Лето 1906 года. На набережной Обводного канала высится пятиэтажный дом ночлежка, арендуемый неким Томилиным.
У маленького входа с вывеской «ночлежный приют» - толчея народа. Это все обитатель «дна» Петербурга. Пьяные, голодные, полураздетые хулиганы со своими «женами» ищут приюта; чернорабочие за 5 копеек, и интеллигенция за 10 копеек ждут очереди. Здесь все «свои» - и Ванька Косой, и Алешка Хромой, и Сережка Красный. Попадаются и дети. А хвост все растет и растет. Через час бывает даже трудно проехать, так много желающих попасть в это здание.
Заглянем внутрь ночлежки. На нарах копошатся какие-то человеческие подобия. Крик, ругань, подчас переходящие в драку, потрясают стены здания. Удушливый воздух, отсутствие каких-либо санитарных условий делают это место прямо-таки невозможным.
- Сколько у вас ночует ежедневно? – обратились мы с вопросом к администрации ночлежки.
- Ежедневно около 2 000 человек, ну, а иногда и больше.
С наступлением осени бывает такая масса больных тифом, что отправляют иногда по 100-110 человек в больницы. Всевозможные поранения здесь не редкость. Не проходит и дня без скандала, то голову прошибут пивной бутылкой, то в бок кистенем ударят. Открытые и тайные грабежи на каждом шагу.
На днях даже были возбуждены два уголовных преследования против домовой администрации. Мотивом первого послужило якобы умышленное вооружение хулиганов кистенями, финскими ножами и палками, на самом же деле, как оказалось на суде, ничего подобного не было. Но что более интересно, это второе дело, где арендатор ночлежки, господин Томилин, обвинялся в том, что нанес удар в бок проходившему мимо ночлежки солдату-писарю Измайловского полка, Волынкину. Впрочем, господин Томилин оправдан.
Протоколы и жалобы обывателей остаются безрезультатными, полиция не вмешивается. Было бы только до некоторой степени спокойно снаружи. Не только посетители, но даже и служащие, ропщут на Томилина. Есть даже такие факты, что, внося за себя залог, служащие по нескольку лет не могут его получить, как, например, Ефимов – 500 рублей, Блинов – 200 и Юшкевич – 157 рублей. Жаловаться не считают возможным. Стоит ли после этого что-нибудь предпринимать.
(Необходимое пояснение – при поступлении на «материально ответственную должность», служащие вносили денежный залог, «на всякий случай», вполне обычная практика эпохи.)
Трудно описать ночь ночлежки, здесь и рабочему, и интеллигенту участь одна и та же, неизбежность быть искусанными клопами и прочими насекомыми. Кипяченой воды здесь вовсе нет. Санитары, здесь друзья-приятели, поэтому смотрят сквозь пальцы.
Когда же наконец, закроют эту клоаку Петербурга?
По материалам газеты «Петербургский листок», 1906 год.
