшненько. А этот домик ... надеюсь, не твой склеп.
Ты очень страшный, Макс. Что с тобой? Тошнит?
— Лиз пожалуйста, отвернись.
— Нет, я буду смотреть, как ты мучаешься. Чтобы больше никогда не попадался! У неё, у моей мамы был ключ к тебе. Такой психологический ключ, который открывает тебя. И ты всё, уже беззащитный.
Я знала, что ключ у нее всегда будет. А у Эльзы есть к моему мужу такой же.. — добавила Лиза громко для матери, — Он её тоже любит. И меня и Эльку. — она неожиданно разрыдалась, запричитала.
За окном мелькнула тень.
Запах, который стоял в сыром доме, где еле топилась маленькая старая печка был слишком прохладным, Лиза вышла в сени и вернулась в знакомой накинутой на плечи дубленке. Она прикрыла Макса ею и сказала шепотом:
— Чуешь? Тигриный аромат.
— Нет, твой. Я чувствую твой. — сказал Макс.
— Ты его любишь, поэтому тебе кажется! – сказала она и засмеялась.
— Не кажется. Я тебя люблю. Убирайся Лизка... только ... дойди до людей. Как ты могла сюда приехать, как ты могла?
— Тихо! Слышишь? Макс!!! Это... Это что пищит? Твои любимые мыши? — Лиза снова рассмеялась. — Ты хоть кого-то еще видел с ней, с моей матерью? Сколько их?
Макс покачал головой и стал давиться.
— Потерпи немного, медики уже едут... Я сама сняла наручники. Надо было быстро подставить пальцы, пока не защелкнула и отвлекать, жаль, что ты не знал. Выйдем отсюда и научу. ... Вот, а со второй руки пока не буду снимать.
— Лиз, у меня странное чувство: нам... надо торопиться, чтобы успеть за эти двадцать четыре часа...
— Наверстать всё, что за четырнадцать лет... мы потеряли? — Лиза подмигнула и улыбнулась. — Извини. Я, конечно, шучу.
За окном раздался шум, несколько хлопков, похожих на удары плетью.
💓Это счастливый конец? Нет, еще нет. Конечно, нет. А еще у меня файл закрылся и автосохранение не сработало🎈. Второй раз пришлось полтекста писать. Ну и ничего 😘 Спасибо за отзывы, оценки, ваше мнение, с огромной любовью, Алиса! Завтра тоже напишу, покатаемся с утра, есть не буду - сразу хочется спать🤗🤗🤗💓