Подобной весны старожилы не могли припомнить. Тепло пришло в середине марта: крепкие морозы и обжигающие ветра сменились едва ли не майским теплом. И всё это случилось за одну ночь.
Первой ожила река. Путы, сковывавшего её, вдруг ослабли, и ледяная вода, почувствовав свободу, пробила сотни брешей в корке льда. Этот хруст слышала, наверное, вся деревня. Даже полуглухая старуха Верча разлепила глаза и прилипла к окну: вдруг пожар?
Безумие захватило всё живое. К утру каждый кот знал: на пороге весна.
За пару дней огромные сугробы превратились в жалкие островки серой грязи, а дороги - в ручьи. Птичий гомон, капель, журчание сотен ручьёв - это какофония сводила с ума всё живое.
Хозяйки спешно снимали занавески, тёрли полы, но перестирывать зимнее боялись: вдруг сглазят, и вернутся холода?
Повыползали к заборам старики, до этого гревшие кости на печках. Их морщинистые лица преображали улыбки: воздух пах самой молодостью!..
Мужики деловито перебирали инструменты, прикидывая, что и где нужно подлатать, а не верящая своему счастью детвора носилась по улице, перемазанная грязью. Ребятишки знали, что матери, хоть и поругают за замаранное, но наказывать не будут.
И пока деревня, словно муравейник, копошилась в своих мелких делах, река, оплетавшая её под холмом, окончательно проснулась. Разлив оказался таким, что её можно было спутать с морем: вода растеклась по полям до самого леса.
И когда у верб на опушке лопнули почки, выпуская на солнечный свет белоснежных пушистиков, девичье сердце, ожесточённое предательством, решилось на страшную месть.
***
Из тёмной воды смотрело на Володьку бледное, совершенно не узнаваемое лицо когда-то любимой девушки. И ведь он ещё год назад готов был горы свернуть за один только взгляд Лизы...
Теперь этот взгляд мог испугать любого: навечно застывший безжизненный он внушал ужас и брезгливость.
Во всем случившемся Володьке виделась насмешка: только наладилась жизнь, как вот...
Он же почти не успел погулять с Лизой. Сначала долго добивался её, а потом как-то резко охладел.
"Охладел", - повторил вслух Володька. Он стоял в пяти шагах от безжизненной Лизы, и игра слов ему казалось кощунством.
"Она же, наверное, ледяная", - подумал парень и представил, как трогает стылую кисть своей теплой рукой. От этого видения его передёрнуло, он отошёл назад.
Володька оказался у воды случайно. Он не любил реку и боялся, хотя многих в деревне она кормила. Володькин отец был заядлым рыбаком, и дома всегда водилось что-то вкусненькое: наваристая уха из судачков, шкворчащие на сковороде щуки, вяленые лещи... Рыбные деликатесы с аппетитом поедала вся семья, за исключением Володьки.
В детстве бабка Верча напророчила ему беду от воды. И хоть вокруг толпилась куча мальчишек, а Верча никогда не слыла в деревне колдуньей, но маленький Володька не на шутку испугался. Весь день он был сам не свой, и за ужином отказался от прежде любимых налимов. Вдруг это они несчастье принесут?..
Мама лишь к обеду выпытала причину его странного поведения. Узнав о "пророчестве" она расхохоталась.
"Сынок, ну ты что! Нашёл, кого слушать! Бабке Верче уж сто лет в обед, она из ума от старости выжила. Не переживай, Верча вас испугать хотела", - успокаивала Володьку мама.
Возможно, он забыл бы слова старухи, но буквально через месяц случилось несчастье: утонул Колька Федотов, володькин сосед по парте. И ведь в тот злополучный день, когда подошла бабка Верча, они стояли вместе!
"Вдруг моё проклятье на Кольку перекинулось? - переживал Володька. - Или у него свое было?"
Спросить было решительно не у кого: мама в проклятиях решительно ничего не смыслила, а к бабке Верче идти было жутко.
Так и остался у Володьки страх перед водой. В последние годы о том случае из детства он вспоминал всё реже, и вот, когда ослабла его настороженность, - случилось горе.
***
"Утопла! Насмерть утопла! Мамочки родные, что делается!" - визжала на всю деревню Света.
Она неслась по улице, придерживая одной рукой подол платья, а второй - зажимая бок: от быстрого бега что-то неприятно прокалывало под рёбрами, мешая дышать.
"Что орешь, заполошная?" - выскочила из ворот её мать, Нина Петровна.
"Ма-а-ама, там Лиза утопла!" - Светка остановилась, не добежав до ворот пяти шагов, и согнулась пополам, не в силах сделать еще один вдох.
"Ты чего это мелешь? - округлила глаза женщина и, не дожидаясь от дочери вразумительного ответа, продолжила сыпать вопросы. - Как?.. Лиза?!. Когда? Ты откуда знаешь?.."
"Нашли вот только! Я сама видела", - пыхтела дочь в ответ.
Нина Петровна схватился за сердце:
"Горюшко-горькое!.. Как Любке-то жить теперь... Надо ведь сказать, пусть лучше от нас узнает, чем потом от кого... Или увидит сперва... Ох, не приведи никому такой беды!.."
Её причитания перебил испуганный голос Светки.
"Мама, не пускай её туда! Тёть Любу! Лизка там такая... страшная очень! Не надо тёть Любе смотреть!" - заплакала девчонка.
Тёть Люба, такая простая и добрая женщина... Чем она заслужила эту боль? Ей ли, ещё недавно думавшей о свадебном платье для дочери, готовить своей кровинушке саван?..
Нина Петровна перестала голосить.
"Там кто есть? Мужики? - и глядя на кивающую Светка, продолжила. - Лизку поди принесут скоро... Домой первым делом...У-ух, надо идти к Любке... подготовить её... Го-о-рюшко-о..."
Женщина схватилась за сердце и пошла к соседке. Спустя минут пятнадцать мирный звук деревенского быта разорвал вопль тёть Любы.
***
Первые часы неверия в происходящее и отчаяния сменились суетой. Сновали туда-сюда соседки с мокрыми от слёз платочками, кастрюльками и снедью. Охали, рыдали, утешали, шинковали капусту на поминальные щи, месили тесто для блинов.
Люба сидела посреди этого копошения, держа в руках белую в голубой цветочек косынку дочери. Тряпочка ещё пахла Лизой, её волосами и даже хранила на себе волосок. Когда Люба увидела его - разрыдалась так, как не плакала никогда в жизни. После этой истерики женщины решили повременить и не показывать дочь матери.
"Пусть Лиза пока в домике при церкви побудет. Мы её там обмоем, оденем.. Уж потом тогда к Любе..." - хлюпая носом решила соседка Нина.
Она сбегала к батюшке Александру и обо всем договорилась. Тот сначала заартачился, мол, надо бы в причинах случившегося разобраться, а то вдруг отпевать нельзя... Но Нина так выразительно посмотрела на батюшку, что тот замолчал.
Отец Александр был не старше 40 лет, из которых в деревне жил, наверное, последние десять. За это время он так и не стал по-настоящему местным, и все до сих пор привычно называли его "новым батюшкой" или просто "присланным попом". Непонятно, за что отправили отца Александра в такую глушь, но, видно, сильно он провинился перед начальством, иначе почему ж достался ему такой бедный приход в эдакой глуши. Матушки Елену и дочку Наташу прокормить ему удавалось, хотя и с превеликим трудом.
Хлеб насущный мало заботил отца Александра. Он думал о жизни вечной, подмечая при этом всё, что происходит с его паствой. Поэтому-то он и заподозрил странность в гибели Лизы
Отец Александр не хуже других знал, что в последнее время происходило с девушкой: её возлюбленный позвал под венец другую. И не абы кого, а лизкину подружку Алёну.
Буквально неделю назад приходили к отцу Александру Володька с Алёной, говорили о венчании. Батюшка помог им выбрать дату, дал советы, чтоб правильно подготовиться к исповеди и причастию... А что теперь?
"Горе пришло сразу в несколько семей. Смогут ли все достойно пережить его? Ох, помоги, Господь!.. Как бы не наделали молодые ещё беды..." - переживал отец Александр.
***
Спасибо за внимание! Продолжение истории опубликовано здесь.
Если вам понравилось - можете прочитать другие мои рассказы. Например, про исчезновение студента в деревне, о тайном сыне или забавную историю о деревенском привидении.