4 декабря 2040 г.
Центральный сегмент.
…Опять дорога, снежная метель и мерный гул бензинового движка, что мотает счетчик километров…
Стрелки дворников убирают белый налет с лобового стекла - движения на дороге нет, но чем черт не шутит? За тонким слоем металла снаружи глухая ночь, время темное и тревожное. А до точки назначения десятки верст, и нет времени на сон и отдых.
Это стало его привычной стихией много лет назад - в пору бедствий и лишений, когда федеральные трассы медленно зарастали бурьяном, а на обочинах гнили сотни ржавых корпусов автомашин. Нехватка бензина или вышедшая из строя электрика, внезапные нападения или отчаянные, безумные порывы водителей, не имевших понятия как жить дальше - все складывалось в картину безвременья, где время имело свойство растягиваться или наоборот - уплотняться в зависимости от обстоятельств.
Игорь Самылин отхлебнул теплого чая из пластиковой бутылки. Ну что - он устал и глаза слипаются, а до ближайшего обитаемого пункта еще ехать и ехать. Все происходящее имеет смысл, некогда и незачем терзаться и пускаться в философские рассуждения о бренности бытия. Все последние дни он мотался по стране, искал и опрашивал десятки людей, прикладывал усилия к разрешению важнейшей задачи - а значит, жизнь имеет определенный смысл, простой и понятный. Он в деле. Он не один, и старые товарищи охотно подставят плечо в нужный момент. Остается проявить себя с самой лучшей стороны - а глаза и уши не подведут, в этом он был уверен на сто процентов.
Старая, жесткая и такая родная буханочка...Тебя довели до ума, почистили ржавчину и перебрали движок, поставили новые мосты - чудо а не машина, универсальный внедорожник и минивэн для российских условий. Нечета китайским поделкам или новехоньким штамповкам - помнит зараза, как через Фронтир гоняли взад-вперед, прячась от бандитов и патрулей. На обивке кое-где до сих пор следы от пуль и когтей, ну а старые наклейки и флажок любимого хоккейного клуба образца 2015 года до сих пор на своем месте. Вот вам, кстати, пример преемственности поколений и времен - за спорт взялись несколько лет назад, отдали дань традициям поколений сибиряков и советских людей: на стадионах снова гоняют клюшками шайбу, да и отбоя от подростков нет: каждый хочет что-то себе доказать, да и черт с ним - жизнь есть движение.
Череп улыбнулся. Бросить все к чертям, устроиться тренером или физруком, да спокойно с детьми до пенсии заниматься, что может быть лучше? У каждого ведомства есть своя любимая команда, и это на полном серьезе: кто-то "наверху" прекрасно понимает, как устраивать психологическую разгрузку и мышцы нагружать полезной работой.
Немного сбавив обороты, Самылин крепко пообещал себе: уцелеть в грядущей разборке (интуиция подсказывала, грядет нечто важное и страшное), а потом - подать прошение об отставке. Его полковничьи погоны с кителем отправят в шкаф - собирать пыль, а он примерит темно-синий спортивный костюм, став обычным гражданским специалистом - строгим, но добрым наставником, лысым крепким дядькой с широкой улыбкой...
Черт побери, а ведь пару лет назад о подобном он и не мог задуматься: в Новосибирске хватало геморройной работы и бюрократического маразма. Он начал тайком выпивать и скатываться в депрессию. Ну а что, когда тебе сильно за пятьдесят, надо или остановиться - или переть до упора, сгорая на работе, но выполняя поставленные задачи. Кто там из великих умов, пройдя тридцать лет царской каторги, жил по принципу: "жив, пока приношу пользу"? Кажется, Николай Морозов...Блин, а ведь у заслуженного академика был среди камрадов полный тезка - откопали аж в Санкт-Петербурге, по синей лавочке истории рассказывал про некую "Касту Избранных", что в темных подвалах ставила на людях эксперименты с применением имплантов и электроники...
Колю Мороза считали двинутым. В последние годы он несколько раз попадал в закрытые лечебницы - начал спиваться, мучился головными болями. Байки его становились все забористей - вот вам и дети панков-наркоманов, что с крашеными ирокезами гоняют среди питерских руин, да ловят бритоголовых поклонников Максимки Марцинкевича по кличке Тесак, или супер-пупер-секретный механизм с металлическими лезвиями на руке и тремя глазами-зажигалками на голове...
...Педаль в пол!!!
Игоря прошиб холодный пот. Притормозив, он остановил буханку и отдышался. Сон сдуло к чертовой матери, голова из-за зверской дозы адреналина прояснилась, и начала резко соображать.
Подвижные лезвия. Зажигалка. Опыты на людях. Клац! Ба-бах! Мысли совокупились, формируя единую картину происходящего.
Перед глазами горели огненные буквы сообщения от политкома и выдержки данных Шрамма. Три кибернетических убийцы в экзоскелетах, с лазерами и виброножами. Сопоставим картину, и байки алкаша Коли Мороза. Совпадение?!
- Мать вашу, - выругался Череп. - Да не гнал этот задохлик! Так, быстро найти данные...
Дернув за рычаг, Самылин выдвинул коммуникационную панель, закрепленную справа от руля. Нажав на клавиши, он выдвинул установленную на крыше буханочки антенну.
Ожил персональный мобильный коммуникатор. Загрузка длилась секунд тридцать - войдя в сеть, Самылин при помощи голосового меню сделал запрос по интересовавшему человеку. Инфосеть поспешила выдать ответ:
"Морозов Николай Александрович. 14.03.1991.
Статус: сотрудник департамента общественного развития, отдел контроля.
Местоположение: Новосибирск-2, жилблок КТ-23.
Адрес: Сектор ОбьГЭС-2, улица Варшавская, 15А, квартира 45"
- Опять ОбьГЭС, - рассмеялся Череп. - Ну ладно.
"Выходит, поехавший был прав. К чему терять время? Надо ехать".
И Самылин, набрав сообщение для сверхважного адресата, вывел машину на асфальтовое полотно - и помчался вперед, отклоняясь от проложенного ранее маршрута.
...За два часа пути он пересек отделяющее Красноярск-2 расстояние до Ачинска. Хмурое утро встретило его в момент пересечения ровных рядов пятиэтажек, что мало изменились за прошедшие годы.
Все те же трескающиеся плиты, замазанные герметиком швы, обшарпанные балконы с развешанным на веревках бельем: народ не собирался отказываться от старых привычек. Далеко не в каждой квартире есть стиралка и хороший холодильник: в обиход прочно вошли привычки таскаться по соседям с грязным бельем и стирать его поочередно. Равно как и обменивать талоны на продовольствие, спички и одежду: это вам не столичная агломерация, разруху победили, но на этом все хорошее заканчивается. Тяжек удел простых граждан: смены по восемь и двенадцать часов на производствах, постоянный контроль и длинные очереди на пропускных пунктах, воняющие машинным маслом и сыростью рейсовые автобусы, хамство и пофигизм на всех уровнях, от водителя до чиновника в городском департаменте, где годами ожидающие очереди на жилье переселенцы вынуждены получать один-единственный ответ с пояснением о сложностях текущего положения...
Южная промышленная зона, поворот с улицы Пятого Июля на улицу Кравченко. Ряды бетонных производственных корпусов, ржавые металлические щиты и беспорядочно припаркованные грузовики. Рукой подать до глиноземного комбината, что вывозит на себе город, Бог знает сколько лет. Ряды пней и медленно набирающие рост саженцы: в Черную зиму и последующие за ней периоды всеобщего холода, деревья пошли на обогрев подвалов и квартир, где кое-как, тесно набившись и страдая от недостатка тепла и пищи, будущие граждане ЕСД сводили концы с концами. Все они ждали наступления лучших времен или некой стабильности - и они собственно, и наступили. Отгремели две крупных мясорубки с конкурентами в деле объединения страны, прошлись косым клином ядерные осадки скоротечного обмена урановыми подарками с АРТП - и пришла эра восстановления. Череп помнил, как стоял на вокзале Ачинска перед командировкой на северо-запад страны, вспоминая былое - и тягостно смоля папиросы под бесконечным пологом серых туч, сжимавших Сибирь в своих необъятных тисках. Больше он здесь не останавливался, предпочитая добираться до Диктатограда авиасообщением - а ведь стоило.
Двенадцать лет назад он уже ехал по этой дороге на восток, силясь отыскать в лесной глуши успокоение, а еще - рассчитаться с давним оппонентом за все притеснения и беды.
...Бергер его тогда сильно удивил. Не было ни показательного процесса, ни пыток и допроса с пристрастием. Словно чувствуя заранее, он не стал давить на Черепа и угрожать, но достаточно емко и четко обрисовал ему картину сложившегося положения. Пора внутренних склок и разборок ушла в небытие, Диктаторату как воздух требовались грамотные и отважные люди. В тот момент, Самылин четко осознал всю глупость своей линии поведения: с самого начала ему ничего не угрожало. Политкома в большей степени интересовал социальный срез, что Самылину поневоле пришлось изучать за пять лет мытарств и беготни среди развалин городов. Осколки группировок всех мастей, скрывающиеся олигархические и криминальные анклавы, удельные владения бывших ЧОП и самое интересное - потерявшая единую структуру, но все еще крепкая на местах паутина Синдиката, где отдельные мухоловы-крестовики все еще сидят в своих отнорках и четко реагируют на все колебания полупрозрачных нитей.
Продолжение следует...
