И вдруг раздался тихий старческий голос:
- Что Дуся, не говорила тебе твоя бабка – нельзя много отвара давать мужчине, чтобы привязать: силу и разум он теряет понемногу. А ты? Постоянно его опаивала. Крепок Прохор еще. Долго держался. На сердце у тебя тьма и злоба, и кровь. Не ты ли Катерину извела? Говори!
И Дуська заговорила:
- Я только отвар готовила, а Прохор сам жене, Катьке, подливал. Вот и не смогла она родить. Померла.
- Убила ты и жену его, и ребенка нерожденного. Две души загубила. Зря тебя бабка твоя учить начала. Не рассмотрела вовремя черную душу. А когда рассмотрела – поздно было.
Вдруг луч мелькнул, как вспышка. Все посмотрели туда. А обратно когда повернулись - стояла возле Прохора женщина: статная, с нереальными зелеными глазами, в венке из трав.
- Берегиня,- прошел шелест по толпе. И все опять затихли.
- Мое решение таково: Прохор уже не жилец, будет Катьку искать. На людей кидаться. И порешить кого-то может. Нет в нем больше разума, - посмотрела она на него, сжала кулак. И упал Прохор бездыханный. Остановилось сердце.
- Теперь тебе Дуся,- женщину окутало темное облако. – Забудешь ты все травы и знания. И глодать тебя твое зло как болезнь изнутри будет. Грызть, спать не давать, гнилью изводить. Избавишься от злобы – выздоровеешь. Нет – съест она тебя.
- Теперь ребенок Прохора и Дарьи. Мальчик хороший, светлый.
Повернулась она к стоящим людям. Каждому показалось, что просветили его насквозь. Все мысли посмотрели, душу на свет вынули.
К одной семейной паре, лет шесть как женатой, но бездетной, обратилась Берегиня:
- Вы себе его возьмете. Он будет вам хорошим сыном, а вы - его родителями. Пусть не по крови, но по духу.
Поклонились в пояс семейная пара - Григорий и Анна:
- Благодарствуем, матушка Берегиня.
- Все, пора мне,- развернулась женщина и пошла. А как глянули ей вслед, исчезла она, только в конце улицы медленно шла согбенная старуха в черном, опираясь на клюку. Вдруг где-то ярко вспыхнул свет в стороне. Все туда посмотрели, а как повернулись – никого не было. Улица была пуста.
Только жители, а посередине дороги мертвый Прохор. И вся черная от боли и злобы Дуська. Отпустили ее, и она, безумно бормоча:
- Не я, не я,- побрела к дому.
Григорий с Анной пошли следом. Мальчишка уже ждал их. И спокойно ушел. Дуська никак не среагировала. Сына она больше не узнавала, не ждала, не вспоминала о нем. И месяца не прожила – умерла. Сгнила вся изнутри. Как шептались жители – злоба съела.
А вскоре Анна понесла и через год родила девочку.
- Это, видимо, подарок от Берегини. За то, что мальчика приняли как сына, - говорили все. И на одну счастливую семью стало больше.
Маша в шоке прижималась в маме. И лишь дома сказала:
- Ну, все это закончилось.
- Отца не жалко? – спросил Сенька.
- Он мою мать не пожалел, когда отвар подливал. Ведь не действуют травы на того, кто чист душой, кто искренне любит. Ее загубил, и сестру мою, еще не рожденную. И меня хотел извести, да мама Варя спасла.
- И то верно, - пробасил Глеб. – Как жил никчемно, так и ушел.