Она написала 662 портрета и около 200 пейзажей. Манера письма её ясная и точная, едва ли не наибольшей живостью отличаются автопортреты, которые она писала много и охотно. Кто она? Любимая портретистка французской королевы Марии-Антуанетты, полузабытая художница Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен
Дружба с монархами и многолетние вынужденные странствия и путешествия, восхищение поклонников и полный разрыв с родной дочерью... Её судьба причудлива и интересна стороннему наблюдателю. Благодаря её картинам мы знаем в лицо многих персонажей, тех, кто творил историю на рубеже XVIII-XIX вв, кто был непосредственным участником французской революции, перевернувшей всю Европу, кто жил в далёкой от европейских проблем России.
Мари-Элизабет-Луиза Виже-Лебрен родилась в Париже 16 апреля 1755 года. Её семья не была богатой. Отец был посредственным художником, но именно он дал дочери первые уроки рисования, подметив у неё интерес к изображению всего, что она видела. Мать её ругала, а отец радовался тому, что дочь унаследовала его талант. Элизабет запомнила его добрым, веселым и чрезвычайно рассеянным. Однажды, собираясь на званый ужин, он вместо шляпы натянул ночной колпак, и это служило поводом посмеяться над отцом не один раз. В его доме часто собирались гости - с раннего детства Элизабет довелось видеть и слышать Вольтера, Дидро, художника Греза, великого актера Тальма.
Она прекрасно понимала, что надо пробиваться в жизни. Но как? Невероятная трудоспособность и честолюбие помогли художнице Элизабет Виже-Лебрен добиться успеха уже в 14 лет. Со временем она стала официальной портретисткой королевы Марии-Антуанетты и членом Королевской академии живописи и скульптуры.
В 1776 году Элизабет вышла замуж за художника и торговца живописью Жан-Батиста Лебрена. Вряд ли это был брак по любви. Скорее деловое сотрудничество. Но связи мужа усилили популярность юной портретистки в среде французской знати и, в конце концов, Виже-Лебрен была приглашена в Версаль для работы над портретом королевы. Мария-Антуанетта высоко оценила работу художницы и стала давать ей новые заказы.
К сожалению, в дальнейшем это сыграло в судьбе художницы не очень хорошую роль. Именно близость к королевскому двору и знакомство со многими аристократами Франции привели к её бегству с дочерью в период Великой французской революции за пределы страны. Сначала Италия, потом Австрия и Германия, потом - в далёкую и неизвестную Россию.
Художница застала в России насыщенный внутриполитический период: екатерининский двор сменился павловским, а затем александровским. И все это время ей удавалось быть желанной гостьей в каждом светском салоне и не испытывать недостатка в заказах. Здесь она прожила почти семь лет.
Художница работала очень быстро. Современники говорили, что она могла написать портрет за один сеанс в два-три часа. И всё же... Россия не приняла её так, как ей хотелось бы.
Да, она великолепно чувствовала, как написать любую женщину так, чтобы та выглядела красавицей на полотне, даже приблизительно не будучи ею в жизни. Конечно, это была конъюнктура чистой воды, глянец XVIII века. И, конечно, мало-мальски разбирающиеся в живописи видели, что рисунок Виже-Лебрен изящен, но неточен. Что её колорит приятен, но неглубок. Но таких было немного. Большинство наивно принимало красивость на картинах Виже-Лебрен за красоту и рукоплескало ей.
В числе самых злых критиков Виже-Лебрен неожиданно оказалась Екатерина II. Только что прибывшую в Петербург художницу не уставали нахваливать её придворные. Императрица заказала для пробы парный портрет внучек Елены и Александры, дочерей Павла I.
И разразился скандал. Хоть портрет и был исполнен очень быстро, но он совершенно не отражал надежд императрицы. Она почувствовала себя обманутой. Не слишком заботясь о передаче индивидуальности великих княжон, Виже-Лебрен выбрала традиционную для себя манеру «сладостность соперничает с пленительностью». В конце концов, этот способ передачи натуры еще никогда её не подводил.
Однако в случае с российской самодержицей всё оказалось иначе.
В одном из частных писем Екатерина II с негодованием писала о портрете Александры и Елены: «Г-жа Виже-Лебрен заставляет обеих скорчиться на диване, сворачивает шею младшей, придает обеим вид мопсов, греющихся на солнце, или, если хотите, двух противных маленьких савоярок… Одним словом, не хватает не только сходства, но обе сестры так обезображены, что есть люди, которые не могут разобрать, которая старшая, а которая младшая. Сторонники г-жи Виже-Лебрен превозносят все это до небес, но, по-моему, это очень плохо, потому что в этой картине-портрете нет ни сходства, ни вкуса, ни благородства…»
То, что годилось для Марии-Антуанетты, не дочитавшей за свою короткую жизнь ни одной книги до конца, не могло удовлетворить просвещенную Екатерину, воспитанную на величественной живописи барокко и не приемлющей пустой декоративности рококо.
Близости к российскому, как когда-то к французскому, двору не получилось. Но Элизабет почти подружилась с женой наследника цесаревича Александра Павловича цесаревной Елизаветой Алексеевной и пишет не один её портрет. Далее с заказами потянулись и другие...
Элизабет Виже-Лебрен пишет один портрет за другим. Художнице некогда было спать – за шесть лет она написала 48 оригинальных портретов и сняла с них сотню авторских копий!
Но всё же есть время и отдохнуть. Парижанку до глубины души поразил блеск столичного Петербурга. Светскую жизнь на берегах Невы художница называет «пышной до безрассудства». Такими же пышными до безрассудства были и её женские портреты того периода. Она оставила блестящую портретную галерею русских аристократок. Первым для семьи графов Строгановых Элизабет пишет в Петербурге портрет Софьи Владимировны Строгановой, подруги цесаревны Елизаветы Алексеевны, жены графа Павла Александровича Строганова.
Осенью 1800 года Элизабет Виже-Лебрен оказывается в Москве. И снова её заваливают заказами. Она приезжает в дом к графине Екатерине Петровне Строгановой, где и остаётся на некоторое время.
Однако, когда так пишут, то всегда думают, что разговор идёт о городском доме графини. Однако художница проживала в подмосковном имении Братцево.
«…Один из первых моих визитов был к графине Строгановой, жене моего старинного и доброго приятеля. Я увидела её высоко поднятой на какой-то качавшейся машине и не могла вообразить, как она переносит непрестанное сие движение; но оное было необходимо для её здоровья, поелику лишена она была способности ходить и двигаться, что, впрочем, ничуть не мешало любезному её обращению. Я рассказала ей о затруднительности своего положения, и графиня сразу же отвечала, что у неё есть прелестный и никем не занятый дом, в котором она и просит меня остановиться. Она не желала слышать о какой-либо плате, я решительно от сего отказалась. Видя, что все её настояния напрасны, призвала она свою изрядно красивую дочь и предложила заплатить портретом сей юной особы, на что я с удовольствием согласилась...»
Таким образом у нас есть три портрета женщин семьи Строгановых кисти знаменитой французской художницы.
Портрет младшей дочери графини Екатерины Петровны Строгановой Варвары Ивановны, дочери Ивана Николаевича Римского-Корсакова, уже вышедшей замуж за Ивана Дмитриевича Нарышкина, был просто очарователен. Здесь Варвара Ивановна изображена в греческом костюме: платье-сорочка под вышитым палантином, застегивающимся на плече.
Кроме этих портретов Элизабет Виже-Лебрен напишет ещё портреты и для другой семьи рода Строгановых:
На последнем портрете мы можем увидеть человека, получившего графский титул после смерти сына графини Екатерины Петровны Строгановой Павла. Именно в браке барона Григория Александровича и дочери Павла Александровича Строганова Натальи Павловны сошлись вместе две ветви родового дерева Строгановых.
Ну а что французская художница? Ей не очень понравилось находиться в октябре в подмосковной строгановской усадьбе: уже было холодно, дом не протапливался, начались бесконечные дожди. Она снова уезжает в Петербург. И там чуть позже получает известие, что может вернуться на родину, в Париж...
Элизабет Виже-Лебрен обладала фантастической работоспособностью. Но всему приходит конец. Уже в старости, когда она не могла держать в руках кисти, Элизабет написала воспоминания о своих вынужденных путешествиях по Европе после своего бегства от Великой французской революции. Часть их переведена на русский язык, их можно прочитать и поразиться тому, как точно и подчас ехидно , художница описывала то, что видела в России. («Воспоминания г-жи Виже-Лебрен о пребывании её в Санкт-Петербурге и Москве, 1795—1801: С приложением её писем к княгине Куракиной» переведена и опубликована по-русски (СПб.: Искусство-СПб., 2004. — 298 с.).
Ну а усадьба Братцево останется нам в её описаниях:
Дом графини Строгановой, где на несколько недель я остановилась, оказался ужасно холодным: «Я старалась поправить беду постоянною топкою печей. Только ночью боялась я позволить себе эту предосторожность в спальне, и вследствие того так зябла в постели, с опущенными наглухо занавесями и с маленькою лампочкой, горевшею подле меня, чтобы хотя этим согреть воздух, — что совершенно запрятывала голову в подушки»...
Хочется улыбнуться и сказать: Россия не юг Франции. Хотя судя по исполненным заказам и полученным гонорарам... Ну не знаю, во всяком случае Российская империя, где Элизабет Виже-Лебрен прожила в спокойствии и благополучии 7 лет, точно лучше, чем чопорная Англия, откуда художница просто сбежала.
