В узкую улочку проехать было невозможно, и мы, высадившись из такси и забрав вещи, решили проконсультироваться у местного юноши, как попасть в гостиницу и не заблудиться. Тот проводил нас до места, предлагал антиквариат, хвастал, что он местный авторитет, а в конце променада попросил денег. Лёха знал по-арабски только одно слово «Ситта» (шесть). Поэтому он произнёс слово «шесть», показал шесть пальцев, и, порывшись в кармане, извлёк пятирублёвую монетку, и вручил юноше. Тот потребовал побольше монет. Лёха дал ещё рубль и сказал: «прокурор добавит». Я пристально поглядел на парня: бейсболка, спортивный костюм, рваные кроссовки, зубы жёлтые. Юноша грозно потребовал с нас пять евро. Мы с Алексеем встали рядом, (заняв собой всю улочку), и с вопросом: «Ты чего, дядя!?» стали надвигаться на него, растопырив руки. Юноша явно не ожидал такой реакции и ретировался. До гостиницы мы дошли без проблем.
Мы сбросили вещи в номер, оплатили своё пребывание хозяину за стойкой и присели в холле за столик. На полке резного шкафа мы обнаружили шахматы и рубились минут сорок, поджидая нашего друга Синана. Когда он появился, как раз подошло время обеда. Тут же, за обедом, мы заключили джентльменское соглашение: сегодня мы втроём под руководством Синана идём на экскурсию в историческую часть города, именуемую «мединой», а завтра с утра все вместе устраиваем вояж в пустыню с палаткой, на пару дней. Ударив по рукам и допив кофе, мы торжественно вышли на улицу и направились в центр города. Экскурсоводом был Синан. Наша компания протиснулась по узким улочкам и вырулила на площадь с красивыми воротами восточного типа с узорчатыми арками. Дальше был вещевой рынок. Там продавалось тряпьё неплохого качества, сувениры, украшения, зажигалки, журналы, часы и всякое наследие колониального прошлого. Чуть дальше, под открытым небом продавались фрукты, и овощи. Мы купили несколько огромных мягких манго и пару грейпфрутов.
Когда мы шагнули в тень медины ощущения наши изменились. Нас стали обволакивать ароматы восточных специй и кофе, вонь разделываемого мяса и птицы, запахи жареной рыбы: кто хотя бы раз был на восточном рынке, узнает эти ароматы из тысячи других. Здесь продавались кожаные куртки, тапки-бабуши, бижутерия, украшения и конечно джелябы на любой вкус и цвет.
Пример того, как следует торговаться на рынке подал нам наш друг Синан, зайдя в ларёк с джелябами и сбив цену до умопомрачительно низкой. Мы с Лёхой учились интонации. Далее мы проследовали по лабиринтам медины мимо снулых куриц, которых рубили тут же, при клиенте, мимо харчевен, где давали мясо и вездесущий таджин, мимо хелперов - попрошаек и продавцов дрессированных животных.
- Чтобы торговаться как подобает мужчинам, давайте, прежде чем купить товар, попробуем продать товар! – изрёк Синан.
- У нас так говорят, - сказал я, - На рынке два дурака, один дёшево продаёт, другой дорого покупает, и оба думают, что они самые умные!
- Это как? – спросил Лёха.
- Это так, что иди и грейпфрут людям продай, потому что жрать мы его не будем! – ответил я.
Лёха порылся в своей сумке, извлёк грейпфрут, и предложил купить его молодой парочке японцев. Японцы, кланяясь, и не поднимая глаз, согласились. Они приобрели грейп не торгуясь за пять евро, и тут же устроили с ним фотосессию. Синан захлопал в ладоши, - урок торговли Алексеем был усвоен неплохо.
- А почему ты с них запросил пять евро? – поинтересовался я у Лёхи.
- Так с нас же гопник, который до гостиницы провожал, просил пять евро. Значит тут все со всех просят пять евро. – предположил Алексей.
Наш звёздный рыночный час настал, когда я усмотрел металлический чайник с чеканкой. Чаёвничать мы любили, и портативный чайник был бы полезной вещью в поездке, кипятить в нём воду, и заваривать там же местный рассыпной чай. Разливать из него чай, находясь на биваке, было гораздо приятнее, чем разливать из котелка, в добавок ещё и эстетично, - на чайнике были выгравированы узоры. Крышка чайника была прикреплена к подвижной петле, и таким образом, когда чайнику давался, выражаясь флотским языком, «дифферент на нос», крышка никуда не падала, но всегда оставалась на месте. Итак, нам нужен был этот чайник.
Следуя первому правилу алгоритма, изложенному Синаном, сначала следовало пройти мимо лавки, не выдавая ничем свою заинтересованность. Так мы и сделали. Синан сделал вид, что мы не знакомы, и встал у витрины с джелябами. Стройная девчушка в длинном платье выглянула из-за кучи вешалок с одеждой и завела с нашим другом оживлённую беседу. Мы с Лёхой поняли, что покупка чайника, это своего рода экзамен, где нам не будут ничего подсказывать. Два раза мы продефилировали мимо лавки туда и сюда, после чего остановились напротив прилавка с вожделенным чайником.
Алексей взял в руки металлическую сову и стал её пристально рассматривать. Продавец приподнялся из-за прилавка и поздоровался: - Салям алейкЮм!
- АлейкЮм ассалям, почтеннейший! – закатив очи к небу, произнёс я как можно более елейно. Продавец посмотрел на меня как на идиота. Дядя явно не был настроен на добрую беседу. Из-под бурнуса на меня смотрело недоброе лицо с чёрными глазами. От лба к шее у продавца тянулся странный шрам. Откуда-то из недр лавки выпрыгнул юноша в спортивном костюме и в кепке.
- Обаце! Какие люди и без охраны! – выпалил по-русски Лёха, совершенно машинально.
Юноша несколько смутился. Гопник был нам с Лёхой хорошо знаком: это был хелпер, которого мы спугнули утром у риада, когда он попросил с нас пять евро. Юноша начал лопотать на ломаном английском, обращаясь к Алексею:
- Это очень древняя берберская сова, стоит 50 долларов.
Лёха всегда отличался прямолинейностью, поэтому я испугался, как бы чего не вышло. Однако мой спутник, обнажив в улыбке крепкие зубы, перевернул сову и показал продавцу и юноше клеймо на лапе «мэйд ин Чайна».
- Сова современная! - процедил Алексей на русском, - А нам помогать не надо! А если тебе, фраерок, денег мало, - прокурор добавит!
Переводить не потребовалось.
Мы отошли от лавки, делая вид, что оскорблены. Через семь шагов нас догнал юнец, и виновато глядя на песок под ногами назвал свою цену для совы, - 15 долларов.
- Халас! (Хорош!) – произнёс я. Парень с совой удалился в лавку, где был отруган продавцом со шрамом. Сова выпала из рук молодого и упала на ногу продавцу. Продавец ничего не сказал, но многозначительно посмотрел на юношу. Тот поспешил скрыться за занавеской.
Примерно минут через пять, выпив местного фруктового пойла в соседнем павильоне, мы опять подошли к лавке. Продавец со шрамом пинком выставил юношу вон из лавки и ощерился. Я взял в руки один чайник, потом другой, потемнее и побольше. Повертел в руках, положил на место. Посчитав, что пришло время для решительного торга, я взял в руки тот чайник, который я хотел купить, и со скучающим видом поднял взор на продавца.
- Тысячу дирам! – произнёс продавец, не прекращая щериться.
Я положил чайник и сказал, что всё здорово, но после того, как мы увидели, что сова произведена в Китае, мы не можем быть уверенны, что чайник местный. А хочется на память купить местное. Потом я произнёс: «двести дирам!»
Продавец изрёк многозначительно, что за 755 дирам он готов продать чайник, однако, это будет ему, продавцу в ущерб.
- За сто пятьдесят мы готовы купить! – вмешался на английском Алексей.
Продавец забрал чайник из моих рук и водворил его на пыльную полочку, примерно на уровне моего плеча.
Лёха развернулся и дёрнул меня за рукав, помня инструкции Синана. Мы пошли к павильону с пойлом, готовые заплатить по одному дираму за стакан выжатого при нас сока. Однако продавец сока, подняв стакан левой рукой, и показав два пальца, поднял цену.
- Убью тебя! – тихо зарычал Лёха по-русски, улыбаясь во всю пасть.
Лёха, не прекращая улыбаться, обхватил руку продавца соков и силой загнул ему средний палец обратно в кулак. Указательный палец продавца смотрел в небо. Продавец кивнул и налил нам сока по дираму за стакан.
Кто-то дёрнул меня за рукав. Я обернулся. Лицо со шрамом явно не хотело терять таких хороших покупателей, как мы с Лёхой. Продавец держал в руках чайник и калькулятор. Калькулятор он протягивал ко мне. На табло калькулятора были цифры: «555». Я понял, что это цена за чайник.
- Не, не! – сказал я. – Уважаемый господин, при всём уважении, ваша лавка ведь не единственная в медине! Я поискал глазами Алексея.
Продавец со шрамом, схватил меня за рубашку и потянул в сторону своей лавки. Лёха тем временем расплатился, взял оба наших стакана с соком, и мы проследовали к продавцу чайников и сов.
Мы сбрасывали цену, взывали к небу, чтобы оно призрело на жадного торговца, плевали под ноги, и три раза намеревались демонстративно уходить. Торговец выбегал из-за прилавка, догонял нас, доставал из складок джелябы калькулятор и набивал на табло более низкую цену. Синан стоял неподалёку и в процесс не вмешивался. Прошло минут сорок.
Вертя чайник в руке, я решил зачитал продавцу «в лесу родилась ёлочка» речитативом на родном языке. Лёха к этому времени завладел калькулятором продавца, и уверенно, после каждого куплета, сбивал цену на 50 дирхам.
Однако ниже 200 дирхам продавец цену сбивать не желал.
- Пойдём, пройдёмся до медресе и обратно, типа, мы совсем уходим. - сказал Лёха. - Сил нет бубнить. Пусть продавец немного подумает о своём поведении.
Около медресе были мясные ряды, и ещё одна лавка с сувенирами. На полке я углядел точно такой же чайник с узорами, как и в лавке продавца со шрамом.
- Я зайду один! - сказал Лёха.
-Ты же не знаешь арабского, ни испанского! – сказал я.
- Нет уж! – ответил Лёха. - Стой снаружи и не мешай! Одно слово я знаю, это слово "Ситта".
Я вздохнул, оставшись стоять снаружи, стал прислушиваться к диалогу в лавке.
- Салям алейкЮм! – протянул приветливо продавец.
- И вам не хворать! – по-русски ответил Алексей и взял в руки чайник.
- Наш мастер делал этот чайник неделю. Специально подбирал материалы, специально заказывал детали. Мастер проектировал чертежи узоров. С вас тысяча дирам.
Лёха не понимал ни слова. Он стоял спиной ко мне, лицом к продавцу, сверлил продавца своим взглядом и сопел.
- Да, действительно, что тут поделаешь. Приходится разные продавать вещи! – произнёс продавец. – 900 дирхам.
Лёха, продолжая угрожающе сопеть, перевернул чайник и указал на донышко, не произнося ни слова.
- Да, действительно, сделан в Китае. Наш мастер сделал этот чайник в Китае, он учился там мастерству. 750 дирхам. Ловко вы углядели. В наше время сложно встретить ценителя хороших вещей! – верещал продавец.
Лёха сопел, перетаптывался на месте, и пристально смотрел на продавца.
Минут через пять, когда продавец, сбросив цену до 250 дирхам, опять разразился очередным монологом, Лёха поднял над головой две руки, показал шесть пальцев и произнёс многозначительно:
- Ситта!
Продавец кивнул.
Он молча принял от Лёхи купюру в 10 дирхам и отсчитал четыре монетки сдачи. Лёха улыбнулся, спрятал чайник в свою сумку, и кивком головы позвал меня зайти в лавку.
Мне и Алексею продавец дал по маленькой стеклянной стопочке, самолично налил нам чаю в эти ёмкости и предложил по леденцу. Мы сгрызли леденцы, выслушали от продавца благодарность за то, что доставили ему удовольствие, выпили чай, и найдя нашего друга Синана, отвалили по вечерней прохладе в отель.
Пока пили чай Лёха свистнул из лавки сову, (копию той самой совы, которую нам так настойчиво предлагал юноша в первой лавке).
Проходя мимо лавки торговца со шрамом, Лёха достал сову из своей сумки, размахнулся и зашвырнул её в торговый ряд.
- Негоже сове одной сидеть! - крикнул Лёха, - держите ей подружку!
- Ничего такого в виду не имею... - сказал Синан, - но по моему нам пора отсюда сваливать. И чем скорее, тем лучше!
