Как известно Павел I, еще будучи наследником престола, критиковал многие начинания своей матушки – бывшей таковой для дворянства и аристократии в целом, но вряд ли для сына. Не одобрял он и ведение разорительных для казны войн. Но.
Но при этом периодически, движимый побуждениями рыцарской натуры – очень точно про нее написал военный историк Антон Керсновский: перепутал государь Иерусалимское королевство с Российской империей и век XII и с XVIII-м, – периодически просился на войну.
Царица не пускала. Однако в 1788-м вынуждена была разрешить цесаревичу отбыть на театр боевых действий. Дело в том, что в упомянутый год началась война со Швецией, мечтавшей о возвращении прибалтийских земель, ликвидации Петербурга и восстановлении еще не забытого былого военного величия, коим она обязана королю-реформату и выдающемуся полководцу Густаву II Адольфу.
Его не прямой потомок, но родственник – Карл XII, да, умел блестяще выигрывать сражения – саксонские войска курфюрста и, одновременно, короля дряхлевшей Речи Посполитой Августа II колошматил в хвост и гриву, – но оказался никудышным стратегом. Хотя Петр I и предлагал ему мир на приемлемых условиях. Карл XII отказывался. И на свою голову и на голову слабеющей Швеции.
И вот в XVIII столетии в Стокгольме периодически пытались денонсировать условия Ништадтского мира, за который мы шведам еще и приплатили. Очередной такой случай и представился в упомянутом выше году. Ибо основные силы русской армии сражались с османами на юге, где последние стремились силой заставить нас пересмотреть условия Кючук-Кайнарджийского мира и вернуть Крым.
Словом, Екатерина II нехотя разрешает наследнику, но только с одним из гатчинских полков – кирасирским – отправиться на границу принадлежавшей шведам Финляндии.
У крепости Фридрисхгам, во время рекогносцировки, цесаревич в первый и последний раз своей жизни попал под огнь неприятеля. Однако больше у стен крепости ничего существенного не произошло. Командующий русскими войсками, в подчинении которого находился наследник, генерал-адъютант граф Валентин Мусин-Пушкин воевал нерешительно и даже вяло.
А спустя два года был подписал Верельский мир, сохранявший в отношении двух держав статус-кво.
Соответственно, вопрос: почему Екатерина II отклоняла просьбы цесаревича разрешить ему отправиться на войну? Вряд ли из-за опасения за его жизнь, особенно на фоне слухов передать власть любимому внуку Александру – будущему императору. Думаю, не последняя причина заключается в возможной реализации, если можно так выразиться, римского сценария.
То есть царица боялась, что с Павлом, коли он проявит военный талант и храбрость в действующей армии, последняя поступит также, как некогда легионы с Титом Флавием Веспасианом или Юлианом: провозгласят императором.
В общем, разумное, если следовать логике Екатерины II, решение. Правда, наличие во главе войск преданных императрице Потемкина и Суворова делало реализацию подобного сценарий маловероятным. Хотя.
Хотя история не терпит, как известно, сослагательного наклонения.
А гренадеры после убийства Павла I, говорят, плакали. Любили. И было за что. И представьте, если бы они его, еще наследника, под огнем увидели, или первым идущего на приступ, или возле костра, после жаркого дневного дела, или навещающего раненых в госпитале...
Более подробно Павле I см. мою давнишнюю статью, на страницах «Военно-промышленного курьера» опубликованную Рыцарь на троне. Военная деятельность Павла I – правда и мифы - Мир вам — ЖЖ (livejournal.com)
Игорь Ходаков
Вам понравился статья – подписывайтесь на мой канал.