Вот об этом портрете и пойдет речь.
У меня здесь прямые ассоциации с днем сегодняшним и недавно просмотренном спектакле «1881»Александринского театра (отзыв на канале).
Господи, ну почему уже все было, а мы будто на голубом глазу? Не любит человечество уроки. Ох, не любит!..
***
Итак. Усадьба Варварино (ее еще называют домом декабриста Митькова) находится во Владимирской области, Юрьев-Польском районе, селе Варварино. Во второй половине ХIX века усадьбой владела Екатерина Федоровна Тютчева – дочь поэта. У Екатерины Тютчевой была родная сестра Анна Федоровна, а уже супругом Анны был Иван Сергеевич Аксаков (1823 Оренбургская губерния - 1886 Москва) тот, что на портрете, сын известного русского писателя С.Т. Аксакова.
И тут вот что случилось - прямая речь и последующий скандал.
Должен был Аксаков И.С. уехать вон из Москвы в ссылку, по приказу императора Александра II. Не понравилась императору прямая речь Аксакова. Мало что славянофил.
Ну, и чтоб слишком далеко не ехать, господин Аксаков для отбытия наказания и выбрал село Варварино.
А что же за речь-то такая?
***
В 1878 году русская армия разбила турок на Балканах. Болгария образовалась, новое независимое территориально большое государство. Границы его определялись Сан-Стефанским договором 1878 года.
Нашлись некоторые страны в Европе (главным образом, разумеется, одно островное государство, которое в решительные минуты русских успехов всегда «гадит», по народному поверью), что были недовольны усилением Болгарии. Соответствующее лобби поработало, и последовали действия: на Берлинском конгрессе Сан-Стефанский договор подвергся пересмотру (!).
Русское правительство пошло тогда Европе на некоторые уступки. От Болгарии начали отрезать кусок территорий за куском. Так казалось.
Общий же общественно-политический фон в России тогда был следующий.
Только что закончившаяся русско-турецкая война была довольно популярна среди русской общественности (славянское братство и т.п.), поэтому последовавшие «послабления» Российского правительства во внешней политике вызвали заметное недовольство.
И вот видный общественный деятель, публицист, председатель Славянского комитета в Москве Иван Сергеевич Аксаков возмущался более других, ибо был последовательным (ключевое слово) и ярым славянофилом. Он не считал возможным не заявить о своей позиции громко.
И написал Иван Сергеевич обращение: «Я спрашиваю себя: честно ли молчать в настоящую минуту? Не прямая ли обязанность каждого гражданина сделать все то, что ему по силам и чего никто запретить не может: поднять свой голос и протестовать. Россию распинают, Россию позорят, Россию творят отступницей от ее исторического призвания и завета, – и мы все немы, как рыбы!».
***
22 июня 1878 года Иван Сергеевич вернулся из своего Славянского комитета и записал в дневнике: «Копье пущено. Речь произнесена».
Ну, и реакцию власти долго ждать тоже не пришлось.
Через несколько дней за эту его прямую речь ему прислали выговор от императора, отстранение от поста председателя славянофилов и предписание о ссылке.«Согнуться мы не могли, пришлось нас сломать вдребезги», – заметил Аксаков. Помните, он был последователен.
Ф. М. Достоевский, добрый знакомец и единомышленник И.С. Аксакова в те дни писал ему: «Так я ж вам предсказывал, что вас вышлют за эту речь».
***
И поехал И.С. Аксаков на перекладных по Владимирскому тракту. Не спеша.
Пока ехал он в Варварино, речь его широко распространилась в общественных кругах и салонах под названием «Историческое проклятие Аксакова». Имя Ивана Сергеевича не сходило с уст граждански активного населения обеих столиц.
Павел Третьяков не без горечи пишет: «И вот Аксакову пришлось одному публично высказать, что чувствовали все прочие люди…».
Павел Третьяков, движимый чувством солидарности, предложил Илье Ефимовичу Репину (за добрый гонорар, разумеется) незамедлительно ехать вслед за Аксаковым в Варварино и написать с него портрет для своей картинной галереи, которую мы знаем и любим как Третьяковскую. Дар Третьякова России.
Репин принял заказ безоговорочно. Это тоже был человек последовательный и чуткий.
В летописи сельца Абрамцева (в то время этим имением владел отец нашего ссыльного - писатель С.Т. Аксаков) есть «подтверждающая» запись: «Илья Ефимович ездил во Владимирскую губернию писать портрет Аксакова, который был в административной ссылке».
***
Между тем Иван Сергеевич Аксаков, вырвавшись из московской суеты и отдалившись от напряженной нервозности последних дней, пришел в восторг от места своей ссылки и даже начал писать стихи! «Любуюсь гармоническим сочетанием изящной щеголеватости первого плана с сельской простотой второго, миловидной укромности, с одной стороны, и величавой шири – с другой. Домик – прелестная игрушечка, а выйдешь на террасу – взор погружается, уходит в необозримую даль, – такой простор, такой важностью тишины охватывается душа».
Стихи его тоже были исполнены гражданской поэтики и русской романтики.
«Безумцем слыть тебе у всех!
Но для святыни убежденья
Полезней казни и гоненья,
Чем славы суетный успех.
О, в этой душной нашей ночи,
Кому из нас бесстрашной мочи
Достанет правду возлюбить?
Кто озарит нас правды светом?
Одним безумцам в мире этом
Дано лучей ее добыть!..» (©️И. Аксаков, 1846)
***
Илья Репин, пустившийся по Владимирскому тракту, ехал до Варварино и приехал. Репин водворился в гостиной опального сановника и немедленно начал свою работу.
В три дня портрет был готов. Пока портрет сушился, молодой художник времени не терял.
«Репин в таком восхищении от Варварина и его видов, что воспользовался свободным днем, чтобы набросить на память нам один из видов. К сожалению, у него не было акварельных красок или цветных карандашей, а, к еще большему сожалению, погода, сначала солнечная, обратилась в пасмурную, потом в холодную, с дождем и ветром.
Тем не менее он под дождем и ветром, прямо на полотне масляными красками, широкою талантливою кистью перенес прелестный вид, тебе, может быть, и неизвестный: это снизу, недалеко от берега реки, влево от мостков, где моют белье и стояла купальня, перейдя луг из рощи, поднимающейся вверх по горе, где дорожка на мельницу, через воду и часть сада видна вся церковь и часть рябин бывшей пушкинской усадьбы», писал восторженный Аксаков.
Вот этот вид. Пожалуйте.
Ссылка владимирская была не длинной, заметим. Император серчал недолго. Уже к Рождеству того же 1878 года Аксаков вернулся в Москву.
А нам портрет - на память и в назидание.
Во все времена в России немногие публично отваживались выказывать свое «особое мнение». И наказания разнообразием не отличались. Историческая модель, можно сказать.
***
Для полноты картины заметим, Иван Сергеевич был очень хороший службист-правовед. Выполнял ряд важнейших государственных поручений с завидным рвением и дотошностью (в хорошем смысле). Служил он ревизором. По-нашему, аудитором. Любимая моя профессия, где независимость, экспертиза, профессионализм и доказательность - краеугольные камни. Professional judgment - наше все, потому что это профессиональное братство экспертов: мнение каждого имеет право на индивидуализм, на особую точку зрения, на прямую речь.
Вот скажите мне, как носитель такой профессии может избежать высказывания своего «особого» мнения? Это уже профессиональный паттерн и профессиональный долг. А человека - в ссылку… Эх.
По долгу службы он много ездил по России. Служил в Министерстве Внутренних дел. Его опечаливала больше всего лень россиян, их непросвещенность и экономическая отсталость российской провинции. Он критиковал крепостное право. Душа его болела…
Он умудрялся даже свои ревизорские отчеты писать ярким образным языком, почти стихами. Отчеты, разумеется, читались в верхах с интересом. Поэму-отчет о растратах государственного имущества не забудешь. Как службиста Ивана Сергеевича ценили высоко.
Путь Ивана Аксакова к славянофильству не был легким и линейным. Он был выстраданным. Аксаков полемизировал и со своими единомышленниками и с противниками. И «идеального» решения вопросов России не видел.
Современный российский исследователь славянофильства М.Ф. Антонов пишет: «В 1840 - 1850-е годы И. Аксаков стоял особняком в кружке славянофилов. Он считал, что его старшие товарищи оторваны от действительности, идеализируют допетровскую Русь, в которой царило пренебрежение развитием личности, а это было помехой естественному развитию народной жизни».
Иван Аксаков замечал, что лучше не умствовать о судьбах России, а реально облегчить участь людей, особенно людей в провинции.
Кто прав - славянофилы, западники? Да откуда я знаю. Но привлекают меня люди честные, профессиональные и неистовые, болеющие и радеющие за судьбы отечества и соотечественников.
А жизнь показывает, при определенных обстоятельствах самые разные идеи могут овладевать массами. Неотвратимо овладевать. Есть ли вообще универсальные законы развития цивилизаций? Ответа не вижу.
…И продолжал Аксаков писать стихи, бередящие совесть, укрепляющие дух.
«Клеймо домашнего позора
Мы носим, славные извне:
В могучем крае нет отпора,
В пространном царстве нет простора,
В родимой душно стороне!
Ее в своем безумьи яром
Гнетут усердные рабы…
А мы молчим, слабеем жаром
И с каждым днем сдаемся даром,
В бесплодность веруя борьбы!
И слово правды оробело,
И реже шепот смелых дум,
И сердце в нас одебелело,
Порывов нет, в забвеньи дело,
Спугнули мысль… стал празден ум..,
В тебе ж исцеленье готово,
О духа единственный меч —
Свободное слово!» (©️И. Аксаков, 1849)
***
А уж если упомянула я ссылку на параллели и коллизии в фокинском спектакле «1881», то добавлю, Иван Сергеевич Аксаков ратовал за радикальные реформы в России, за земство. Это «партия», позицию которых продвигал во дворе и перед императорами Александром II и Александром III Михаил Лорис-Меликов.
С гибелью императора Александра II идеи просвещенного реформаторства и земства потерпели поражение.
***
Доподлинно известно, есть в городе Пазарджик в Болгарии гимназия. Носит она имя И.А. Аксакова.
Есть улицы его имени в Белграде и Софии.
Не все совсем пропало, господа.
Вот, собственно, и все.
Непарадный портрет гражданина и патриота России. Поэта. Знатный портрет, с историями и пересечениями. Эхо протяжное. Прямая речь.
©️ Мила Тонбо 2023
***
Больше материалов о жизни неординарных людей (и общественных парадоксах) в авторской подборке «Времена не выбирают. Судьбы людские»