- Нет!
Лиго оглянулся на озвученные собственные мысли и получил по голове посохом.
Он схватился за пробитую в кровь голову:
- Что?
- Миледи, вот! - когда взгляд немного прояснился, Лиго увидел Метти, что-то пихающего ей в руку.
- Нет!! - теперь уже кричал Лиго, пытаясь схватить Рене. За руку, за ногу, за что угодно!
Но его опять, как в прошлый раз, отшвырнуло прочь вздувшейся вокруг неё сферой.
Метти бросился бежать, Лиго бросил в него кинжал и попал. В ногу попал, Метти упал, покатился. Лиго догнал его, нагнулся над ним и сорвал с него знак лекаря. Метти сидел, одной рукой зажимал рану в ноге, другой шарил по груди, там, где был раньше знак, дававший ему возможность колдовать. Без него ему было пусто. Без него Метти не мог даже свою рану залечить.
Закончив с мальчишкой, Лиго вернулся к Рене.
Волшебница прижималась к голему. Она наверняка чувствовала прекровь своего единённого там, внутри. Искала, где он там, чтобы, может быть, попытаться достать.
- Не выйдет, Рене!
Она оглянулась.
- Не выйдет. Не достанешь.
Лиго улыбался.
- Я их сплавил.
Рене прижалась лбом к каменной груди голема. Молча.
Предыдущая часть здесь
И у Лиго сошла с лица улыбка.
Как она прижималась к нему!
Почти свернувшись, спрятав на его груди ладони и лицо, прильнув к камню, как живому и тёплому.
Лиго вдруг понял, как она любила его, этого Йена. По-настоящему. Так, как в сказках. Как в балладах труверов.
И стало досадно. Она, такая хрупкая и сильная, такая светлая и нежная, она способна ещё и на любовь, и даже на верность.
И всё это — не ему.
Лучшему и сильнейшему магу большого государства. Нет, не ему. Не ему достался этот приз, это сокровище.
Он схватил мальчишку Метти за волосы и подтащил его к Рене, насколько мог, близко:
- Рене!
Она оглянулась, и он приставил к шее мальчишки кинжал, запрокинув его голову так, что кадык выпирал вперёд мучительно изогнутой трубкой.
- Я убью его, если ты не снимешь оберег и не вернёшься сюда, ко мне.
Рене зажмурилась.
* * *
- Нет, Лиго, ты не убьёшь его. Ты больше никого не убьёшь, Лигвар Киридан, маг белого пламени. Я тебя вспомнила, а ты меня — нет.
Она подняла на него глаза, опять склонив голову немного к плечу.
До этого она даже не смотрела на него.
Рене стала подниматься. Ноги всё ещё, а может быть, теперь и вообще? Не слушались. Она поднималась, опираясь спиной на грудь сидящего голема. «Встав», магистр раскинула руки, как для объятий.
Через сферу не проходили заклятия, прекровь и всё то, что могло причинить вред. Но магистр этого не знала.
Поток. Любой поток хоть сколь-нибудь положительной прекрови.
И она его нашла сразу, едва выпав в транс.
Он зарождался в теле города и вокруг, сверху, над городом и немного под ним. В нём сосредоточилось столько энергии желания!
Магистр вгляделась в струи этого потока.
Вот женщина, сжав руки в молитвенном жесте — кулак к кулаку — просит богов-защитников о том, чтобы пронесли мимо «беду чужеземную, чтобы вернулся мой Горик, живой вернулся, не покалеченный»
Вот дети, дрожат, прижимаются друг к дружке. Мать спрятала их в подвале, постелила им там мягкое и теплое, сунула по куску хлеба и задвинула бочками да сундук придвинула.
Сидят, молчат. Кто на солнышко в снежки играть хочет, кто за батьку боится, кто за мамку, кто просто хочет, чтобы оно кончилось. И их желания вместе со всеми другими плывут над Чирной.
А вот желание маленького мага. «О, дай мне силы, великая мать! Дай мне сил отстоять город! ...И увидеть маму!», «увидеть маму» явно прицепилось вне осознания, висит, цепляясь за основное желание, и оттого ещё страшнее и трогательнее.
А вот бурая прядь прекрови воина: «Отец силы! Дозволь пережить этот бой!» - и образы мамки старой, деда слепого, с бородой, пацанов мелких, и крыша-то дома не чинена, весной собирался, и дров обещался жене привезти на днях, а тут... эвона как.
И таких желаний не сотни — тысячи.
Творить тонкую магию магистр сейчас не могла. Слишком слабо тело, слишком много из сути перетекло к голему, слишком нужен будет инструмент, а вот взять поток, направить его в уже работающее заклятие и чуть изменить его... так изменить, как нужно...
Магистр забыла, зачем она вообще искала поток.
Она позвала поток, позвала все эти желания-молитвы. Поманила их единой их целью.
Один за другим пряди желаний стали ударяться, вливаться в неё, и изменялись от её мыслей.
Всё больше желаний устремлялось к ней, всё сильнее трепетал её дух от вливавшейся энергии. Магистр осторожно косилась на жемчужную нить, связывавшую её с телом. Она не была цельной. Она сейчас выглядела старой ниткой. Где-то толстая, надёжная и целая, где-то истёртая, слабая и только дохни — развалится!
Не было времени восстановиться. Не было. «Чёрт бы всё это побрал!» - еле слышно мелькнуло где-то на самых нижних ярусах её сознания, и было тут же задавлено волей и направляющими, формирующими поток мыслями.
Всю эту силу, желание целого города она направила в побрякушку. В оберег, который сплёл для неё Кир.
Скорее всего, оберег этого потока, этой силы, не выдержит, но кто знает? Магия демонов — необычна и интересна, и таинственна.
В любом случае, она подчиняется общим законам волшебства в мире.
Магистр вернула себя в тело.
Боль.
Вот первое ощущение, пришедшее к ней из тела. Поток слишком силён для измученного, истерзанного тела.
Маг потёрлась щекой о каменную грудь. Пожаловалась, простонала: «Больно»
От голема всё ещё пахло тем самым, родным. Надёжным и единственным.
Заклятие Кира расширялось, расширяло ту область, которую нужно было защитить. Оно прошло сквозь голем и сквозь Лиго, и сквозь Метти. Они были на пути.
Магистр надеялась, что их не убьёт. Не отшвырнуло, значит, не считает их врагами. Уже хорошо.
Боль мешала думать.
Дотерпеть. Хватило бы возможностей тела — дотерпеть.
Рене закрыла глаза. Поток проходил сквозь её тело и сознание, и, изменённый, втекал в заклятие, давая ему энергию, становясь защитой для города. Оберег, на котором висело заклятие, нагревался и плавился, и тлел, обжигая кожу. Но кожа — самое малое.
От силы потока чужой прекрови рушилось тело мага.
Светлая прекровь, энергия добра и надежды, почему же она убивает? Почему так больно от неё?
Боль дурманила разум.
Рене казалось, что, будь рядом Йен, ей было бы легче. Хотелось его рук, чтобы гладили. Чтобы обняли, утешили.
Поток ударил в голем, разбивая каменную грудь.
Боль победила. Залила тело и мир, утопила разум.
Тьма.
Маг сползла на земляной пол. Голем за ней дёргался в конвульсиях. Каменные глыбы рук дёргались, будто не решались и не могли коснуться лежащей.
А её заклятие накрыло город. Сошвырнуло со стен прорвавшихся уже на них захватчиков и отбросило их дальше, пройдя чертой по лагерю.
Заклятие стояло, не давая атаковать, нападать, действовать.
К его прозрачной стене вышел шах. Высокий, широкоплечий, с чёрными лоснящимися кудрями почти до талии, его тюрбан и халат сверкали, расшитые множеством камней и золотом, и монетами. Сабли за широким и изукрашенным поясом. Вокруг него толпились его люди. Поближе — побогаче, так же расшитые золотом и драгоценностями, подальше — победнее.
Шах закричал сам, на хорвском он говорил с акцентом, немного коверкая слова, но понятно:
- Я хочу говорить с вашим кнезем!
* * *
- Выдай мне мага, кнезь! Выдай! А я уйду из твоей земли и не вернусь больше! И город сохранишь, а не выдашь, осаду сделаю. С голоду умирать станут твои люди. Выдай мне мага!
Думать тебе три дня.
Продолжение тут