Глава 26.
Пробуждение застало ее почти в конце пути. Сосны расступились, и показалась изба лесничего. Невдалеке от дома, под березой стоял чёрный мотоцикл, рядом нервно прогуливался Михаил. Увидев прибывших, он что-то крикнул, и из дома вышел Федор Гаврилович, а следом за ним Полина.
- Ну, ребята, вы даете! – возмущался он, размахивая руками, и рыжая борода как живая двигалась в такт его возмущённым возгласам, - решили побоище у меня здесь устроить! Матрена Васильевна, хоть ты то, можешь объяснить, что все это значит?
- Здравствуй, Федор Гаврилыч, не кипятись. Сейчас все объясню, вот еще Михеич не совсем в курсе, а не возмущается, знает, всему свой черед. Вот время, как раз и подошло.
- Давай, Васильевна, рассказывай, я уж признаться, тоже истомился весь, - вставил свое слово дед Матвей.
Бабка Матрена увела обоих дедов в дом и, не вдаваясь в подробности, посвятила в каверзу, сотворенную Медвежьим Богом с Петром и Михаилом. После чего, тот и другой высунулись в окно и стали придирчиво рассматривать Михаила, пытаясь выискать в нем черты медведя. Но так, ничего подозрительного и не заметили, кроме того, что парень обладает могучим телосложением.
- Хватит дурака-то валять, не медведь он сейчас, ничего и не найдете. Я вам не для того сказала, чтобы вы в гляделки играли. Ты, Федор Гаврилыч, эти места, как никто другой знаешь. Боюсь, как бы они друг дружку не покалечили так, что и до нас ни один не сумеет добраться, потому присмотреть за ними надо, если что, помощь оказать. Думаю, и без твоего участия не обойдемся, Михеич.
- А я, что? Я завсегда, ты ж, Васильевна, меня знаешь, - стыдливо отходя от окна, промолвил дед Матвей.
- Я тоже, Матрена, свою задачу понял, - ошеломлённый всеми этими новостями, поддержал лесничий.
Марина, удивилась, что оба деда, как школьники слушались бабку Матрену и не в чем ей не перечили.
- Вот и молодцы, - похвалила их Матрена.
- Я вот, что уразуметь никак не могу, - удивлялся дед Матвей, - как это Михаил в Макаровском с детства жил, а никто не замечал, что он – медведь?
- Приемные родители у него были, Медвежий Бог назначил, исполняли сами повинность за какой-то грех. Болтать лишнего им было не велено, вот и скрывали, как могли. Хорошо скрывали, невеста и та узнала только после замужества. За хорошую службу грех им простился, и когда Михаил вырос, их с миром отпустили, мне Бог Медвежий сам сказывал.
В это время в избу лесничего ворвался Михаил:
- Хватит болтать! Я так понимаю: мне надо найти медведя и пристрелить его!
С этими словами он сдернул со стены охотничье ружье Федора Гавриловича и направился к выходу. Он заметно нервничал, но волнение пытался скрыть за решительными действиями.
- Нет, Миша, так дело не пойдет, - остановил его у дверей лесничий, - во-первых, я свое ружье никому не даю, во-вторых, ты в таком нервическом состоянии мне всех медведей перебьешь, которые на пути попадутся. А в-третьих, я слышал, поединок должен быть честным, а какая уж тут честь, когда вооруженный убьет безоружного.
- Ничего, дяденька, его папаша не особенно церемонился о таких пустяках, и я не буду! – упирался Михаил, и сколько Гаврилыч не отдирал его пальцы от ружья, кузнец был сильней.
- Ты, Миша, сейчас действительно сможешь убить только невинную тварь, - спокойно заговорила Матрена, - а вот, когда к ночи станешь медведем, тогда Петру твое ружье может очень пригодится.
- Я найду его раньше, - прорычал Михаил и, вырвав ружье из рук лесничего, вышел вон.
Марина видела в окошко, как за ним увязалась Полина, она что-то пыталась втолковать своему супругу, но он держал курс к лесу и не оглядывался. Женщина заплакала, тогда Михаил резко остановился, сгрёб жену в свои медвежьи объятья и прижал к себе. Что-то горячо ей объяснял, шептал на ушко, лицо его в этот момент светилось такой нежной теплотой и любовью, что у Марины навернулись слёзы на глаза, потом, поцеловал в губы и, не оглядываясь, направился в лес. Полина тяжело опустилась на траву, закрыла руками лицо и, наверное, плакала.
- Теперь будем ждать, - вздохнула Матрена.
- Только бы он его не нашел до темноты, - думала вслух Марина…