Лысая гора освещена тысячами фонариков и магических огоньков, развешенных на разлапистых ветвях. Воздух звенит от множества голосов и пропитан ароматами зелий. Руфина идёт прижавшись к Ивашу, с опаской поглядывает на ведьм, хотя и сама почти одна из них. Рыжие волосы заплетены в косу со множеством лент, а на макушке красуется ромашковый венок. Иваш одет в чёрную рубаху, что не скрывает округлившихся плеч и выступающих грудных мышц. На него оглядываются молодые ведьмочки и их взгляды совершенно не нравятся Руфине. Одна синеокая чаровница охнула, увидев мальчика, прижала ладонь ко рту, но зрелая спутница торопливо что-то шепнула на ухо.
Иваш часто сердечно здоровается с некоторыми ведьмами, а те с улыбкой подсовывают ему и Руфине гостинцы. В основном леденцы и булочки, но на руке парня то и дело появляются плетёные браслеты-обереги. Руфина осознала, что прижимается к нему уже не из страха потеряться, а из желания обозначить свой статус. Вдруг какая гадина решит увести?
На прогулку их отправили матушки, когда Иваш закончил собирать их лавку, а Руфина выставлять товары. При этом они переглядывались и посмеивались. В какой-то момент в толпе мелькнул хвост Асмодея, и девочка решила, что тот приглядывает за ними. Потом заметила, что фамильяр занят общением с рыжей кошкой. При этом они активно жестикулируют передними лапами и явно не обращают внимания на людей. Вместе с ними беседу ведёт чёрная крыса, сидящая на спине кошки и красующуюся бантиком на хвосте.
За прогулкой остановились у странного алтаря из чёрного камня, выполненного в форме статной женщины. Резчик запечатлел каждую деталь и кажется, что ветерок развевает гранитные волосы. Каменное лицо обращено к подходящем и источает благородную грусть. Подножие алтаря утопает в цветах, и даже Иваш бросил скромный букет в общую стопку.
— Кто это? — Осторожно спросила Руфина.
— Честно, не знаю. — Вздохнул парнишка, пожимая плечами. — Матушки говорят, что это госпожа Тьма. Великая Ведьма, самая древняя и могущественная.
— Она тоже здесь?
— Нет, она давно умерла в бою с каким-то злодейским злом.
— Она победила?
— Ну... мнения разнятся. Главное, что то зло с тех пор никто не видел.
— А почему она такая печальная?
— Статуям вообще не делают весёлые лица. Наверное, потому что вечно радостные люди вызывают отвращение.
— А вечно грустные, что вызывают?
— Понимание.
Они постояли у алтаря, вслушиваясь в музыку с вершины холма и зазывания ведьм-торговок. Иваш бросил в рот пару леденцов, протянул один Руфине и та взяла его ртом, не рискнув отпустить руку спутника, уж больно много красивых ведьм рядом. Затем пошли дальше к подножию холма, пока их не окликнула старушка с густыми серебряными волосами. Иваш с готовностью подошёл к её лавке, а та, перегнувшись через прилавок, потрепала по щеке.
— Ух, какой ты большой стал, Ивасик! Сколько уже?
— Почти четырнадцать!
— О! Да ты прямо жених! Хочешь, с внучкой познакомлю? Она у меня красавица! — Наконец, старушка сделала вид, что заметила Руфину, всплеснула руками. — Ой, а кто это с тобой?
— А это Руфина, — ответил Иваш, совершенно не замечая убийственного взгляда, который ведьма бросила на девочку, — ученица матушек!
— Вот как? А я уж думала, что Аксинья и Маришка тебя будут учить! Вот была бы потеха, мальчишка-ведьма, ведьмак! Деточка, протяни ручку.
— З-зачем? — Пробормотала Руфина, ещё сильнее прижавшись к Ивашу, пусть карга видит, что он её и никакая внучка не получит его, пусть даже не надеется!
— Погадаю, я же гадалка. На семейное счастье!
— Ну, не стесняйся, — рассмеялся Иваш, подталкивая подругу к лавке, — баба Йона лучшая гадалка!
— Л-ладно...
Нехотя расцепила хватку и протянула ведьме руку, та сразу вцепилась, подтянула сильнее. Руфина пискнула, пальцы старухи худые и холодные, как лапы железного паука. Йона оглядела розовую ладошку, помяла большим пальцем, забормотала под нос, длинный и крючковатый, наверняка у внучки такой же. На лбу морщины собрались гармошкой, взгляд на мгновение стал пустым... Ведьма отшатнулась, стремительно бледнея и взглянула на Руфину по-новому. С ужасом.
— Что такое? — Спросил Иваш, с тревогой глядя на старуху. — Вы увидели, что-то плохое?
— Не знаю... — Пробормотала гадалка и подбородок мелко затрясся, будто она едва сдерживает слёзы. — Веселитесь детишки, у подножия как раз танцы по случаю посвящения новых ведьм... а я, я пойду...
Руфина вперила взгляд в торопливо удаляющуюся спину. Старуха семенит с проворством молодой и быстро затерялась в толпе. Наверняка увидела, что она думает о ней и её внучке.
— Странно... — Пробормотал Иваш, потирая подбородок, где проклюнулись первые волоски, едва заметные из-за своей светлости. — Никогда не видел её такой.
— А тебе она гадала? — Торопливо спросила Руфина.
— Да почти каждый год.
— И что увидела?
— Ничего, говорит судьбы у меня нет, а я не знаю, хорошо это или плохо.
***
Аксинья продала очередной «букет» трав для зелий и бросила монеты в кошель на поясе. Довольно оглядела полуопустевший прилавок. Маришка убежала делать покупки. Обучение ведьмы процесс плотно завязанный на традиции и требует множество реквизита. Конечно, можно обойтись устными уроками, но какая ты ведьма, если ни разу не носила накидку и остроконечную шляпу с огромными полями? Шарлатанка, не более.
Приближающуюся Йону заметила издалека, сложно не приметить бегущую старушку. Тем более, когда она несётся со скоростью и тактом лосихи, сбивая и распихивая зазевавшихся. Когда гадалка налетела на лавку, Аксинья натянуто рассмеялась и приветственно развела руки.
— Ну, что ты прямо, Йона, трав ещё много! Тебе, как всегда?
— Я не затем! — Через отдышку выпалила старушка и испуганно оглянулась. — Девочка, что с Ивашем сейчас гуляет...
— Ты про Руфину? — Насторожилась ведьма. — Она что-то натворила?
— Я ей погадала!
— Вот так новость... она не расплатилась?
— Нет... но я такое увидела! Поседела бы, не будь и так того!
Разговор принимает тревожный оборот, и Аксинье это не нравится. Под ложечкой противно засосало, а в коленях расплескалась болезненная слабость.
— Что же?
— Смерть!
— Эка невидаль, ты и у меня смерть углядела раз двадцать. Все мы смертны. Пора бы и привыкнуть к этому...
— Ты не понимаешь! — Выпалила гадалка, схватила за руку. — Она и есть смерть!
