Мы все оттуда. И оттуда, из нашего бессознательного и, по идее, светлого времени несем все свои тригерры, патерны и проблемы через собственную жизнь.
Не знаю, как там у вас было. Но у меня было все не так радужно, как должно было бы быть. Впрочем, не радужное детство было и у моей мамы, и у ее мамы, и у мамы ее мамы....
Да, вот, с пробабки своей я и начну, пожалуй. Просто потому, что ее я застала и помню. Более дальних своих предков я знаю лишь по рассказам мамы и боюсь, что что-нибудь напутаю.
Пробабушка моя родом из подо Львова. Из довольно глухой, но очень живописной деревушки на Зап.Укр. с ее аутентичными соманными домиками, соломенными крышами и глинобитными полами.
Я была там однажды. Меня моя пробабушка возила. Мне было четыре. И это одно из моих самых первых воспоминаний о моем детстве.
Она родилась в двадцатых (точнее сейчас не скажу) и ее "безоблачное" детство пришлось на постревалюционное время. Раскулачивание, голодомор. Ну, такое себе счастье, если честно.
Ее мама умерла, оставив всех детей (не помню сколько их было, но в те времена рожали немало) на мужа. Он вскоре привел в дом мачеху.
Хорошо ли, плохо ли было с мачехой жить, не знаю. Но в деревне в те времена в принципе жить было сложно. Надо было и в поля с младых ногтей, и под корову, и на сенокос.
А потом большевики все зерно подчистую из деревень вывозили. И вся семья, работая все лето не покладая рук, зимой банально умирала с голоду. Бабушка говорила, что даже расстреливали семьи, если хоть горсть зерна в избе найдут.
Про предстающую посевную, как я понимаю, никто не думал. План.
Ну, в общем, окончила моя пробабушка школу и уехала учиться в Москву. В медицинский поступила. Отличницей была.
Вот, только доучиться на врача она не успела. Любовь эта дурацкая все карты спутала. Замуж вышла. Пошла работать фельдшером в местный госпиталь.
Забеременнела.
А тут Сталин со своими репрессиями. На мужа ее, моего прадеда, дело завели, то ли по доносу, то ли по растрате. И он испугался. Бросил свою жену беременную на произвол судьбы и в бега подался.
А раз побежал, значит точно виноват. Поймали и сослали в Сибирь, на вольные поселения (как-то так называлось это). Что-то они там строили, города, дороги, лес валили, наверное. Ну, в общем, инженеры им там были нужны. Особенно хорошие. Вот, и ловили их по всей стране.
Осталась бабушка моя одна одинешенька с пузом. А тут война. Вторая мировая. А она военнообязаная.
С пузом, с ребенком, без мужа. Никого не волнует. Обязана - работай!
И, вот, тут начинается не самое счастливое детство моей бабушки.
Пока пробабушка в госпитале трудилась, моя маленькая бабушка была в коммунальной квартире фактически одна. Может, зайдет соседка разок проверить, жива она там еще или нет.
Никаких памперсов и смесей не было. Детя кормили набегами, наскоками и чем попало. Подмывали тоже как-то так, через раз.
Не знаю, что там сыграло роль большую, стресс матери во время беременности или ее полное отсутсвие после. Только бабушка моя выросла, мягко говоря, не совсем адекватной. Ее родная тетка называла ее моральным уродом.
Я любила, кстати, свою бабушку. Хотя она и была с такой приличной чудинкой.
А еще ее любил мой дед.
Бабушку он любил или ее чудинку, не знаю. Только любил крепко. Так крепко, что девица наша, еще не замужем будучи, вдруг, понесла. Время было такое, что отвертеться дед от своей дамы сердца после такого никак не мог. Пришлось жениться.
Вскоре он сильно запил. И пил до самой своей смерти. Даже когда уже не лезло.
Так началось не самое радостное детство моей мамы. Папа пьет, мама ку-ку, бабушка, хоть и хорошая, но живет отдельно.
Мама моя росла при троих взрослых фактически полным беспризорником. Сама себе есть готовила, сама себе одежду в магазине покупала, стирала на всю семью, полы мыла, посуду. Училась при этом неплохо.
Да, и время было более менее хорошее. Застой. Квартира отдельная. Папа, мама, бабушка все работали. Не голодали. Одевались прилично. Мама в школу ходила. Училась хорошо.
Единственное чего ей, наверное, не хватало, это любви и внимания. Ну, не было особой любви к ней ни у кого. Все страдали эгоизмом и были замкнуты в собственных проблемах.
После восьмого класса мама пошла учиться в техникум. И где-то в это же время (ей 16 было) встретила моего отца. Влюбилась в него без памяти.
Вообще, конечно, она говорит, что он был красавчик, глаз не отвести. Я на фото ничего такого особенного не вижу, но в ее глазах он был богом.
Себя она считала страшной очень. Вся в комплексах была. И нос длинный, и зад большой, и одета плохо, и что там еще молодежь себе обычно выдумывает.
И этот бог, вдруг, обращает на нее внимание. И она взлетает на седьмое небо от счастья и падает к его ногам. Вернее в кровать. И, вдруг, беременнет.
Прабабушка, кстати, фельдшер, медик. Бабушка массажистка, тоже медик. Никто деточке не объяснил, как предохраняться надо. И что бы вы там внизу сейчас не написали, но в то время (начало 80-х) об этом никто ничего не знал. Не говорили, не писали, не обсуждали даже шепотом. Стыдно.
И, вот, в шестнадцать лет моя мама оказывается беременная мной. Понятно, что никаких абортов она делать не планировала, и никого не слушала, потому что любовь.
А папку моего в это же самое время забирают в армию. И она, уже будучи с приличным таким животиком, ездила к нему в армию расписываться.
То есть, я родилась в законном браке. Хотя, мой батя, когда я на свет появлялась, был еще в армии. И, кажется мне, но это не точно, дослужил он до звонка.
А потом пришел.
Красавец мужчина, на гитаре играет, поет, рисует.... А еще, как оказалось, пьет безбожно и бъет до смерти. Ногами.
В общем, не срослось у них, почему-то. Батя мой собрал монатки и укатил в Липецк на ПМЖ.
И остались мы с мамой вдвоем. Правда ненадолго. Я не всех своих следующих пап помню, а было их довольно много. Но из официальных ее мужей, больше 10 лет она прожила с человеком, который был ей буквально противен. Жила с ним просто потому, что он не пьет и не курит. Наелась уже до отрыжки любовью этой и пьянством мужей своих. Вырваться пыталась, наверное.
Но он был невыносимо ревнив, и тоже любил распускать руки.
Это был отец моей сестры.
И однажды этот ревнивец, Отелло, просто, неописуемый, вдруг, нашел себе другую женщину и ушел к ней. Бросив свою родную дочь, за которую убить был готов, и забыв, пожалуй, как она вообще выглядит.
Так мы остались втроем.
Впрочем, ненадолго.
Следующий мой отец, вернее отец моего брата, пришелся на мой буйный пубертат. У нас с ним были буквально бои.
Этот не дрался, по крайней мере, с мамой. Зато много раз пытался драться со мной. Впрочем, не особо успешно. Я была очень злой девочкой. И чем старше я становилась, тем сложнее было со мной совладать.
Итак, спокойный мой отчим больше напоминал мне кабачок на бахче, чем полноценного мужчину. Да, он не дрался (почти) и чаще всего ему было на всех на нас, в том числе и на собственного сына, сильно и далеко плевать. Его интересовал только телевизор, водка и сигареты. Работать он тоже не желал особо. И в то время, как мама пахала в три смены в больнице санитаркой, мы с сестрой попеременно смотрели за братом.
Жили, кстати, плохо. Ели че попало. Остывшую манную кашу и протертый суп с больницы. Мое люимое блюда с тех пор кофе с майонезом. 😅
В семнадцать я ушла из дома с боем. И фактически в этот же день прыгнула в постель к своему парню. Мы с ним втречались до этого полгода, наверное. Это был лишь вопрос времени.
Так я, типа, первый раз вышла замуж. Мы с ним полтора года вместе прожили.
Он пил безбожно. Гулять ходил к друзьям каждые выходные, оставляя меня одну. Терял документы постоянно. Приходил домой весь в крови. Фу.
Аж, вспоминать противно.
Мне кажется сейчас, что я его не любила совсем. Но была у него одна черта в характере, которая заставляла меня его терпеть. Это настырность. От него невозможно было избавиться. Он рыдал, ползал в ногах, держал, не давая уйти, вешался...
Но, однажды, любовь дурацкая случилась и у меня. И мой новый мужчина просто выдавил прежнего. И остается на этом месте по сей день.
Да, он не идеален. Но у него нет всех тех качеств, которые сделали мое детство не самым радостным.
Не пьет, не бьет, не гуляет, работает, в конце концов, детей своих любит. Правда, любит. Перживает за них. Волнуется.
Конечно, не так, как я. Но я, во-первых, женщина, у меня в пинципе мировозрение иное, а во-вторых, я их мать. Собственное здоровье за их жизни отдавшая, через боль и слезы их на свет божий вытолкнувшая, годы на них свои не пожалевшая.
Знаете, что сказал моей маме мой "ненадежный" муж, когда у нас родился сын с пороками развития?
Он сказал: "Ничего ей об этом не говорите! Не упоминайте! И не думайте про себя даже! Ей и так сейчас непросто!"
Вот...
Не знаю, что скажет спустя двадцать лет о своем детстве моя дочь. Но мне кажется, что мне удалось сломать эту цепь несчастливых женских судеб и подарит ей хорошее детство с притензией на счастливую взрослую жизнь. Но это не точно.
По крайней мере, я сделала все, что было в моих силах в той части, которая от меня зависила.
И надеюсь, искренее, что она не наломает дров пока молодая, пока в поле ветер в жо.пе дым. Все беседы проведены, все рассказано, показано и много раз повторено.
