На улице рассветало. Уходила короткая летняя ночь, сменяясь очередным жарким днём. Первые солнечные лучи осветили землю, дремлющую в сладком полусне. Дивными изумрудами заблестела роса на траве. Потянулись к восходящему солнцу бутоны раскрывающихся цветов. Первые утренние трели птиц оповестили землю о том, что ночь ушла, а на смену ей приходит новый день.
Галина Фёдоровна вышла на крыльцо. Она больше всего на свете любила этот момент, когда ночь медленно пятилась назад, сменяясь днём. Будто свет прогонял тьму. Пожилая женщина часто встречала рассвет на ногах: привыкла. В молодости приходилось рано вставать на работу: то свеклу в колхозе полола (всё лучше поутру, чем в самое обеденное пекло), то коров на местной ферме доила. Это потом, когда она уже в городе жила, там можно было поспать подольше – муж ее опекал, не хотел, чтобы жена работала. А она и не рвалась: занималась детьми, да хозяйством. Хотя просыпалась всё равно чуть свет. Как-то привыкла уже, что рассвет нужно встречать на ногах. Ещё мать в детстве говорила: «Кто рано встаёт – тому Бог подаёт». Правда, работало это невсегда…
Родилась маленькая Галя за 7 лет до войны. Она была средней из 3 детей. Отец ушёл добровольцем на фронт, а они остались с матерью его ждать. Правда, дождаться не пришлось: похоронка пришла меньше, чем через год. Мать, женщина морально слабая, слегла. Заботы о семье и о доме упали на плечи 10-летней Клавдии и 8-летней Галины. А что дом? Хлипкая мазанка, по углам которой гулял ветер. Иной раз не было даже дров, чтобы растопить. Девочки собирали хворост в соседнем лесу, протапливали соломой с крыши соседней заброшенной, развалившейся избы. С едой тоже были проблемы: перед приходом весны оказалось, что продукты закончились. Не было ни картошки, ни свеклы, ни капусты – пусто. Особенно тяжело приходилось младшему Ваньке. Ему было всего 3 года, и он, не понимая слова «нет», всё время просил есть. Мать, отвернувшись к стенке, кричала: «Можете меня съесть! Где я вам еду возьму!» Она с кровати по-прежнему не вставала . Выручила соседка, баба Вера. В селе о ней говорили разное: мол, ведьма, зелья разные варит, людей со свету сводит. Бабу Веру местные боялись, однако в случае болезни либо каких-то иных проблем шли именно к ней. Сколько людей она подняла на ноги своими травками – не счесть. Старуха и правда выглядела устрашающе: худая, в огромном чёрном платке, и больших, не по размеру, валенках. Баба Вера как-то зашла к их матери, поглядела – та даже не поздоровалась, она почти не вставала с постели. Лежала, отвернувшись к стене. Баба протянула Гале краюшку хлеба. Девочка тут же разделила её на троих. Ванька буквально проглотил свой кусок, не жуя, и снова умоляющими глазами посмотрел на сестру. Мальчик ещё не разговаривал. Галя молча протянула ему свой кусок. Клава в это время старалась побыстрее покончить со своим.
«Пойдёмте!» – сказала соседка детям, и они покорно пошли за ней. Старуха накормила их наваристым борщом, вкус которого они уже и позабыли. «Приходите завтра,» – пригласила детей баба Вера, давая им с собой крынку молока – у неё была коза. Всю зиму и весну столовались сёстры с братом у соседки. А их мать баба Вера отпаивала какими-то травяными отварами. И она таки поднялась с постели – даже огород они кое-как засадили: кто-то из соседей дал картошки, кто-то – семян… Выжить в то страшное время им помогла баба Вера, и Галя этого не забыла. Она продолжала заходить к соседке, старалась ей чем-то помочь – старушка-то была уже совсем старая. Сколько ей было лет – никто в селе наверняка не знал. Считалось, что больше 100 – ведь ведьмы живут и дольше. Когда Галина по своей детской наивности спросила, правда ли, что она ведьма, баба Вера долго смеялась. Потом сказала: «Я просто много знаю и умею этим пользоваться. Хочешь, и тебя научу?» Галя, конечно, хотела. Она видела, как люди относятся к соседке: боятся, да, но при этом уважают. А ещё она любому может помочь: где – советом, где – делом, даже мать её на ноги поставила. Хотя многие по селу говорили, что та уже не жилец – Галя сама слышала, люди не стеснялись даже её, называли сироткой. При живой-то матери.
Летом баба Вера с Галей рано утром ходили собирать целебные травы. Ещё тогда девочка полюбила рассвет. Травы стояли, убранные в росы, будто в сверкающее ожерелье. Девочка искала те, что были нужны. Она запоминала, какие травы что лечат, какие в какое время нужно собирать. Всё это было ей очень интересно, поэтому и запоминалось легко. Галя с детства была близка к природе, это, наверное, и увидела в ней целительница. Собранные поутру травы, сушились на чердаке, а потом баба Вера собирала их в пучки и развешивала по дому. Поэтому весь он пропах лугом и лесными полянами, и запах этот Галя просто обожала.
- Вера Захаровна, а что это ты моей дочке голову заморочила? У тебя целыми днями пропадает. Люди говорят, что ты себе замену растишь. Катька видела, как вы с ней какие-то обряды проводили!
- Что видела твоя Катька? Обряды? Я показывала Гале, как кровь правильно останавливать при порезах разной сложности, чтоб помочь могла себе и другим. Разве плохо это?!
- Не плохо, но люди говорят, – протянула Антонина.
- У людей язык для того, чтобы говорить! – отрезала баба Вера, – А ты не слушай всех подряд да своей головой думай! Ты бы лучше у дочери спросила что да к чему!
- Так не говорит она! Не хочет с матерью откровенничать! – пожаловалась женщина.
- Значит, спрашиваешь так, что не хочет! – вздохнула соседка. Она, конечно, знала, что у Антонины контакта с детьми не было: женщина к ним относилась, скорее, как к обузе. Особенно после того, как мужа не стало.
Шло время. Баба Вера, казалось, стала еще меньше, иссохла, однако всё так же резво справлялась на своемх небольшом огороде и всё так же собирала целебные травы на лесных полянах. Галина всегда ходила с ней. Девушка уже много всего знала. Даже односельчане привыкли к тому, что баба Вера всегда с помощницей: они всё так же время от времени захаживали к старушке за помощью.
Однажды в их село приехали строители. Молодые парни, весёлые и озорные. Местные девушки чуть ли не хороводы водили вокруг их участка: те строили ДК. Многие тогда закрутили любовь, одной только Галине было безразлично появление в селе новых людей. Несколько раз пересекалась она в местном магазине с их бригадиром, Михаилом. Парень только поглядывал вслед девушке и вздыхал. В конце концов, он пришёл к Галиному двору с букетом сирени, сорванным по дороге. О чём они говорили – вопрос. Но спустя месяц Галина стала женой Михаила и уехала с ним в далёкий Новосибирск.
Баба Вера, узнав о скорой свадьбе воспитанницы, расстроилась, но виду не подала: «Это твоя судьба, – сказала, – да только вернёшься ты назад. Не так сладка эта судьба, как кажется». Галя только рукой махнула: словам соседки она не поверила. Там, в далёком Новосибирске, у Михаила был свой дом, где она, Галя, будет полноправной хозяйкой. Не то что тут – с матерью в одной комнате. Антонина ей продыху не давала, после того, как Клава замуж вышла.
- Родная земля силы даёт, а чужая только забирает! – тихо сказала баба Вера, прощаясь с Галей, – Не поминай меня лихом – не свидимся больше.
- Чего это не свидимся? Я следующим летом обязательно приеду! Мне Миша обещал! – уверяла наставницу Галя.
- Не скоро ты теперь приедешь, милая, да ничего, у каждого своя судьба.
Для Гали прощанье с бабой Верой было более болезненным, чем с матерью: эта пожилая женщина всегда относилась к ней с большей любовью и заботой.
… Баба Вера умерла спустя 5 лет. За это время Галя так ни разу и не появилась в родном селе. Старушка после её отъезда как-то сникла, быстро сдала. В день своей смерти баба Вера убралась в доме, положила на видное место нужные для погребения вещи, выкупалась, переоделась, заплела седые волосы в косу – коса у неё до сих пор получалась тугая и длинная – до колен. Старушка тихо помолилась перед иконой и легла на лавку. Там и нашли её вечером соседи: верный пёс Жук выл так, что кровь в венах стыла – взбудоражил всё село. Вот и зашли кумушки проверить, в чём дело. Баба Вера лежала, будто живая, с лёгкой улыбкой на губах.
- А говорят, ведьмы в муках умирают, крышу разбирать приходится! – пробормотала одна бабка другой.
- Та что ты, Николаевна, разве ж наша Захаровна ведьмой была? Травница она! Людям помогала – вот и ушла тихо и спокойно! – ответила вторая.
О мёртвых ведь либо хорошо, либо ничего…
Дом Веры Захаровны закрыли: наследников у неё не было – она всё переписала на Галю. Однако где её искать – не знали. Никто из односельчан не посмел взять ничего из дома старушки. Так и закрыли его – до лучших времён…
Жизнь в селе пошла своим чередом. Проходили годы…
- Это Галька Тонькина вернулась, что ли? – шушукались местные. Сегодня на остановке с автобуса встала женщина, отдалённо похожая на Галину. Почему отдалённо? Да потому что той должно было быть на этот момент чуть больше 35 лет, а незнакомка из автобуса выглядела на все 70. Ссутулившаяся фигурка, высохшая; бледное, какое-то серое лицо… Глаза – огромные, на пол лица, но будто мёртвые, неживые…
- Я у неё спрашиваю: «Галь, ты что ли?», а она только кивнула и отвернулась, будто и знать меня не знает! – рассказывала продавщица Татьяна, бывшая Галинина одноклассница, своей приятельнице.
- Слушай, Тань, но ты же её видела, странная она. Может, случилось что у человека, а ты сразу осуждаешь! Не просто так она сюда приехала!
- Конечно, случилось что! Сколько лет не приезжала! Ни на похороны матери, ни когда брат женился! А тут явилась! Наверняка, муж выгнал! Помнишь, какого она тогда парня урвала? Всё село завидовало! Видать, не по ней пальто!
- Ага, столько лет по ней было, а тут – не по ней! Тут другое что-то! Кстати, где она остановилась? Дом-то материн Иван продал.
- Как где, в домике на краю села, там, где ведьма жила!
- Какая ведьма?! Захаровна, что ли? Так дом-то её сколько без присмотра стоял, что там осталось-то!
- Захаровна. Представляешь, говорят, в доме её за все эти годы ни одно окно не разбилось, ни одна доска не прогнила, даже пыли на полках нет – будто только ушла она. А в дом после смерти бабы Веры так никто ни разу и не вошёл! Будто она его заколдовала!
- Откуда тебе знать? Ты там была? – усмехнулась Мария.
- Говорят! Недавно Михей козу свою искал – та во двор Захаровны забрела. Там же забор покосился, а калитки и вовсе нет: заходи, кто хочешь. Так вот, заходит он за козой, говорит: «Смотрю на дом, а его же за деревьями с дороги не видно-то почти, а он такой же, как и при Захаровне: ровненький, нигде ни трещин, ни дыр, а стёкла оконные так и блестят – будто их вымыли только. И тишина – и птицы не поют. Я козу выгнал – и ходу. Жутко там как-то!»
- Так может, там Галька и убралась-то!
- Ага, Галька, только приехала вчера! А Михей мне об этом ещё на прошлой неделе рассказывал! – сказала Татьяна и прошла к следующим покупателям – надо же новостями поделиться.
В это время в домике Веры Захаровны Галина лежала на старой деревянной кровати, не включая свет. В принципе, она и не могла его включить – электричество давно было отрезано. Сам дом принял её удивительной чистотой и уютом: будто сама баба Вера ждала её здесь. Именно этот дом ей хотелось увидеть напоследок. Именно сюда, а не в родительское жилище, так тянуло женщину в последнее время. Тут, в старом деревянном доме, среди высохших в труху пучков каких-то целебных трав, Галина, наконец, нашла успокоение. То, о чём мечтала последний год…
Женщина медленно села на кровати: она её даже не расстилала. Проспала целые сутки. Впервые – спокойно, без снов. Галина босыми ногами прошла на кухоньку. Она помнила, где баба Вера хранила свои волшебные травки. Те, конечно, высохли и рассыпались. Женщина приоткрыла дверь и вышла на крыльцо. Свежий весенний воздух, казалось, одурманил её: всё вокруг цвело и пьянило своим ароматом. Всё оживало после затяжной зимы. Галина глотнула слёзы и опустилась на колени: здесь у крыльца когда-то росла мята. И, действительно, в густой зелёной траве она нашла слабые росточки. Для того, чтобы вскипятить чай, ей пришлось разжигать печь. Ну да ничего, просто очень уж хотелось женщине душистого травяного чаю…
Галина пила чай и смотрела в тёмное окно. За окном была непроглядная темень: совсем не так, как у них в городе – фонари на каждом углу. У них в городе… Больше не было их…
Галина помнила каждый момент своей прошлой городской жизни. Она полюбила своего мужа, Михаила, крепко и навсегда. Он тоже отвечал ей взаимностью. Спустя год после замужества Галя родила сына. Назвали мальчика Юрой – так хотел муж. Спустя ещё 3 года – дочь Юлю. Галина не могла приехать в родное село: дорога была неблизкая, сама с детьми ехать она боялась, а муж всё ездил по стройкам, всё зарабатывал. Жили они хорошо: дом – полная чаша. Муж – любящий и любимый, дети – желанные… Не стало у Гали всего этого в одночасье. Утром в субботу собирались они в зоопарк, а ей вдруг плохо стало. И тошнит, и голова кружится – просто встать не может. Галя не хотела отпускать мужа с детьми – но он решил выполнить обещание, данное дочери, и сводить-таки её в зоопарк. Юле в тот день исполнялось 8 лет. Галя чувствовала, что нужно остановить родных, но малышка так просилась, так хотела туда пойти. Женщина постаралась не обращать внимание на предчувствие – решила, что это из-за того, что ей нездоровится. Михаил повёл детей в зоопарк. Спустя полчаса зазвонил телефон. В это время Галина корчилась от боли. Она уже знала, что трубку брать нельзя. Её родных не стало. Сын с дочерью погибли на месте – их сбила машина. Пьяный водитель выехал прямо на пешеходный переход. Михаил умер в больнице на следующий день. Успел жене сказать только одно слово: «Прости!»
Галина была около него, хотя накануне она потеряла ещё одного, не рождённого ребёнка – у неё случился выкидыш…
Следующий год женщина жила как во сне. Она похоронила родных. Отметила 40 дней, год. Поставила на могилках памятники. Каждый день приходила она на кладбище, каждый день проводила с детьми и мужем. Только себя она винила в том, что произошло: не уберегла, не смогла… Сюда, в родное село, Галя приехала проститься. Проститься с жизнью: она сама понимала, что больше не жилец: жить не хотелось. Просто не было больше сил жить с этой болью. А легче не становилось: время ведь не лечит, это миф.
Сегодня ей в первый раз за последний год чего-то захотелось. Это был чай с мятой. На полке в комнате Галина увидела старые тетради – в них баба Вера записывала рецепты своих снадобий и наблюдения: здесь было отмечено, когда были собраны те или иные травы, что изменила она в определённом сборе. Рука сама потянулась за тетрадкой. Галина переворачивала лист за листом, и в её памяти ясно вырисовывались те дни, когда целительница рассказывала ей о свойствах крапивы или о том, что листья мать-и-мачехи нужно собирать до рассвета.
Здесь были записаны простые заговоры, рецепты целебных сборов, какие-то даты. Всё это Галине было знакомо – будто только вчера она слушала бабу Веру.
В самом конце первой тетради, на старом, пожелтевшем от времени листке, женщина увидела своё имя, написанное дрожащей старческой рукой. Она придвинула свечку поближе и прочла:
«Галечка! Моя милая, бедная девочка! Я не могла сказать тебе, что Михаил – не твоя судьба. Ведь это была бы неправда. Не могла отговорить тебя. Хотя если бы ты осталась, то трагедии бы не случилось. Но ты должна была это всё пережить. Это твоя участь, твоя боль, которую никто не способен вынести, кроме тебя. Я знаю, как тяжело терять самых родных, особенно детей. Я знаю, что ты не хочешь больше жить, ты сдалась. Однако ты приехала сюда. Этот дом, это село, этот двор – место твоей силы. Я не могу позволить тебе умереть. Не сейчас. Когда-нибудь через много-много лет. Ты приехала сюда, потому что здесь – твоё место, твой дом. А твоё призвание – помогать людям. Как это сделать – ты уже знаешь».
Галина несколько раз перечитала письмо. Сначала на неё нахлынула злость: баба Вера знала обо всём наперёд. Почему она не сказала ей, не отговорила?! Ведь тогда она бы не потеряла всё и всех! Если бы Галя не поехала с Михаилом, то не было бы этой беды… А может, вообще ничего бы не было? Ведь не только горе было в её жизни – было и счастье. Каждый её день когда-то был наполнен счастьем. Знакомство с мужем, их настоящая взаимная любовь, рождение детей. В каждом дне такое простое и настоящее – счастье.
В эту ночь Галине снилась её семья. Она шла рядом с мужем по зелёному лугу, Юля с Юрой бежали впереди, весело и громко смеясь. Женщина проснулась от того, что плакала во сне. Но это были уже другие слёзы: она простила себя. Боль немного отошла. Её израненное сердце успокоилось.
Галина осталась в селе, в доме бабы Веры. Квартиру в городе она сдавала, а сама пошла работать почтальоном. Старики любили её: с каждым поговорит, каждому найдёт доброе слово. А потом к её домику потянулись люди: тому травку от ревматизма, тому успокаивающий сбор. Денег за свою помощь женщина не брала: «Если деньги брать, дар пропадёт,» – отшучивалась. Об этом всегда баба Вера говорила.
А тут случилось непредвиденное: жена младшего брата бросила его и детей, уехала в столицу с молодым любовником. Там и сгинула. Ванька с горя запил. Детишек – трёхлетних двойняшек Машу и Сашу – хотел сдать в детский дом: «Что я с ними делать буду?! – возмущался он, – Раз они даже матери родной не нужны!» Галина отговорила его, оформила над детьми опеку. Ванька уехал работать на север. Там женился вновь, присылал на детей деньги, сам приезжал очень редко. Так Галя вновь стала мамой. Будто заново родилась, вновь обрела себя. Снова спасла её баба Вера...
Много воды утекло с тех пор, но каждый год в конце апреля Галина ездила в далёкий город на могилки своих родных. Они остались в её душе самой большой болью, самым горьким счастьем. Детей она с собой не брала: это была её прошлая жизнь. Её собственный крест, который ей одной нести до конца жизни. Никто не в силах разделить с ней эту боль – самую большую и страшную в её жизни…
Пожилая женщина, полной грудью вдохнув прохладный утренний воздух, вышла за ворота: коза Манька немного подождёт. Она не часто позволяла себе вот так просто постоять, полюбоваться земными красотами: всё занята, всё хлопочет по хозяйству, голову некогда поднять. А ведь зря! Вокруг – целый мир. Удивительный и прекрасный! Село, раскинувшееся в балке, только просыпалось: было слышно мычание коров, которых гнали на пастбище, где-то клепали косу – этот звук казался пожилой женщине прекрасной музыкой, музыкой летнего утра. Лёгкий туман поднимался над рекой вдали… «Какая красота вокруг!» – подумала Галина. Она улыбнулась новому дню и вернулась к повседневным хлопотам: коза Манька уже обзывалась из-за приоткрытой двери сарая, услышав, что хозяйка ходит по двору, а к ней всё никак не идёт…
Галина выдоила козу, слила душистое парное молоко в крынку, прикрыв белой льняной салфеткой. Выпустила кур, насыпав им зерна, налила молока рыжему коту по кличке Рыжий (так незатейливо его назвала внучка – Машуткина доченька). Настроение было прекрасным: сегодня приезжали её родные. У внучат начались каникулы, а проводили они их, по традиции, здесь, в селе. Саша привезёт сына Мишу, а Маша – доченьку Веру. Дети сами выбрали эти имена для своих отпрысков, узнав историю жизни их матери. «Вот оно – счастье. В самом простом: в детях, родном доме, в природе, в мире… Главное – уметь его видеть,» – подумала Галина. Новый летний день только начинался…
Автор: Ирина Богданович/Код Благополучия_Дзен.
Чтобы не пропустить новые интересные для вас публикации, подписывайтесь на канал! Комментируйте, делитесь в социальных сетях
Копирование материалов и публикация без упоминания автора и ссылки на канал запрещены.