Катилось первое военное лето по волжской земле. Солнечные дни, слепые дожди, грозы и ненастья и снова жара. Все было как всегда. И если бы не звуки духового оркестра на берегу Волги по вечерам, можно было бы подумать, что идет обыкновенное лето и ничего в мире не случилось. Но все чаще в дома или даже на работу приносили повестки. Жители поселка уходили на войну. Иногда это были небольшие группы, иногда - большие. Но каждый раз оркестранты собирались у пристани и провожали музыкой своих земляков. Они теперь даже свои инструменты оставляли на пристани, не уносили обратно в клуб.
Степан наконец-то подлатал сенницу, отгородил небольшой хлевушок для козы. Корова, она ведь как печка, а теперь её нет. А козе не согреться зимой в большом хлеву. Травы для козы накосили. Ребятишки ходили по оврагам, по неудобьям. Иногда потихоньку забирались в колхозные луга. Хоть и запретила мать строго-настрого туда соваться. Время военное, шутить не будут. Не посмотрят, что маленькие.
Как-то августовским днем Степана и еще несколько возчиков направили на Волгу, встречать приезжих людей и отвезти их в дом отдыха. Отдыхающие давно уже разъехались, новых заездов не было. И вдруг заезд. Обычно трестовских возчиков для встречи отдыхающих никогда не привлекали.
Бориска, когда услышал, что отец поедет встречать ночной пароход, заканючил, запросился, чтоб тот взял его с собой.
- Я не буду мешаться, я тихонечко около тебя посижу. Возьми меня.
- Ладно, поехали, вдвоем нам с тобой веселее будет. Я тебе и вожжи дам, учись с лошадью управляться.
Степан с грустью посмотрел на Борьку, погладил по упрямому вихорку на голове. Кто знает, сколько еще времени они будут вместе. В горле неприятно запершило. Вместе пошли на конюшню. Ласточка зафыркала, ей совсем не понравилось, что подняли во внеурочное время. Да куда тут денешься. Такая уж лошадиная участь выполнять то, что хозяин велит.
На землю опустилась ночь. Лошадь неторопливо шагала по знакомой дороге. Степан не погонял ее, Времени в запасе много.
- Смотри, Бориска, ночь-то сегодня какая. Тепло и тихо как! Не скажешь, что война идет. А там наши с врагом бьются.
На берегу уже стояло несколько подвод. Мужики собрались в кучку. Разговаривали.
- Кого ждем-то. Видно важные люди, раз встречать велено. Отдыхающие-то раньше пешком ходили. Это же отдых, лугами пройтись, подышать свежим сеном. Ишь, нынче стогов-то сколько понаставили.
К ним подошел военный, видимо ответственный за эту встречу. Приказал стоять тут, ничего не расспрашивать. В разговоры стараться не вступать. Стало еще непонятнее, что за секретные гости приезжают.
Зашлепал своими колесами пароход, подал гудок, медленно стал причаливать к пристани. Степан всматривался в приезжающих. На тускло освещенной палубе парохода стояли женщины, дети, военные. В один миг на пристани стало шумно. Люди громко перекликались, кто-то кого-то звал, раздавались детские голоса, командные голоса военных.
Люди растерянно осматривались. У них видимо создалось впечатление, что высадили их в пустом поле, ни одного огонька не видно. Женщины с детьми поднимались по деревянному трапу, потом по песчаной дорожке на крутой берег. К Степану военный подвел двух женщин, девочек лет 15 и 10, маленького мальчика. На руках он нес ребенка, завернутого в одеяло.
- Усаживайтесь. О вещах не беспокойтесь. Их доставят на место. Чемоданы и баулы подписаны. Завтра утром разберете свои вещи.
Степан помог женщинам усесться на телегу, военный отдал ребенка одной из них, поднял мальчугана и усадил рядом с матерью. Девочки запрыгнули сами. Было видно, что этот вид транспорта непривычен для них. Девчушка, что поменьше, перебралась поближе к Бориске.
- А мы из Москвы приехали. Нас сюда от фашистов отправили спасаться. А тебя как зовут?
Бориска молчал. Он помнил слова военного, что разговоры с приезжими вести нельзя. Да и мама девочки, видимо тоже была предупреждена, что разговоры нежелательны. Поэтому зашикала на девчонку быстрым акающим, непривычным для местных говорком. Дальше ехали молча. Никто не проронил больше ни слова.
Степана слова ребенка насторожили. Как же так. По радио говорят, что скоро начнут гнать фашистов обратно, что выравнивают линию фронта, еще всякие отговорки. А что же получается. Из Москвы везут людей сюда, спасаться от фашистов. Эвакуированные из Москвы? Значит совсем уже плохи дела на фронте. Враг к столице приближается. С такими невеселыми думами он даже не заметил, как подъехал к Западным воротам крепостной стены. Ворота были открыты. Возле них стоял военный, показывал, что нужно заехать вовнутрь, прямо к замку.
Возле входа в здание горел свет. Работники дома отдыха встречали приехавших, разводили по комнатам. Мальчик дорогой заснул. Степан взял его на руки, сказал, что поможет донести. Женщина благодарно кивнула головой. Было видно, что она тоже измучена дорогой, неизвестностью. С важной ношей Степан поднимался на второй этаж, туда, куда им указали. Бориска поджидал его внизу.
Женщина поблагодарила Степана. Потом приблизилась к нему поближе и почти шепотом сказала.
- Не принимайте слова дочки близко к сердцу. Она не понимает что говорит. Никто не знает, что будет дальше. Наши солдаты не жалея жизней, борются с врагом. Москву немцу не отдадут. Пожалуйста, не надо никому говорить об этом.
- Не беспокойтесь. Дети, они ведь такие. У меня у самого их семеро. Время сейчас военное. Лучше молчать.
Степан понимал опасения женщины. Он не знал, кто она такая. Но было понятно, что не простых работяг привезли сюда, с таким сопровождением военных. Слова ребенка о том, что они бегут от фашистов из Москвы, могли для этой женщины стать большой проблемой.
Бориска сладко посапывал, свернувшись калачиком в телеге.
- Эх помощничек мой, притомился, намаялся.
Степан решил, что оставит лошадь у себя во дворе. Так уж бывало. Поэтому сразу отправился домой. Завтра чуть свет снова на работу.