«Кто эта девчонка глава 70» Лена наивно смотрела, нетерпеливо дышала. Макс был готов постараться, чтобы найти, достать из её телесной оболочки хоть какую-то душу. НАЧАЛО ИСТОРИИ
Лены, которая способна жертвовать собой ради любви, а не другими людьми, он никогда не знал, но всё еще задавал себе вопрос: можно ли обратить, найти в этом чудовище красавицу. Так поговаривал Валерий Яковлевич про Нору. Можно ли «обратить» бездушного человека? Есть ли она – душа?
Человек, в сущности, дикое, страшное животное. Мы знаем его лишь в состоянии укрощенности, называемом цивилизацией, поэтому и пугают нас случайные выпады его природы.
Пьер Абеляр
Однажды, после того, как Лена внешне постаралась стать похожей на свою дочь, ему приснился сон, как он стоит перед ней, лежащей в ожидании с закрытыми глазами, которые наяву никогда не станут похожи на Лизкины, и знает, что сейчас ему нужно что-то важное сделать. А как только он это сделает, оборотень превратится. Эта женщина-чудовище превратится в живую Лизу, которая будет любить только его. И только от него зависит – превратится она в точно такую же или нет, сможет ли он её восхитить,
Макс не был уверен. Он боялся, что не сможет.
Лизкина вторая беременность и её встреча с матерью была для него
отк ро вением. Матвей сам привез мать к умирающей жене, чтобы она сняла с неё свои проклятья, забрала назад слова, которые в сердцах произносила. Перестала называть малышку демоном.
Когда Лиза в агонии просила спасти ребенка, которого уже несколько дней не было, ценой своей жизни и почти теряла разум от бессилия, Макс разбирался сам с собой. Он тогда начал писать эти стихи, вспоминая ранние чувства и умоляя её не сдаваться.
Мать учила относиться ко всем женщинам очень бережно, любя. Узнала про маленькую Лизу - стала бояться, что он относится бессердечно.
Макс посмотрел на часы и сказал:
— Это будут ровно двадцать четыре часа вместе. Я обещал и выполню, мы поиграем с тобой в желания.
С этого всё началось, игры неправильная, не на жизнь, а на погибель. Правда или действие, Лена?
— Я знаю, ты хочешь, чтобы я сказала «Правда». Это так, Макс?
— Ты уже сказала! Никогда не говорила, а сейчас сказала. Тогда ответь правду: ты когда-нибудь хотела умер еть, Лен?
— Я умирала от любви к тебе, вокруг меня были чужие люди, у них совсем другая игра…
— Не надо петь мне песни. — Макс усмехнулся и пропел, — А потом, в начале дня, вновь открыв глаза, она твердила мне о тайне сна, ... о том, что всё в конечном счете растает без следа... Это песня! Не надо этого делать, Лена.
— Я не хочу в крематорий и никогда не хотела.. Нет я не хотела уме реть! Мертвые ужасны, некрасивы, они – гниющие манекены, куклы… Нет, я не хотела.
— До встречи с тобой мы просто играли в правду или действия...
С матерью, сестрой, другом, можно было выбрать – сделать что-то или ответить на шуточный, любовный, тайный вопрос… Эльзы еще не было. Но уже с тобой эта игра превратилась ... только в действие. И никакой правды.
Все начали лгать, требовать, исполнять, потом стали платить друг другу, унижать… Богатый бедного, сильный слабого, веселый грустного, а счастливый …несчастного. – Макс смотрел на свои руки, они задрожали, он сжал в кулаки, – Женщины унижали, покупали мужчин, а мужчины …женщин. Продолжай, Лена. Ты сказала, что пришло время… Этот момент настал, и я приехал к тебе. Продолжай.
— Макс. Мой лю… любимый. Единственный, кого я в этой жизни по настоящему люблю. Я много раз представляла себе нашу встречу. Пока я еще красива. ...Мне очень тяжело сказать тебе.… В душе я совсем юная, а так… можно я не буду никогда произносить свой возраст? Я же до сих пор...
— Можно. — перебил Макс, — Я сам произнесу. Тебе пятьдесят два, мне тридцать восемь летом. Правда или действие, помни об этом! Никаких желаний, не откупишься…
— Да, да… Так много лет… Мечтала, как я кинусь к тебе в объятья, поцелую и никогда не отпущу. Но вот она – наша реальность. Это последний мой год, я чувствую, что…
— Время – самое ценное, помни, двадцать четыре часа вместе – это мое обещание. Ты хотела игру на желания, так играй в неё, ****!
— Я так сказала… потому, что за эти двадцать четыре часа можно понять всё!…
— Продолжай, Лена.
— Правда или действие, Максим?
— Правда.
— Я не знаю, что спросить!… Я ничего не хочу знать!… Я …
— Время есть, подумай.
— Хорошо… В чем ты считаешь меня виноватой? Я просто любила тебя!…
— Ответ тебе не понравится, но я скажу. Во всём, Лен. В этой игре… в наших отношениях, в своих желаниях… и потерях. Моих потерях.
Ты обвинила меня при моей матери в раст лении своего ребенка, ты сказала, что хочешь от меня … нашего ребенка и назовешь его моим именем. Ты его убила. Ты узнала о том, что я с Элькой, ты меня посадила, ты меня и выпустила.
Ты раст лила мной свою дочь, потому, что она хотела меня, и я не понял, я был молодой дурак. Она говорила, что любит меня и соглашалась выйти замуж…
У нас не было шансов. Ты виновна даже в том, что я сейчас женат, но за это хочу сказать спасибо. Ангел - любимая, она своя, не чужая мне… Чувствуешь себя юной? Совсем девчонкой? Мы знаем, кто ты такая, Мы все знаем, кто ты такая, кроме твоих дочерей! Знаем, кто такая эта девчонка Лена, и что она хочет!
Пока он говорил, она закрыла глаза и откинулась на стуле, прижавшись затылком к стене. Лицо её окаменело. Спустя несколько минут она прошептала еле слышно.
— Ты не можешь … нет! Ты не можешь этого знать. Не можешь быть таким уверенным и беспощадным.
— Я знаю и уверен. Если ты спросишь откуда, отвечу только после того, как я выберу – «правда», и ты задашь мне свой следующий вопрос. Но я могу выбрать действие, Лен.
Она снова открыла глаза и посмотрела на него. Это был хитрый взгляд — Макс увидел его не впервые.
— О чем ты говоришь, какой ребенок? В чем я виновата? В том, что Лиза моя набросилась на красивого парня, который ей понравился? Она танцевала с тобой, как влюблённая кошка, у неё крышу снесло от твоих объятий и шепота на ушко.
— Наш ребенок. Ты просила меня ребенка и он получился. У меня всё сразу получается… Я ответил на твой вопрос. Правда или действие, Лена?
— Действие.
— Иди в комнату, ложись на кровать и ровно час лежи молча!
— Что?
— Я выбрал, что ты должна делать. Действуй!
— Передумала, пусть будет правда!
— Действуй! Или игра закончится досрочно, я выиграю и будет моё последнее желание!
— А если… я засну?
— Заведи будильник на мобильном. Кто это был? Девочка? Мальчик? А может… детей было двое?
— О чем ты говоришь?
— О глупой бездушной женщине, которая солгала мне, что хочет детей! Солгала, что любит детей! Потому, что я начал вслух мечтать, что хочу жениться, что у нас будет Лиза старшая дочка и родится младшая, у тебя и у меня. Мне было семнадцать, я… хотел только пошутить, но представил и захотел семью с тобой. А ты могла бы сделать выбор и получше.
Или твоя безумная любовь, которая за двадцать четыре часа изменила всю жизнь – ложь? … Это была просто пьянка и раз врат с малолеткой, который влюбился в чудесную девушку и был уверен, что её бросил муж? Ты могла бы изменить свою жизнь! Но позволила алчности взять верх над моей любовью.
— Да что ты знаешь о бедности??? О том, как жить … в нищете? — воскликнула Лена. — Мне надо было растить дочь, я мечтала, чтобы она добилась успеха! Какие дети? Это… неправда! — Она посмотрела на Макса так, словно не узнавала и быстро отвернулась.
— Я считаю до трёх.
Елена ушла в комнату и зарыдала.
«После нашей семейной автокатастрофы, — подумал Макс, — Я стал намного больше любить сестру, мне тоже еще хотелось жить, но больше хотелось умереть, чтобы обнять свою мать и остаться с ней… В темноте или в свете, где угодно. Только бы увидеть и обнять.
Я перестал чувствовать и выл ночами, забывая кто я, сколько мне лет, где нахожусь. Эльза была рядом, злилась, лупила по щекам и обнимала. Ты не понимаешь, почему я поддерживал с ней отношения, Лена?
А я просто не чувствовал вину перед ней, и мне было все равно, что она творит. Я раньше тоже не понимал, почему мать проявляла какую-то женскую солидарность, любила её, приняла. И вообще Эльзу было иногда ужасно жалко, шрамы на спине – это плохое воспитание. Я за неё рад. У неё теперь всегда такой счастливый, уверенный голос. Зря ты её хотела уничтожить.
Ангел на меня не обижается, и не говорит, что сплю я с ней, а люблю Лизу. Хочу к ней скорее, пусть она сдаётся! Черт, уже все понятно…»
Макс этот час посвятил переписке с женой. Ангелина подсказала, что если Лена выберет действие – просто можно отдохнуть от разговоров, в тишине.
«Умная женщина моя жена, горжусь. Или Элька ей рассказывала о том, как я давал ей своё желание-задание – исчезнуть и оставить меня в покое… Умница Ангел».
Лена вышла на кухню через час с трогательной улыбкой.
— Макс, зачем ты так сказал, у меня не получилось забеременеть.
— Получилось, я знаю.
— Ничего ты не знаешь!
— Я знаю ВСЁ. Твоя очередь.
— Правда или действие?
— Правда, конечно. Я не доставлю тебе удовольствие… пока. — Он помолчал. Вид был спокойным, — Можешь спрашивать.
Глаза Лена тут томно опустила, подняла и захлопала ресницами. Она успела нанести макияж, губы налились краской, щеки и стрелочки на глазах появились. Элегантные, аккуратные.
— Зачем ты об этом сказал? Хотел … причинить мне боль? Это Эльза избавилась от твоего ребенка, а не я.
— Сначала ты, потом она. Я сказал это, потому, что мне хотелось это сказать тебе уже давно. Хватит беречь тебя, ты никого не берегла и не спасала. Правда или действие?
Она задумалась, понимая, что если выберет действие – еще час будет потерян навсегда.
— Правда.
— Почему сделала такой выбор – избавиться от нашего ребенка? Отвечай.
— Ты не всё знаешь.
— Отвечай.
— Двойня, это была двойня… Почему? Глупый вопрос мальчишки!
Я боялась всё потерять. Они бы родились похожими на тебя, когда я еще не успела встать на ноги, да и Лиза… Всем своим видом она показывала, что боится меня, а я люблю свою дочь, мне была нужна моя дочь и … муж… пока ты … встаёшь на ноги. Это моё право рожать детей или не дать им родиться!
Что бы они увидели, как ты думаешь? Отца, который еще даже не учился, а только поступил? Я что, должна была жить с твоей мамой, Максим? И с отчимом, сестрой?… Да? Это было невозможно! … Правда или действие?
Макс хотел закрыть лицо руками, чтобы она не увидела его чувств. Всё было именно так, как он и думал, но всё же надеялся на лучшее. Ответил, как можно спокойнее, голос его не дрогнул.
— Правда.
— Ты бы женился на мне, Максим?
— Если бы ты приехала ко мне беременной – да. Если не беременной… тоже да. Я бы женился на тебе и в семнадцать, но я тебя больше не мог любить. Мне было жаль, что ты лгала моей матери, что наша разлука затянулась на целый год. Те белые ночи в Питере… Я хотел на тебе жениться, неважно какая была у нас разница в возрасте! Мне это было важно сделать, я просил тебя об этом… … Правда или действие?
— Правда.
— Почему ты посадила меня, я знаю. А почему поехала вытаскивать из тюрьмы и … познакомилась с отцом Эли вот так … близко?
— Я должна была… Я боялась за тебя, испугалась за тебя… Думала, что обвинят Элеонору и ты выйдешь сразу, но… Всё пошло совсем не так. Твой друг перестарался. ... Я сделала это, чтобы Валерий точно тебя вытащил из тюрьмы. Ради тебя, Макс, всё ради тебя. ...Правда или действие?
— Правда.
—Почему тогда ты позволил увезти тебя на утро? Почему твоя мать тебя увезла, мой дорогой маменькин сыночек? …
— Слово, сказанное матерью было для меня святое, вот почему. Она меня увезла от страха. Из-за твоей лжи, я не тронул бы Лизу маленькую никогда в жизни. … Мать хотела уберечь от обвинений, позора и соблазна …два в одном. Твои слова, что и Лиза влюблена в меня ничего не значили. Это было для моей матери страшнее конца света. Ты сделала меня… тёмным, плохим человеком, я потерял свет, когда ты меня обвинила…
Мне надо было сказать сразу, что это неправда, привести Лизку, чтобы она тоже сказала, что это неправда… Моя мать очень страдала из-за твоих лживых слов. Она всю оставшуюся короткую жизнь боялась за меня, а я хотел ей доказать, что у нас с тобой ...связь! Но ты не дала мне это сделать, ты лгала ей, я слышал, я знал!… Правда или действие?
— Хватит… хватит меня обвинять! Правда!
— Ты действительно хотела, чтобы я влюбился в твою дочь, зная, какая она невинная, какая… недотрога?
— Нет! Нет, никогда! Ты не мог влюбиться, ты должен был… просто вспомнить меня. Почувствовать… Я допустила ошибку, никогда себе этого не прощу. Лиза сама бы сделала это! … Я не знала, что она такая смелая оказалась!
Елена замолчала.
— Продолжай, я снова выбираю «Правду».
— Максим, я взяла с тебя обещание, что мы будем вместе первого января… Одни сутки! Больше я ни о чем не прошу, ничего не хочу больше знать… Я ведь только хотела быть с тобой хоть один день!
— О да! ... Вопрос задавай.
— Хорошо! Будет тебе вопрос, — сказала она и неожиданно зло засмеялась. — Когда она сидела на тебе … когда она принимала тебя … так долго… ты вспоминал обо мне? Вспоминал или нет, ***** ты сын??? Гад, сво… Отвечай!!!
— Я бы с радостью вспомнил, но забыл! Я вообще забыл обо всём… Я был в невесомости, это… неземная любовь, моя любовь, моя девушка… Любимая, самая прекрасная. Она сразу с первого взгляда вошла в моё сердце и душу.
— И я знаю как! — Елена усмехнулась. Макс открыл было рот, чтобы продолжить, но увидел в её глазах предостережение.
«Разозлилась. Начнём признаваться!» - подумал он, промолчал и стал наблюдать дальше.
Лена опустила голову, приложила пальцы к вискам, потом подняла ее.
— Ну ладно, — сказала она. — Хватит. Довольно, Макс. Я помогу тебе остаться одному и подумать. Выбираю действие.
— Хорошо. Но теперь я приказываю тебе задать мне следующий вопрос, не уйдешь от ответа, дорогая. Действуй, спрашивай.
Лена снова опустила голову и положила руку на грудь, словно ей плохо.
Макс сжигал её взглядом, смотрел не моргая.
— Ты боишься меня? Боишься, что я могу… стать опасной, Максим?
— Да! Боюсь! Ты - зверюга.
Я не знаю, что ты решишь сделать моей семье, нашим… своим, а ты нам чужая, враг. Я хочу, чтобы мы с Ангелом и девочками благополучно вернулись домой. После этого я пойду в баню с моим названным отцом и немного прогуляюсь. Эта тяжелая ночь и день закончатся….
Очень тяжелая.
Хочу знать, что тебя, ****, больше нет, но я же добрый теленок…
Если я, дорогая Лена, когда-нибудь увижу тебя рядом с нашей семьёй, могу войти в состояние аффекта, застать тебя врасплох и сделать настоящей куклой, которая не говорит и не двигается. А потом вызову полицию..
Ты лучше не проверяй мои слова. Не приближайся….
У меня и сейчас нервы ни к чёрту, даже закапывать не буду, просто положу в снег. И все подумают: «Как жаль, что она у мерла от тоски». Надеюсь ты выберешь правду, потому, что хотелось бы для тебя лучшей участи, чем моё действие.
Лена уставилась в потрясении, лицо её побледнело.
«Это жестоко, — думал Макс, глядя на неё, — Но не боюсь обвинений в жестокости, пусть хоть десятки, сотни людей меня обвиняют, миллионы, я ее не люблю!»
— Ну? — спросил Макс.
— Действие. Я посмотрю, как ты это сделаешь! Ты слабый… трусливый… Не мужчина, мальчик!
Не смог её получить, мою дочь, и бесишься всю жизнь. В чем ты меня винишь? Я имела право решать сама родить мне ребенка от тебя или нет… Тебе никогда этого не понять… Не понять, как я испугалась, как не хотела свою семью потерять, думала, что справлюсь с любовью, что всё пройдёт...
— Нет, ты не об этом думала! Ты хотела обеспеченной жизни, ты готовилась потерять семью! Конечно, они тебя любили, оба любили … муж никогда на тебя руку не поднимал, он не оскорблял, ты жила с ним… Как ты могла, Лена? Зачем лгала? — почти закричал Макс. — Виталий смирился, всё понял и смирился! Ему было плохо, это ОН не хотел терять семью!
— Действуй, Макс!
— Помолчи, — сказал он расслабленно — Молчи ровно час, я засекаю время.
— Ты его тоже теряешь, дорогой Максим. Выбери другое действие.
— Ты не в том положении, чтобы распоряжаться моим временем, это будет делать моя жена или мой начальник. — сказал Макс, и пошел в ванную, закрылся, раз делся встал под горячую воду. Она постучала в дверь ванной, но Макс не отреагировал на стук. Когда закончил, взял мобильный и увидел сообщение от Матвея:
«Жена волнуется, Ангел ей сказала. Ты же держишь дистанцию?»
«Всё хорошо!»
«Держись, брат, не поддавайся».
«Это был единственный выход. — Макс посмотрел в зеркало и понял, что ему легче. — Я поговорю с ней, пока только поговорю. Если она снова взялась за Ангела через её родителей, если она хочет вновь переехать к нам ближе, значит, всё еще играет эта девчонка!»
Макс не додумал весь диалог до конца, хотя долго готовился к встрече. Решил, что пора бы и выйти, посмотреть что она делает, а потом продолжать после небольшой передышки.
Другому человеку можно было по-другому объяснить. Но разве Лена поймет?
«Любить и защищать своих даёт такое приятное чувство. Она думала, что я приехал ради неё, радовалась… Ладно, я все же хочу отнестись как можно бережней к ней».
Все эти годы он, отодвинув все плохое, жил себе дальше, любил дочерей, мечтал о том, как они вырастут и будут к нему в гости приходить с семьями, … Он ждал встреч с дорогой сердцу девчонкой, работал, бегал, ухитрялся немного подрабатывать в сети… Он жил по тем законам, которые остались в памяти от матери. Деньги, большие деньги, о которых раньше и речи не могло быть, старательно откладывал на будущее, чтобы самому помочь своим детям… Так делала мать всегда, у них с сестрой были свои счета, но отчим потребовал с него всё, потому, что была Эльза.
«Эльза… Нет, Элька. Она всегда что-то приносила матери. То какие-то пирожные от шефа, то какие-то сертификаты, косметику… С матерью она старалась ладить… Лена бы никогда так не смогла… Я хотел, чтобы она созналась, просто созналась в нашей связи хоть когда-нибудь».
Максу было совершенно ясно, что Лена не заботится о чувствах других, умеет лгать и притворяться. и о детях должен был он сам беспокоиться, если бы они появились на свет.
«Может, пора взять её за руку или предложить свою?»
Во сне мать просила именно Лизу держать за руку. Что-то связанное с Лизой и Матвеем не давало ему покоя. Матвей писал снова и снова сообщения, требовал если что, сразу заканчивать встречу.
"Если что" - это для Матвея значило - приставать, а для Макса отравить или что-то подобное из разряда "Так не доставайся же ты никому". Даже в своих ожиданиях они были разными.
***
Макс вышел из ванной почти через час. На фото, которые жена прислала были чудесные родные люди. Ангел легла в обнимку с Анечкой, а дочка Лиза спала в своей отдельной, купленной её родителями кроватке. Хороший стол накрыли, все улыбались… Фото его обрадовали, он зашел на кухню с улыбкой.
Лена встала и пошатнулась, чуть не упала, инстинктивно Макс протянул руку, чтобы поймать её, но тут же понял, что не стоит прикасаться и убрал.
Она быстро прошла в ванную, тоже закрылась.
Надежда, что получится снова разозлить, добиться чего-то непродуманного, правдивого, еще была. Он ждал, что Лена бросится, и тогда он сможет отшвырнуть на достаточное расстояние, надо было показать, что не позволит. Но все равно очень больно было самому превращаться злого шакала, каким он стал сейчас.
Елена вышла через несколько минут, сразу задала вопрос:
— Правда или действие?
— Правда, Лена, и ничего кроме правды.
— Расскажи, как вам понравились мои подарки на прошлый Новый год. Как это же хорошо, что твоя жена такая послушная!
— Мне понравился, Ангелу – очень. На её коже аромат восхитительный, немного другой. Я какое-то время пользовался ароматом Матвея Сергеевича. А вот ему досталось – Лиза исцарапала и поставила синяк.
Ты страшный человек, Лена. Она была тогда беременна.... Это был последний подарок от тебя? Надеюсь, прощальный?
— С чего ты взял?
— А больше никто и ничего брать не хочет, Машка свой выбросила…
Ты должна понимать, что твои дети не нуждаются в таких сюрпризах, вроде взрослая и неглупая баба...
Им нужны рядом те люди, кому они могут доверять!
— Я нуждаюсь только в твоем присутствии, — сказала Елена мирно. — Но никому не доверяю. Никогда. Забыл? Столько раз это повторяла тебе...
— А мне моя жена доверяет. По-моему, я ей тоже всегда буду доверять. И Лизке с Машкой, Эльзе, Матвею, Виталию Сергеичу, Господину, его жене,... всем родным.... Правда или действие?
Губы её сжались, а у Макса, когда произносил их имена, почему-то к горлу подступили слезы.
— Ну, хорошо, — сказал она. — Хорошо, я скажу – действие. Ты снова хочешь, чтобы я молчала целый час? У нас уже осталось… Сейчас пятый час утра, Максим.
Прикажи мне поспать…. Пожалей меня… Я хочу спать.
— По тебе незаметно. Но если это и правда, то я не позволю тебе поспать. Уложи меня, а сама можешь смотреть на это, как ты любила делать. Или ходи где хочешь, но спать нельзя. Если я тебя найду спящей – игра закончится моей победой. Действуй.
— Это… правда? Ты хочешь, чтобы я уложила тебя спать, а сама смотрела на это?
— Ну ты же сама мечтала, а я помню, что обещал. …
Мне тебя жаль. Не потому, что ты хороший человек, а просто потому, что ты — это ты. Женщина в возрасте, которой это всё нравится.
Я буду спать, прикасаться нельзя, просто сиди и смотри, или делай… что хочешь. Конечно, я тебе не доверяю, но выполняю своё обещание – спать у тебя!
— Мальчишка, — сказал Лена со слезами в голосе. — Ты ведешь себя, как мальчишка… Я.. я ненавижу тебя, ты безжалостный мальчишка!
— Но, Лена.., нравится тебе это или нет, я приехал, чтобы выполнять обещание.
— Я же люблю тебя и нуждаюсь в тебе…. Ты — всё, что у меня есть в этой жизни.
— А я не люблю и хочу лечь баиньки, — сказал Макс. — Извини, душ меня расслабил.
— Ну, хорошо, Максим. Хорошо, пойдём. Перестелю тебе чистую постель… хотя нет, ложись в мою!
Он лег и укрылся ватным тяжелым и теплым одеялом. Сразу закрыл глаза, не думая, что она ему что-то плохое сделает.
«Скорее всего будет есть или включит телевизор, может быть начнет разговаривать сама с собой. Или попробует лечь рядом. А может, и нет. Возможно, хочет заниматься чем-то похожим на лю б о вь. Знаю, как отбить у нее охоту прикасаться».
***
Удовольствия от издевательств Макс не испытывал, хотя лежать вот так было приятно, потому, что охватило ужасное переутомление.
Елена вышла, не стала смотреть, но Макс ждал ее возвращения. Прислушивался к звукам, скрипам, звону чашек.
Она убирала посуду. Зазвенели металлом приборы.
«Будь осторожен, любимый» - сказала на прощение жена и улыбнулась.
«Сейчас она выберет нож побольше, поострее и…»
Тишина.
«Что она хочет со мной сделать?... Превратился я в животное... Что могу с ней сделать? Съесть? Вырвать кадык, как хотела Эльза?
Ну вот, можно расслабиться, она что-то ест. Ложкой или вилкой. Может быть с ножа… — подумал Макс и улыбнулся. — Засыпаю, кажется я сейчас засну… Обещал не спать. Жене любимой, родной обещал. Нельзя спать, когда она близко… это я жертва… я …».
О уснул в секунду, а пробуждение было резким. Вспотевший, сел на кровати, положил руки на живот, в нем словно было тысяча осколков.
Вокруг все было мирно, тихо…
«Самое главное – жизнь, я ценю свою жизнь, с Ангелом и дочками… Так хорошо с ними, просто душа в душу. Самое главное».
Он начал одеваться, заправил постель, обернулся и увидел Лену за спиной. Её руки и ночная рубашка была в чем-то тёмном.
«Я не смогла, — сказала она тихо. —Я хотела, но не смогла».
Макс в ужасе снова проснулся, еще сильнее вздрогнул, вскочил и побежал в гостиную – никого, на кухню – никого, он ткнулся в ванную – закрыто, начал выбивать дверь.
— Господи, что ты делаешь! Прекрати!!! Ты напугал меня до сме рти! - послышался её испуганный голос.
— Открой!
— Сейчас! … Сейчас открою, Господи… я чуть не… Сейчас.
Послышался шум воды, плеск. Макс вздохнул и вернулся, чтобы натянуть джинсы и свитер. Снова подошел.
Реальность постепенно возвращалась.
«Нервы ни к черту!!! И придет же такое в голову?» — подумал он и отдышался…
Лена выглянула пугливо, осторожно.
— Извини. Был уверен, что ты там спишь, Лена. Нарушаешь правила игры.
— Не спала, ванну принимала. Не спала я ни минуты… Может только минуту, но ты не видел…
Яркое полуденное солнце уже освещало кухню. Она прошла и открыла кастрюлю с кашей.
— Будешь?
— Буду. Умоюсь и приду.
— Хорошо. Потом продолжим, да?
— Да.
***
— Правда или действие? – спросила Лена, наблюдая, как он съел первую ложку геркулесовой каши.
— Правда.
— Что мне сделать, чтобы ты меня полюбил?
— Объясни свой вопрос.
— Полюбил, как женщину? Нет… Слишком поздно, я понимаю. Полюбил, как живого человека.
— Стать этим… живым человеком и больше никогда не трогать никого из нас, никого и никогда. Даже не думать делать это чужими руками, например моей жены. И не встречать случайно её родителей, чтобы… сказать им то, что ты сказала.
— Я хотела, как лучше. Их дочь знала на что пошла, а они не знали. Хорошо, что пока она не сильно пострадала…
— От тебя, сводница, Лиза пострадала.
— Сама виновата! — не выдержала опять Елена, — Моя дочь ведь знала, она хотела сделать мне больно!… Знала о том, что встретится с тобой за недели, за месяцы, да она годы могла об этом думать! Она сама к тебе пошла. Знала и все равно пошла к тебе! Все равно прикоснулась и … сломала мне всю жизнь! И с Валерой тоже! Она его… приручила. Боялась его, боялась, я знаю… И Матвея тоже! А потом…
— Лена, ... укротитель тигров знает, что рискует жизнью, но все равно входит в клетку. Как ты думаешь, почему?
— Потому, что это его … призвание! — зло крикнула Лена, — Брать мужчин на одно место и крепко держать при себе, Макс. Ты это хоть сейчас понимаешь?
— Да… Завидуешь?.
— Нечему там завидовать. Ей никогда не будет счастья, — уверенно ответила Лена. — Никогда, сколько бы детей она не рожала ему, счастья не будет.
— Своё счастье у неё, а не твоё извр ащенное! Она его любит. И тебя.
— А мне … мне не нужна её любовь. Я ее люблю, но не прощу никогда. Она отняла тебя, а ты стал больной псих!
— Отняла... Вы что, девчонки, куклу не поделили? — Макс улыбнулся и понял, что пора становиться собой. — Правда или действие, Лена?
— Действие. Поешь и помолчи … хотя бы полчаса.
Она вышла из комнаты, а Макс постукал ложкой и аккуратно вывалил кашу в пакет от хлеба, спрятал за мусорное ведро. Он послушал совет Матвея, примерно представлял, чем это может закончиться и не хотел последствий.
Лена вернулась переодетой в легкое платье. Она снова подкрасилась, стала выглядеть уверенней и села нога на ногу.
— Что, теперь я? — Макс отодвинул пустую тарелку.
— Правда! Всё скажу, что хочешь.
— Зачем ты дала своей юной дочке успокоительное, которое было другим препаратом?
— Ну наконец-то! Самый важный вопрос для тебя, да? Я дала ей седативное, легкое седативное – это были гомео па ти чес кие «Успокой-ка» которые я вытащила из блистера и выдала своей дочери. Она слишком волновалась.
— Ты лжешь!
— Нет, не лгу. Это правда. Правда или…
— Действие!
— У бей меня, Макс.
— Ты не хочешь жить?
— Действуй.
— Что в каше?
— Какая разница… Действуй.
— Я тебя спрашиваю – что в каше???
— Ничего! ...Ты что, меня до сих пор любишь, Максим? Хоть ударить сможешь?
— О, боже. Господи… До чего мы докатились… — ответил Макс, понимая, что она туда ничего не подсыпала.— Но зачем, зачем, Лена? Тебе очень хочется поиграть с нами, да? Ты ей правда ничего такого не давала? А потом, на море?
— Мне хотелось унизить тебя, расстроить, показать, что ты не всемогущий мужчина… Выполняй!
Ты, трус, очнись. Бей меня или закончи игру. Тогда ты будешь должен выполнить моё последнее желание.
— Я отказываюсь, мои руки никогда этого не сделают, ты знаешь. Я – по ци фист. Конец игры.
— Всё, тогда моё желание. Люби меня, Макси. Люби меня… Ради себя самого. Помоги мне в эти оставшиеся часы снова поверить, что я - женщина. Пришло моё время… дорогой, любимый. Я тебя ценю, как бога… И больше ты меня никогда не увидишь и не услышишь обо мне… Оставь с хорошими воспоминаниями …
Я тебя обвела, Макс. Я тебя победила!!! — Она не улыбалась, в глазах была нервная тревога.
— Иди в комнату и … подожди меня. — сказал он тихо.
— Хорошо. Ты спрашивал, что в каше… Вкусная? Там мёд и кокосовое молоко.
— Ты ведь не этого хочешь, правда?
— Именно этого, — сказала Елена и вышла из кухни.
"Ох, черт, теперь пришло мое время” — подумал Макс. Он поднял руку и посмотрел на вены. Конечно, Лена не собиралась этого делать, всего лишь сон, но он понял, что может быть и такое придется перенести.
***
Лена сидела на кро ва ти, подтянув красивые колени к подбородку. Ждала.
— Прости меня, — сказал Макс. — Прости, что сам не сказал матери, что ты моя девушка. Я не смог… Было не то время и место, но я бы сказал, Лен. А потом было уже поздно…
Я не могу с тобой. Не хочу.
Лучше умереть, чем с тобой, у меня дети, жена.
Прости мне это.
Загадай другое желание, прошу тебя. Дай мне жить, не проклинай меня, Лизку, Эльку… Матвея. Я знаю, что ты проклинала нас всех…
Я знаю и то важное... Ты родила бы наших детей, если бы я приехал сразу, как обещал… Я мог приехать к тебе, встать под окнами вашего дома и … любить тебя всю жизнь. Знал адрес, хотел… но не приехал… Обиделся. Мать было жалко. ...Разлюбил, наверное.
У Лены на мгновение стал такой вид, будто ей резко дали пощечину.
— Макс, иди ко мне, — сказала она.
— Нет, я не могу.
— Иди ко мне… ты обещал! Это моё желание
— Нет!
Лена заплакала.
— Прости меня, Леночка. Я знаю, кто ты была тогда, ты … была просто девчонка… Ты хотела петь… Мечтала… — тихо сказал Макс. — Я очень рад, что познакомился с тобой, мне было очень хорошо. Мало, недолго, но хорошо.
— Иди ко мне, пожалуйста, — повторила она. — Иди ко мне, как тогда, Макс.
Он медленно двинулся в её сторону, уже почти дошел, повторяя про себя: «Я не могу! Нет. Я не могу вот так позволить ей снова, Ангел такого не заслуживает, она верит мне…».
Сел рядом.
— Да. ... Ты - любимый. — Лена улыбнулась, взяла его руку и поцеловала пальцы. Потом, не отпуская, прижала её к груди и положила голову на плечо.
Спустя всего лишь мгновенье, обняла и принялась целовать его лицо — лоб, щеки, нос, веки, губы, подбородок.
— Лен…
— Макс, я люблю тебя.
Он сдался и тоже в ответ обнял, ощущая, как она плачет и вздрагивает. Запах шампуня смешался с запахом каши, таким домашним, детским. Эти чувства и запахи, эта неудобная чужая спина под его ладонями, волосы, которые щекочут шею, руки, которые он уже давно забыл. Макс понимал, что все это ненадолго останется в памяти, но продолжать не стал.
— Лен, не плачь, — сказал он. — Бога ради, не надо сырость разводить. Ну что ты, как маленькая… Взрослая тётя, двое детей.
Сними с них свои проклятья, они же такие хорошие получились. Лизка и Машка… Машка замуж скоро выйдет, похоже, что в семнадцать. Ну что ты такая стерва, что ты злая такая стала, такая бездушная. Где у тебя твоя маленькая душонка?
— С тобой моя душонка. Какой ты худой, какой старый, Максим, ты … одни ребра, господи…
— Я зато внучку твою спас. От печени осталась половинка, от кишков половинка… и там… кое что еще отполовинили. — он засмеялся, — Я по-другому не знал как. Думал – обойдётся.
Каша вкусная, но... выкинул… Дашь еще?
— Конечно, Максим. Конечно дам… Поэтому ты такой?
— Думала, по Лизке сохну? Бывает, конечно, в ночь глухую не спится… Но после твоего подарка я долго отойти не мог. Я прям чувствовал её ненависть на себе. Лизка проснулась и подумала, что это я к ней улёгся, да так Матвея отметелила... И ногами тоже...
Долго, в общем, успокоиться не могли. ...А я спал, как невинный… ничего не знал. Потом стал опять тебя проклинать, ненавидеть…. Хотелось задушить и забыть, что ты когда-то существовала.
***
Лена, обнимая, почти на вкус ощущала, с каким отвращением и ужасом он думал о ней.
Она, получившая себе Макса в это посленовогоднее время, в эти двадцать четыре часа, приняла ошибочно его жажду встречи и выполнения её просьбы за что-то важное.
А это был вынужденный поступок.
Она думала, что чудо принесет ей успокоение, хотела, чтобы цветочек аленький, который он ей обещал вернуть - живой… Его просто нужно будет поливать, растить, и всё будет у них, всё будет… Целый сад.
Она столкнулась с открытием, что есть на свете такие идеальные мужчины, которых хочется зацеловать с ног до головы и постоянно это делать. Она так же столкнулась с тем, что дочь встала между ними.
Лена стала охотником, выслеживающим Максима, как исчезающее животное. Настолько редкое и породистое, что его можно встретить далеко в лесу всего раз за всю жизнь. Она проснулась всем своим телом, потянулась к нему так сильно, что было страшно услышать отказ. А потом началась такая жизнь, что стало вообще всё равно.
— Ты же не знала. Ничего не знала, что случилось? Ангел не рассказала тебе? — спросил Макс. — То есть, я имею в виду, что случилось на Новый год и о Лизкиной дочке…
— Нет, не знала. — Её охватила тоска и усталость.
Макс, словно тут же понял и ласково проговорил:
— Ложись, Лен. Отдохни… Я пока поем. Хочешь, накрою тебя и посижу рядом?
— Я тебе подарила твою… жену, — тихо сказала она. — Тебе она подходит.
— Она меня полюбила. Я тоже. Это просто Ангел какой-то, Лиза у нас родилась… Спи. Еще есть время у нас, пусть пройдет вот так, как я обещал.
***
Лена проснулась, когда комнату уже наполняла душная темнота. Она была вся измучена, желудок пустой, хотелось пить.
«Макс, конечно, уже ушел, как же больно…. Как больно без него!» — сразу подумала она, не смогла успокоить быстро бьющееся сердце, вышла искать хотя бы следы его пребывания.
Макс сидел тихо в гостиной на диване, смотрел на экран телефона улыбался, что-то писал. Повернулся и увидел её почти сумасшедшие глаза, растрёпанные, клочками висящие волосы.
— Выспалась?
— Я? ... — Лена быстро взглянула в зеркало трюмо и прошептала, — О, боже мой, я выгляжу, как не знаю кто…
— Как ненормальная. Другой бы испугался и заорал, но я то тебя знаю и такой.
— Знаешь?
— Да мне без разницы. Иногда у людей за красивыми лицами такая …жуткая-жуть. Прости, Лена, но это именно про тебя.
Она подошла и села рядом.
— Давай на память сфотографируемся? — усмехнулся Макс.
— Сейчас?
— Ага. И отправим родным. Скажу, что ты алкашка, не просыхаешь… Ну а что? Встретились два одиночества…
— Ты шутишь? Я что настолько ужасна?
— Конечно я шучу… Лен.... Да, настолько ужасна. — Макс улыбнулся и сделал несколько кадров. Показал ей и засмеялся. — Два крысёныша в подвале.
— Да ну тебя!!! Ты … ты… вот точно, как моя дочь!
— Почему?... Господи, да почему? — улыбнулся Макс удивленно.
— Чем страшнее выглядит, тем она веселей.
— А может это и правильно. Какая к черту красота,… Тебе надо тоже… понимать, что внутри важнее, чем снаружи.
В замке повернулся ключ, в коридоре кто-то зашуршал.
— Что за дела, кто пришел? – спросил Макс растерянно.
— Ах… — вздохнула Лена, — Муж.
— Всё, я в шкаф. ... Какой еще муж? Ты опять замуж вышла?
В комнату зашел Павел и молча уставился на них.
— Что смотришь, Паш? — Лена не двинулась с места.
— Я за елкой пришел, а ты оказывается, не одна… Постой… Максим? Ты что здесь делаешь??? Как ты здесь оказался, Максимка, дружок? … Ах вот оно что… вот что, значит.
— Вот оно что, Паш. Гости у меня дорогие.
— А что у тебя такой вид? И у тебя тоже… Как в карцере сидите в темноте, два узника…
Макс начал улыбаться, подошел обнял и похлопал по плечам.
— Господи, ты еще хуже, чем был. Вот это номер… Вы что, вместе что-ли?
— Нет, я с женой!… Заехал поздороваться.
Павел усмехнулся:
— Вижу у вас получилось тут… наздороваться?
— Не получилось, Паш. Кашу будешь?
— Нет, Лен. Я каши не очень уважаю. Не получилось, значит?... Максим, как же тебя… жизнь помотала.
— Да не говорите, я сам себя в зеркале не узнаю, но дочери цветут. Как вы?
— Люблю о ней заботиться, это чувство ответственности проклятое … Да вот, чер возьми, выполняю приказы. Командует… И с тобой прохлаждается.
— Нет, не прохлаждалась. Так, посидели, поговорили.
— Чувства у меня такие странные, будто ты, Паш, пробиваешь в моей броне отверстия.
— Правильно, пробиваю. Хочу достать Лену.
— Вы тоже? Я думал, мне одному кажется, что она обороняется, как замученный от жажды старый капитан в подводной лодке.
— Да, я хочу пить. А почему старый? – тихо спросила Лена, подошла и прижалась к Павлу.
***
Осталось полтора часа. Они поели кашу и сварили картошку. Снова поели. Павел расспрашивал, как ему живется и почему столько ранений. Лена стала показывать фото совместные, с Лизой тоже, когда они были здесь. Сначала с Матвеем, когда Маша еще была в животе, потом когда они жили здесь, в Новосибирске, а Маша была на руках у Лизы.
Много-много фото до того, как все изменились.
Макс даже всплакнул о своей молодости украдкой, когда вышел в ванную. Было уже пятнадцать минут до полуночи.
Написал: «Ангел я почти иду к тебе, еще немного».
Вернулся и затих.
Лена достала одну фотографию, где она сидит рядом с Лизой за партой первого сентября. На фото у Лизы были распущены волосы и завиты локоны, как у маленькой куклы.
Она нашла ручку и написала на обратной стороне мелким аккуратным почерком без единой помарки, как будто тренировалась заранее:
Дорогая Лиза!
Я, твоя мама, прошу простить меня за тот день. Ты в моих мыслях, Лисёнок. Пожалуйста, люби свою маму и отца.
В тот день я была напугана и рассержена, мне показалось, что ты испачкалась шоколадом специально. Прости меня, дочка.
Передала Максу с просьбой поместить в семейный альбом. В первом классе Лиза еще заикалась в моменты волнения, в этот день она была в слезах, им подарили шоколадные батончики, которые все съели, а она держала и "растаяла"...
***
В ресторане встречались шесть мужчин, три "короля", Валерий Яковлевич, Матвей и Виталий.
Лиза смотрела на них со сцены и ужасно волновалась. Знала, что это люди, в прошлом были из тех самых «крышующих». Кто из них служил в органах внутренних дел, кто-то был настоящим бандитом, главарём.
Валерий Яковлевич, словно сидя задремал с открытыми глазами.
Матвей с отцом сейчас старались сгладить поступок Эльзы, и, к тому времени, как первый из них на слова отца улыбнулся, дыхание у Лизы более или менее наладилось.
Элеонора пряталась дома. Лиза узнала о том, что она провернула по просьбе Матвея, и была недовольна. Она считала, что муж всегда отлично отшивал поклонниц, но, видимо, Элеонора решила это сделать из-за своего мужа тоже.
Лиза взяла в руки микрофон, не стала привлекать внимание, выбрала довольно старую песню, представляя, что им она должна понравиться.
Где прежде никого не было, уже столпились человек двадцать и официанты. Валерий Яковлевич вступил в беседу. За Лизу в сторону сцены они поднимали бокалы.
Вскоре приехали три дочери и Лиза не впервые увидела какое внимание они уделили внешности и какие были лица при встрече с её мужем.
Она же была на их фоне настолько маленькая и замученная, такая обычная, что рядом вставать или садиться не хотелось. Слезы наполнили её глаза, потому, что скорее хотела вернуться к своему ребенку и не ожидала, что переговоры будут такими - долгими, совместными, с женщинами, которые были холёные и разодетые.
Лиза стояла на сцене довольно далеко, но муж замер. Потом повернулся и посмотрел на нее. Она улыбнулась, помахала. Матвей отставил бокалы, пожал всем руки и пошел к ней.
Лизе показалось, что потекло даже из носа, когда обнял, она залилась слезами.
— Это что за водопад кошка? Пойдём отсюда. Мне все равно что будет дальше. Там наш маленький сын… Пойдём, не хочу больше, они - никто. Поведешь машину?
— Матвей, нет! Иди обратно, ты … я просто волнуюсь, давно не пела.
— Кукла, я вижу. Я все чувствую… Мы уходим!
— А папа?
— Они его уважают. Всё будет нормально.
Лиза всхлипнула и почувствовала, что взлетает.
— Пусти, ты что. Хватит обращаться так со мной.
— Моя жена, что хочу то и делаю. Лиз, не плачь… Ну что ты, успокойся. Увидишь ты своего Макса…
— А вдруг он плачет?
— Плачет… конечно он может, но не думаю. Взрослый же мужик.
— Матвей, я про сына! Ты что, дурак? ... Он без меня не может столько времени.
— О, кошка… Они оба без тебя не могут. Полетели домой!
Матвей взял с собой бутылочку и попивал, поглядывая на жену. Лиза, всё еще вытирая слёзы, но уже успокоившись, осторожно выезжала со стоянки.
— Я тоже волнуюсь. За наших… Максов. — произнес он важно и затих.
Через несколько секунд не выдержал, отвернулся к окну, еле сдерживая смех.
— Матвей, … не надо! Не смейся. Это не смешно, когда ребенок без меня! Он же … Зачем ты его так назвал!
— Макси. Я назвал его Макси… ты так прошептала…
— Когда?
— Ночью, когда ты была почти без сознания и прошептала: «Ну как ты, Макси?».
— Понятно. Ангел назвала Лизой и стала меня убеждать, что у меня будет Максим, тогда всё… всё встанет на свои места. Я думала об этом после рождения их дочери.
— Лизка, кажется телок вернется потрепанный, но не побеждённый.
— Позвоню Ангелине, хотя… у них поздно. Завтра. Узнаем только завтра.
***
Дома ждала голодная Элеонора с Макси на руках. Лиза побежала, помыла руки и взяла его уже из рук Матвея, уселась скорее кормить. Близнецы мирно валялись пере экраном с мультфильмами, Катя вышла из комнаты, помахала отцу и снова зашла.
Матвей уселся рядом с детьми на ковер, почесал им животики.
Они уже объяснили, что Виталий остался, пока всё не решат, и Нора заметно расстроилась, начала вздыхать, смотреть на экран мобильного.
Когда Лизе пришло сообщение от Ангелины с фотографией, она не увидела. Заметила Элеонора, подала ей телефон и предупредила:
— Только не психовать.
У Лизы от удивления мобильный чуть из рук не выпал: мама на фото выглядела потрепанной с круглыми встревоженными глазами, а Макс рядом смеялся.
Ангел подписала: «Это, наверное, шутка, что она пьёт! Жду его дома! Всё хорошо!»
Они тоже сидели, ждали и практически все время молчали.
Лиза не знала, о чем думала Элеонора, но она крепко сжимала её ладонь, а муж сидел с другой стороны, и когда Лиза смотрела на него – в ответ пристально вглядывался в глаза. Что он там искал, Лиза понимала.
— Кого-то сильно не хватает, правда? — тихо начала Эльза.
— Ну почему. Ты, я, Лиза и Макс. Все вместе. — так же тихо пошутил Матвей.
— Гад! Я про мужа! Вы сидите тут смотрите друг на друга, а он с этими девками… Сейчас поеду туда и устрою... Всем... всем конец. — зашипела она.
— Эль, не надо. Что ты… Там же твой отец тоже. Папа не такой, он не будет связываться.
— Вот кому-кому, а папаше моему вообще верить нельзя! Сводник старый! Всё, я поехала!!! Не могу больше.
— Сидеть! –шепнул Матвей.
— Отстань, я сейчас, как халк. Ты меня не остановишь!
— Эль… Элечка, ты что… плачешь?
— Отстаньте от меня! Я его люблю!
— Элеоноро…
— А вдруг эти сво лочи драные обидят его? Он же не знает… таких людей….
— Матвей!… Эля… Езжайте вместе. Я прошу, Матвей, не отпускай её одну.
— Вы что? Куда? Давайте позвоню сыну или Виталию Сергеичу, спрошу как там дела. А ты сама что не позвонишь?
— Младшенький-то чем поможет? ...Запретил мне Виталя вмешиваться.
Матвей встал, отошел, позвонил и вернулся с улыбкой:
— Уже домой едет, чудовище. Скоро будет – беги встречай.
— Домой?
— Домой.
Эльза вскочила и пошла обуваться.
— Какая она, да, Матвей? … И всегда такая была… Внутри… в душе…
— Слушай, Элеоноро, ты героиня комедии Шекспира «Укрощение строптивой»? Первая «к», последняя «а»?
— Кретинка, знаю!
***
Макс решил пройтись. Он долго брел по ночному украшенному городу. Во дворах стояли елки. Бродили одинокие личности мужского пола, из окон еще доносилась музыка, кое-где горел свет.
Ближе к половине первого ночи он только дошел до района, где жила Ангелина. Огляделся, хотел позвонить ей, как понял, что забыл свой мобильный на кухне у Елены, когда делал фото. С трудом ориентируясь дошел сначала до института, потому, что знал как от него добраться. Потом двинул в сторону многоэтажек и прошел штук семь дворов, когда, наконец, в одном из них увидел Павла, Елену и Ангела возле машины.
— Вот он! Макс, ну что же ты такой растяпа. Все волнуются. Бродит по ночам…. Мобильный забыл!
Ангелина побежала, обняла, он поднял её и поцеловал прохладные губы. Счастливо улыбнулся.
— Ангел, привет.
— Как же я скучала по твоему голосу! — Ангел не плакала, но и не улыбалась, она его лицо рассматривала.
Максу показалось, что слезы не у неё, а у него сейчас потекут ручьём. Было так тяжело сказать ей хоть слово, но он быстро признался:
— Я верный.
— Максим, Ангелина! — окликнула Лена, — Мы поехали!
— Извини. — прошептал Макс. — Я сейчас. Скажу до свидания и снова тебя обниму.
Он быстро пожал руку Павлу, обнял Лену, заглянул ей в глаза и восхищенно кивнул:
— Спасибо! Вот это жизнь!
— Странная она у тебя немного, какая-то слишком спокойная. — услышал он её дрожащий голос.
— Зато мать хорошая, просто отличная! Умная, да просто идеальная! — Макс улыбнулся и махнул рукой, обнял Ангелину за плечи и повел к подъезду.
Елена достала телефон и зашла в контакты.… Подняла глаза к небу, слезы потекли по щекам, но она начала удалять их один за другим. Макс, Эльза, Ангелина, её родители, Полина, Матвей, Виталий, Эльза. Задержалась на дочери. Оставила. Выключила мобильный.
— Лен, слышишь, ты сильная. Поехали сегодня ко мне? Или .. посидим где-нибудь?
— Поехали посидим, а потом отвези домой!
— К себе.
— Паш, я хочу жить одна.
— Не хочешь
Елена повернулась к нему лицом, он сказал, что платка нет, есть кое-что получше и вытер ей слёзы поцелуями.
— Никогда не понимала свою дочь, — задумчиво произнесла она, — Как можно было выбрать другого?
— Я сейчас брошу тебя здесь и уйду!
— Нет, ты меня не бросишь.... Правда или действие?
— Действие, дорогая. Всегда только действие. Вся искренняя любовь в наших поступках, а болтать можно всё, что угодно.
— Поехали домой.
***
Макс и Ангелина тихо вошли в квартиру, родители уже спали, дети тоже. Они заняли маленькую кро вать - на большой спали дети.
Набросились друг на друга жадно, быстро. Целовались, как в последний раз или в первый. Ничего не замечали вокруг, только на секунду она остановила его и сказала:
— Как же хорошо! Со мной всё время происходит что-то ... необъяснимое. А тебе ... хорошо?
— Да, — признался он, продолжая, — Ангелин, я могу думать только лишь о тебе... Помоги мне... спаси меня... Любимая...
— Всегда буду рядом... Еще и еще!
— Мы повторим, еще... медленно и с чувством, Ангел, — услышала она его смеющийся голос.
Улыбнулась и крепко обняла:
— Мне и так нравилось! Тихо, кажется родители ходят, разговаривают.... Мы их разбудили что ли?
💓Любимые друзья этой семьи, кто читает с самого начала или только решаются начать. Скоро в этом сезоне, самом, наверное, любовном для Макса и В.Я., будет последняя часть. Допишу уже в другом городе💓