(«Без вины виноватые»)
Очень часто в отзывах на «Без вины виноватых» проскальзывает одно и то же: пьеса, конечно, прекрасная, но вот сюжет всё-таки на уровне латиноамериканских мелодрам или Болливуда. Конечно, рассказ о воссоединении родителей и потерянного ребёнка можно интерпретировать по-всякому, и примеров тому множество. Бывают жестокие драмы (как тот же многократно цитируемый и используемый в связи с пьесой Островского «Ричард Севедж»). Бывает и совсем иное – для меня, к примеру, самым страшным решением такого сюжета стала ситуация в пьесе П.П.Гнедича «Холопы», где в финале княжна Плавутина-Плавунцова узнаёт, что её пропавшая незаконная дочь – вечно пьяная распутная судомойка («Ходит оборванная, чем тело прикрыто, глаз подбит, коса повыдергана… И так пьёт, ваша сиятельство, так пьёт!.. И как напьётся, - начнёт свару»). Театралы вспомнят, наверное, замечательный спектакль Малого театра с великой Е.Н.Гоголевой, а я не могу забыть интонаций актрисы (мне ведь посчастливилось на премьеру попасть!), когда она говорила: «Не пей… Если не будешь пить… я тебя… полюблю…»
Конечно, у Островского всё решается иначе, и мне представляется, что здесь мы видим не только соединение матери и сына, но и возрождение лучших человеческих качеств.
«Мне приятно вызывать образ моего сына, приятно разговаривать с ним, приятно думать, что он жив. Я иногда с каким-то испугом, с какой-то дрожью жду, что вот-вот он войдёт ко мне». Эти слова Кручининой прозвучат, когда она ещё не знает, что сын жив. А в ответ на замечание Дудукина «Да если б он и вошёл, так ведь вы бы его не узнали» прозвучит: «Нет, мне кажется, узнаю, сердце скажет».
Сказало ли? Давайте посмотрим на их встречу. Кручинина, узнавшая о визите Мурова, будет вспоминать: «Накануне этого рокового дня я навещала Гришу. Архиповна стояла с ним у окна, закрыв его до половины своим шейным платком. Когда я подошла, он забарабанил пальчиками по стеклу и спрятался под платок; потом выглянул и расхохотался. Прыгает так, что Архиповна едва удержать его может, ручонками машет, щёчки разгорелись. Ну вот, вот он; я как сейчас его вижу!
Входят Незнамов и Шмага, доедая кусок бутерброда
Кручинина (с испугом отступает). Ах!
Незнамов. Ничего, чего вы боитесь?»
Можно говорить о построении мелодраматической сцены, конечно. Само появлением Незнамова именно в этот момент должно что-то подсказать зрителю…
А что сказало сердце Кручининой? Мне кажется, что где-то на уровне подсознания она уже как-то сопоставляла Незнамова с умершим сыном. Спрашивала же она Дудукина, услышав от него рассказ о судьбе молодого актёра: «Его зовут Григорий…
Дудукин. Да, Григорий.
Кручинина. А много ли ему лет?
Дудукин. Года двадцать три.
Кручинина. Не меньше?
Дудукин. Никак не меньше. Почему вас это интересует?
Кручинина. Так, некоторое совпадение… Да вы не обращайте внимания; это фантазия».
Очень болезненно прозвучало для неё слово «подзаборник». «Неужели еще находятся такие люди, которые позволяют себе подобные выходки?» - спросила она поначалу, а затем обратилась к Незнамову: «Не говорите этого слова; я не могу его слышать».
Первая её встреча с ещё не узнанным сыном – практически точная иллюстрация слов Дудукина: «Вы представляете себе улыбающееся, ангельское личико с беленькими шёлковыми кудрями... И вдруг вваливается растрёпанный шалопай, вроде Незнамова, небритый, с букетом грошовых папирос и коньяку». И ведь «растрёпанный шалопай» действительно «ввалился». Да ещё начал упрекать («Не расточайте ваших благодеяний так щедро, будьте осторожнее!») и поучать («Поуняться не мешало бы»)!
И, тем менее, сумела Кручинина в этом таком ещё юном цинике разглядеть не простого грубияна или «человека безнадежно испорченного», а просто озлобившегося от жестокости окружающего мира. Она заставляет его согласиться, что «бывают женщины, которые делают добро без всяких расчетов, а только из чистых побуждений»: «С меня и довольно. Вы раздражены, расстроены; подите успокойтесь и подумайте о том, что вы сейчас сказали!»
Есть интереснейший документ – письмо Островского к актёру-любителю, где драматург разбирает образ Незнамова. Я, конечно, ещё обращусь к нему, когда буду писать отдельно о Григории, а пока – то, что касается первой его сцены: «Он является полупьяным, с дерзким видом; но дерзость у него стушёвана некоторым конфузом… Когда он понял, что встретил чистую натуру, невиданную им, он остолбенел - он рот разинул от удивления, он потерялся, он ищет и не может найти тона; прежний его разговор показался ему не только дерзким, но, что ещё ужасней для него, глупым». Собственно, именно это и сам Незнамов назавтра скажет Миловзорову: «Я только раз поговорил с ней, и все наши выходки, молодечество, ухарство, напускное презрение к людям показались мне так мелки и жалки, и сам я себе показался так ничтожен, что хоть сквозь землю провалиться».
А ведь Кручинина могла просто указать подобным визитёрам на дверь – Незнамов сразу заявил: «Вы можете сейчас же нас выгнать вон, вы на это имеете полное право. Не стесняйтесь с нами». Но она предпочла попытаться пробудить в пришедшем к ней молодом человеке лучшие чувства, что и сделала.
Подсказало ли что-то Кручининой её материнское сердце? Или, рано потеряв ребёнка, она дарит душевное тепло всем, кто в нём нуждается? Почему, даже испугав Григория, поцеловала его? Наверное, каждый ответит по-своему. Но несомненно одно: такое поведение покоряет Незнамова и заставляет его до последней минуты сомневаться, слушая наветы клеветников: «Нет ли тут интриги, нет ли какой-нибудь подлости? Не хотят ли они глумиться над женщиной, которая заслуживает всякого уважения?.. Ах, да я и сам не знаю, уважения или презрения».
Вспоминаю виденных мной на сцене Кручининых. Мне кажется, что вот такой, излучающей удивительное тепло вокруг себя, представала в этой роли Л.И.Касаткина – увы, не могла найти фотографий её Кручининой, как будто их и не было (хочется вслед за горьковским Бароном крикнуть: «Было, чёрт вас возьми!»)
Спасибо дорогим комментаторам! Поместили фото и подсказали, где искать!
Во всяком случае, интерес к Незнамову, боль за него у Кручининой останется. Не все, по-моему, обращают внимания на реплику Миловзорова в последнем акте: «Кручинина раза два заглядывала в столовую; заслышит монологи Незнамова и назад». Вероятно, хотела ещё раз с ним переговорить, но видела его в мало подходящем для этого состоянии… Чуть раньше Коринкина рассказывала: «Кручинина уж два раза про вас спрашивала. Она очень хорошо о вас отзывается… Кручинина находит, что у вас талант есть и много души». Придумывает? Или это так и есть? Мне почему-то кажется, что сейчас она не лжёт и действительно Кручинина увидела и талант, и душу – ведь она сразу скажет вновь обретённому сыну: «Ты будешь хорошим актёром».
«От радости не умирают», - скажет Кручинина в финале пьесы. За все свои страдания она вознаграждена. А то, что сын оказался не совсем таким, как она представляла…
Не могу не вспомнить всё тот же спектакль МХАТа. Только что отзвучал монолог Незнамова о «матерях, которые бросают детей своих», и идущий откуда-то из глубин души крик Тарасовой-Кручининой «Он, он!» Ошеломлённый Незнамов, вдруг услышавший: «Вы её сын. Вы убили её!» - повторяет: «Матушка! Мама, мама!» Вопреки авторской ремарке, Незнамов-Стриженов в этот момент не падал на колени перед матерью, он стоял, готовый в любую минуту или броситься к ней или убежать отсюда навсегда (отчего потеряла сознание? От радости, что нашла сына, или от ужаса, что у неё такой сын?), и кидался к Кручининой лишь после слов «Да, это он… Гриша, мой Гриша! Какое счастье!» - но так, что верилось в сказанное им чуть раньше «Я не зверь. Я теперь ребёнок. Я ещё не был ребёнком».
А мать – она ведь всегда заступится за своё дитя. И первые её слова – «Господа! Не обижайте его, он хороший человек. А вот теперь он нашёл свою мать и будет ещё лучше».
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь