26 сентября 1947 г. Толкин написал Дженнифер Брукс-Смит, дочери Колина Брукс-Смита, мальчиком путешествовавшего в одной компании с Толкином по Альпам (см. статью «Собираясь в Гондор»). В начале 1947 г. ей было 16 лет, и она, по-видимому, обратилась к Толкину за советом в связи со своим желанием поступать в Оксфорд изучать английский язык и с вопросом о рунах в «Хоббите». Фрагменты из письма Толкина будем перемежать воспоминаниями самой Дженнифер (в замужестве Пэксмэн), оставленных полвека спустя, в 1999 г.
«Я очень хотела поступить в Оксфорд и изучать английский язык, но не считая одной поздно появившейся у нас сотрудницы, я совершенно не получала наставнической помощи в том, как это сделать. Не получала я и никакой помощи в попытках выяснить, как справиться с латынью, пропустив первые четыре триместра в её курсе из-за вызванных военным временем переездов – с чем столкнулись, помимо меня, и многие другие».
«Сначала о делах. Разумеется, я не вижу причин, отчего бы тебе не попасть в Оксфорд в 1949 г. Ты должна, разумеется, попытаться. Лично я надеюсь, что к тому времени будет несколько легче. Давка возникла, прежде всего, из-за того факта, что перед войной на самом деле не было достаточно мест, а теперь, когда свободна лишь малая часть мест (для тех, кто не относится к демобилизовавшимся после различного рода службы), схватка за них отвратительная. Моей дочери повезло несколько меньше, так как ей исполнилось 18 лет (в этом июне), ей придётся попытаться сейчас, и я гадаю, что случится. Вся организация этого института ужасно демократична (будучи средневековой по происхождению), а кроме того, громоздка, усложнена и нетороплива. Некоторое время я занимал должность, более-менее соответствующую той, которую в более молодых учреждениях назвали бы заведующим кафедрой английского языка, но лишь как избираемое лицо: председателем английского факультета. И даже так я не имел никакого контроля над колледжами, касалось ли то их выбора донов и преподавателей, или же приёма ими студентов, или же их стандартов. А теперь я даже не в этой должности, всего лишь старший профессор, то есть просто ничто. Так что я бы не погоды не сделал, пытаясь протолкнуть тебя (или свою дочь) через дыру в заборе – смешивая метафоры <в первом случае Толкин использует метафору «cut no ice» – не колоть льда, то есть «не иметь влияния» (до появления холодильников тяжёлая работа по раскалыванию льда для кухонных нужд пользовалась уважением); он перефразирует её в «not cut even an ice-cream» – не расколоть даже мороженку>. Лишь для моего собственного колледжа я мог бы попытаться приложить усилия для «покровительства», да и это далеко бы не зашло».
«Начало 1947 г. было очень суровым. Нам всегда было холодно, еда была хуже, чем когда-либо (Британия посылала много еды в Германию, где народ голодал), по вечерам довольно часто отключали электричество. Есть ужин в обеденном зале, внезапно погрузившемся в кромешную тьму, не видя персонала, с ордой голодных девочек, было интересно. Я так и не узнала, как ломтик маргарина попал на стекло перед изображением Св. Екатерины. Мы жаловались на то, что когда мы ели то, что считали жалкой подачкой, в обеденном зале, персонал принимал полноценный вечерний обед в библиотеке. Глядя с высоты прожитых лет, уверена, что сотрудники в этом нуждались, но тогда нам это казалось очень нечестно. Однако это позволило мне придумать и осуществить одно из главных моих преступлений: на экзаменах в конце триместра персонал, исправив наши экзаменационные работы, оставлял список результатов на письменном столе мисс Саймс в её кабинете, расположенном по другую сторону переднего внутреннего дворика от библиотеки. Нам всегда было страшно любопытно узнать наши результаты и казалось трудно ждать, пока их не вывесят на следующее утро. Поскольку вечерний обед у персонала занимал гораздо больше времени, чем наш ужин, я проползала в кабинет, ниже уровня окон, и добиралась до стола, чтобы изучить списки с нашими оценками. Я оставалась весьма удовлетворена и ни разу не попалась.
Когда мы были в старшем пятом классе, нам «позволили» помогать на кухне после ужина. Это, конечно, означало, что из-за того, что трудно было найти кухонных работниц, работающих по вечерам, две-три пятиклассницы использовались как помощницы. Конечно же, мы ели всё, что не было прибито гвоздями».
«Однако я могу дать совет. И дам, когда срок будет приближаться. Так как думаю, для тебя или любого, кто на самом деле стремится попасть в это неуютное место, главное – попасть, а конкретный колледж значит меньше. Ты должна сдать вступительные экзамены, когда они будут, будет ли включён в «группу» предпочитаемый тобой колледж или же нет. Кроме того: есть ли у тебя какая-то неотложная причина выбирать Сомервиль? Не беря в расчёт любых личных или семейных причин для выбора, сам бы я выбрал Леди-Маргарет-холл, по крайней мере, для любой изучающей английский язык. Однако это может подождать. Всё вышесказанное конфиденциально. Совсем не пойдёт широко вещать, что должностные лица хотя бы задумываются о «покровительстве», или что они «поддерживают» любой отдельный колледж. Хотя, разумеется, меня часто просят выбирать. Всё что я могу сказать, это то, что я хочу, чтобы моя дочь пошла в Л.М.Х., если сможет, и если у неё не получится, то в любой, в который сможет попасть. <Дочь Толкина в итоге поступила в «Леди-Маргарет-холл»>
«У нас было несколько «удовольствий», которые мы предвкушали в течение учебного года. Главным был, разумеется, сам день Св. Екатерины. 25 ноября – не лучшее время года для праздников, но это был весьма долгожданный перерыв перед окончанием долгого осеннего триместра. Это был полноценный школьный выходной, что означало, по крайней мере, для воспитанниц, провести немало времени, украшая актовый зал, общие комнаты и самих себя. На главное событие дня одевались праздничные платья, и они были очень разнообразны. Одежда тогда всё ещё продавалась лишь по карточкам, а мы были растущими девушками, которым требовалась и школьная форма, и домашняя одежда, так что некоторым матерям, как минимум, оказывалось трудно обеспечить подходящее танцевальное платье. Очень хорошо помню, что у меня было платье, пожертвованное моей тётушкой, перешитое моей матерью, и я его ненавидела, и чувствовала, что все таращатся на меня. Конечно же, я не могла сказать матери, что я чувствую, и наверное, никто ничего о моём платье не думал. Как же ранит юность!»
«Что касается «Хоббита». В нём достаточно ошибок, и хотя я продолжаю слать исправления в «Аллен энд Анвин», кажется, они не понимают. Я нахожу издателей довольно непрактичными. С самого начала они допустили довольно много ошибок. Форзац, который я для них разработал, они разместили как иллюстрацию напротив с. 146 <«Темнолесье» («Мирквуд»), см. статью «Нужно несколько иллюстраций»>, а в качестве форзацев ими использованы карты, которые туда не подходят и тем самым лишают предвкушения. И они потеряли исправленные руны «лунных букв» для карты Трора, так что этот текст и карта не соотносятся друг с другом <см. статью «Окончательная корректура "Хоббита"»>. Вместо «where» на с. 64 читать «when». <Об этой замене см. статью «Стук дрозда»>
Но автор также допускал ошибки. На с. 30 текст, чтобы согласовываться с красными рунами, должен читаться «пять футов двери вышиною, пройти там трое могут в ряд». <перевод Н. Рахмановой; об этой замене см. статью «Вторая редакция «Хоббита»: подготовка продолжается»>
С другой стороны, главная ошибка находится на с. 35: третье марта сто лет назад в прошлый четверг. Вечеринка была в среду (с. 17, 20). Если это было правдой, следовательно, вечеринка должна была быть 9 марта, а экспедиция должна была выйти в путь 10 марта. Но это было не так: это было «как раз накануне мая» (с. 40), и кроме того, чтобы добраться до троллей 31 мая (с. 31), понадобился бы только примерно месяц медленным шагом. Поскольку в тот год день рождения Бильбо был 22 сент<ября> и в четверг, вечеринка в действительности должна была произойти 27 апреля в среду. Текст должен читаться как «двадцать первое апреля» /или/ «сто лет минуло в прошлом месяце». Последнее верно.
Другие ошибки очевидно допущены в типографии, такие как «find» вместо «fine» (1.17) <«находить» вместо «прекрасный»; у переводчика в настоящее время отсутствует возможность уточнить контекст>; «under under» вместо «under» <под>; «being being» = «being» с. 85 <будучи>. Но одна меня беспокоит, и это «back tops» вместо «black tops» с. 104 <«находящиеся позади вершины» (деревьев) вместо правильного «чёрные вершины»>».
Публикация статьи на Дзене одобрена автором. Оригинальный материал - здесь.
