Аня и Петя
Но Боря убежал и во второй раз, его конечно снова вернули. На сей раз быстро, Нина даже соскучиться не успела, поэтому не целовала и не обнимала, а залепила такую затрещину, что Борька отлетел в дальний угол. Села Нина на табурет, склонила голову, заплакала:
-Борь, ну что ж ты бросаешь-то меня? Аня в госпитале безвылазно, Санька малой, Валюшка ещё меньше. Как же я одна-то с ними? А? Борь? Не бросай меня, Борь. Мне не вытянуть их без тебя. Трудно мне, Борька! Ох как трудно! - и Нина заголосила страшно, надрывно.
Боря подскочил, сам заплакал, обнял Нину, тут и младшие с рёвом подошли: Шурка и Валя. Обнялись все четверо и прорыдали так на плече друг у друга, а тут как раз Аня пришла, аж чёрная от недосыпа, но весёлая.
-Это что тут у меня такое? - как можно веселее закричала она, - я им гостинцев нанесла, а они реветь. А ну налетай, а ну разбирай!
Про Анину ситуацию в госпитале знали и очень жалели девушку. Всем несладко было, но кто чем мог - делился.
Принесла Аня тушенки, сахару, пшенки, сгущенки, шоколаду, но главное - хлеба. Три буханки дали. И муки полмешка проволокла.
-Аня, ты как все это дотащила? - ах как Нина обрадовалась, - будет чем ребят кормить неделю целую, а может и две.
-Было бы что тащить, Нинка! Больше бы дали, я и больше приволокла, - и Аня счастливо рассмеялась.
Васнецов Пётр поправлялся быстро. Хорошо ел то, что давали, ещё и норовил Аню подкормить. Видел он, как ей нелегко. По трое-четверо суток не выходила из госпиталя, а иногда и дольше. Жалко ему было девушку, а через некоторе время он понял, что влюблён в неё. И как только пришло осознание своего чувства, так вмиг перестал он на Аню смотреть, цедил сквозь зубы ответы на ее вопросы. Анюта ничего не понимала, терзалась всякими мыслями, переживала, она тоже полюбила парня.
Маша, операционная медсестра, заметив страдания подруги, спросила:
-Ань, вижу я по Васнецову ты сохнешь. Подумай, Анечка. Без ног он, - как можно осторожнее сказала подруга, обняв за щуплые плечики Анечку.
Аня припала к груди Маши и зашептала:
-Ой, Машка, ой как мне плохо! Ой, как я люблю его! Как мне страшно! Что же делать-то мне? Все понимаю я. Детей четверо у меня. Куда ж на него такую обузу вешать?
Маша опешила:
-Ань, ты о другом подумай. Это ж он обуза! - сказала и осеклась, испугавшись собственных слов.
Аня вскинулась, глянула на Машу и зарыдала ещё сильнее.
-И это тоже верно. Инвалид…Люблю я его…Люблю с первой минуты, как увидела. Он в бинтах кровавых лежит, а я глянула и влюбилась. Мой он. Мой, Маша, ты понимаешь. Я дышать без него не могу. Что делать? Научи.
Только Марии самой двадцать лет было, и жених у неё на фронте погиб месяц назад. Отплакала уже по нему, окаменела.
-Иди к нему. Скажи все, и будь, что будет. Прогонит, уйдёшь. Примет - вовек вместе будете.
-Прямо сейчас пойду, - вытерла слезы Аня.
Она подошла к Пете, а он лежит хмурый, не смотрит на нее. Сразу отвернулся, как она присела на край кровати.
-Петя, слышь. Люблю я тебя, - и припала к нему всем телом и всем своим огромным добрым девичьим сердцем.
Петя повернулся, слёзы текут, но он не смутился.
-Аня, и я тебя люблю с той самой минуты, как очнулся. Больше жизни люблю, но инвалид я, Анечка. Ты же знаешь. Тебе и так трудно, а тут ещё я, безгногий.
-Петь, а знаешь, я сейчас чего скажу? Ты не рассердишься?
-Ну говори, — Петя внимательно посмотрел на любимую.
Аня горячо и быстро зашептала ему на ухо:
-Петь, и хорошо, что инвалид. На фронт не пойдёшь больше, не убьют тебя. Живой ты, Петенька. Мой. Я тебя домой принесу и любить буду, жарко любить буду, и сына от тебя рожу Юрочку, сыночка рожу.
И Аня начала быстро-быстро целовать Петю везде - в нос, в губы, в лоб, в щеки, во все места, много-много раз. Потом остановилась на губах, и долгим поцелуем запечатала на его устах свою любовь и свою верность.
Часть 3
Петя
Ближе к весне Анюта привезла Петю домой. Несмотря на своё тяжёлое положение и инвалидность, был он веселый и юморной.
В комнате им отгородили небольшое пространство, сосед дядя Степан сколотил что-то похожее на кровать.
Свадьбу всем бараком играли, и даже стол накрыли. Из госпиталя пришли врачи, сестрички, санитарки. Очень хорошая свадьба получилась, почти как в мирное время.
Со стороны жениха никого не было, даже если бы не война, все-равно никто бы не приехал. Отец ещё в первые дни войны погиб, а в родительский дом на хуторе бомба попала, мать и сестренка сразу погибли. Пётр случайно узнал об этом. В госпиталь парня привезли с их хутора, он и сказал.
Как-то сосед Степан зашёл к Копейкиным-Васнецовым.
Петя сидел на стуле и что-то ремонтировал.
-Петька, а не надоело тебе дома сидеть и ждать пока детвора тебя на улицу вынесет?
-Я и сам уже научился.
И Петька ловко спрыгнул со стула, легко преодолел расстояние от кухни до комнаты.
-Ну и далеко ты так уйдёшь? - не унимался Степан, - до магазина не дойти, до дороги тоже. А если и дойдёшь, Анютка штаны тебе латать измучается.
-И что предлагаешь? - с вызовом вскрикнул в отчаяньи Петя.
-А вот что! - Степан вышел за дверь и вернулся с тележкой на колёсах-подшипниках.
Он поставил тележку на пол, Петр мигом на неё взобрался, и расстояние от кухни до спальни стало не тем отрезком пути, на преодоление которого была способна тележка.
Степан дал Пете два интересных приспособления, чтобы он мог катиться без посторонней помощи, отталкиваясь от земли.
Первый же выход Петра в мир закончился пьянкой.
-Нинк, ну не сердись, - приговаривал он, - Ане ниче не говори, ладно? Ну фронтовиков я встретил, таких же как сам: каждый получеловек. Ну выпили. За Сталина, за победу, за наших. Ну что такого, Нин?
-Ничего, - сухо ответила Нина, - только мне не резон блевотину твою убирать, и одежду стирать, и перед ребятами стыдно. А тебе не стыдно?
Петьке было стыдно, он неделю не выезжал из дома, но вскоре повлекло его снова. Хотелось общения, разговоров, с детворой ему было неинтересно, да и заняты все были, а мужиков в бараке не было совсем. Дядя Степан, и тот на работу ходил. Ему было семьдесят лет, а на хлебозаводе работал.
Петя спрашивал его: «Может найдётся мне там работа»? Да какой там, что без ног делать на таком мощном производстве? Только бухгалтером или кассиром сидеть. Так ту работу бабы выполняли, и не так это просто счетоводом быть.
В общем, уехал он на своей тележке с утра, а прибыл вечером вдрызг. И как на грех Аня в тот вечер с работы прибежала, расстроилась сильно, но не ругала, ничего не сказала Петечке своему ненаглядному. А утром рано, спали ещё все, снова в госпиталь убежала.
Зашла к главврачу.
-Иван Данилович, у меня просьба к вам. Муж пьяный вчера пришел, боюсь я, как бы не запил. А можно сюда его привезу? Помогать будет хоть чем-то, дух ребят поддерживать, книжки почитает, письма напишет, руки хорошо у него работают.
-Ох, Анютка, какая же ты молодец! Это ты здорово придумала, - восхитился доктор, видавший виды хирург с союзным именем, - а он-то согласен?
-Муж хороший у меня, думаю согласится. Позвольте сегодня снова домой сбегаю, а завтра уж точно с ним придём.
Вечером Петя конечно был трезвый, стыдно ему было. Весь день он мастерил Шурке и Валюшке пистолеты. В то короткое время отдыха, которое было у ребят от учебы и домашних забот, бегали они с пацанвой барачной, играли в войнушку.
-Петь, я вот чего думаю, и с главным уже поговорила, согласен он, - начала разговор Аня вечером, - а давай-ка в госпиталь? А? Помогать будешь, солдатиков много отчаявшихся, да с глазами перемотанными, да без рук. А ты, Петь, и почитать можешь, и подбодрить, а может и песню споёшь, а? У дяди Степы баян есть, он научит.
Петька сгрёб в охапку свою жену, прижал к сердцу:
-Аня, радость ты моя, солнышко любимое! Умею я на баяне, и песен много знаю.
Уже через неделю слух облетел огромный госпиталь о чудо-гармонисте, Васнецова с нетерпением ждали в каждой палате. Ах, как задушевно он играл и пел! Солдаты подпевали, плакали.
Но чаще Петька веселое играл. Выздоравливающие пускались в пляс, подхватывая медсестричек в головокружительном вальсе!
Татьяна Алимова