Рассказ написан по просьбе читателей 😄
-Шеф! - похлопал таксиста по плечу пассажир. – Тормозни, я сойду.
- Батя! Ещё не приехали. Мне велено доставить тебя по адресу. За это заплачено. Или тебе плохо?
- Останови, говорю! Мысли-скакуны в табун собрать надо. Для этого спокойствие и одиночество требуется. А это – компенсация за беспокойство! – Аркадий Евсеевич протянул «бомбиле» тысячную купюру.
- Хозяин – барин! – Пряча в карман деньги, масляно улыбнулся довольный таксист. – Любой каприз!
Аркадий Евсеевич в задумчивости забрел в любимый, уютный скверик с небольшим фонтаном. Вечерняя духота донимала, а от фонтана исходила живительная прохлада. К его величайшей досаде, свободные лавочки отсутствовали, и он элегантно испросил разрешения у молодой пары присесть рядом с ними. Те, изумленно, глянули на него, как на представителя палаты номер шесть. - Ты чо, дед? И на рельсах будешь просить подвинуться? Сиди, пока мозоли на «булках» не натрешь. Лавка не моя личная. А мы с Дашкой щас покурим и в бар завалимся. Третьим будешь? За твои «бабки»! - и парень заржал, как застоявшийся молодой жеребчик.
- Покорнейше благодарю, молодой человек, но в моем возрасте принимать такие приглашения, не следует. Я, пожалуй, воздержусь. И настоятельно рекомендую принять к сведению истину - Бахус утопил больше людей, чем Нептун. Молодой человек снова заржал: - Во! Щас и «приму» на радость твоему бухусу! Дед! Скучно ж так жить! На сухой почве ничего не растет! У жизни надо отнимать всё!
- Зато, молодой человек, на почве пьянства хорошо растет печень.
- Ну, дедуля! Ты прям Бонифаций!
- Если вы имели в виду китайского мудреца, то его зовут Конфуций. Знавал я одного человека, который у жизни отнимал все, а в результате к старости пришел к развилке двух дорог, в конце которых его ждут два разбитых корыта.
- Ты, дед, точно этот, как его, конифаций! О себе, что ль сказал? Ничего дед, не стухнешь на улице. Государство тебя в корыте твоем и закопает. Службы на это социальные есть. Дашка вон с такими работает. Глядишь, и урвёт себе «пещерку» нехилую, норки на три-четыре. Правильно говорю, Даха? Ну, идём, по соточке пропустим. А то дед тут по мозгам елозить начал, дичь втирать. Ну, мы пошли, бывай, дед! Счастливо тебе ласты склеить!
Всякого повидал за долгие годы среди студенчества Аркадий Евсеевич, но этот дружеский диалог привел его в полное смятение. «Каков экземпляр! Продукт неудавшейся шутки матушки-природы! Мой Тоша, - Аркадий Евсеевич поймал себя на слове «мой», - сущий ангел! Ну, нахрапист, бесцеремонен, без особых комплексов, ну, так ведь воспринял меня в своё время без колебаний, как близкого человека. Стало быть, отцом считал? Так чего отца смущаться-то? И какая муха меня укусила? Взбрыкнул, как конь ретивый, нагрубил. Зачем? Ой, как некрасиво! Добрыкался уже, копыта до головы истер, сразу-то голова и заработала. Ну, объяснил бы Альке, устал мол, Хватит. Не хочу больше работать. Ежели туго придется, подработаю. Студиозы мои со своими знаниями без хлебушка не оставят. Так нет же! Ерепень попёрла, как тесто из макитры. Надо назад отруливать! Разговор предстоит неприятный, но десять лет супружества в чулан не спрячешь. Алевтина Сидоровна – супруга законная, и пусть принимает сложившуюся ситуацию как есть.
Конечно, рандеву с экс – семьёй произвела сильное впечатление, но были надежды на более теплую обстановку, и горячий прием. Но… А что я, собственно, желал увидеть и услышать? Вздохи, стенания о потерянном прошлом? Признания и мольбы? А не много ли я о себе возомнил? Абсолютно чужой для них человек, только накануне узнавший о существовании сына. Тут уж гордыня Веры выплеснулась из берегов. Спектакль? Этакая, своеобразная, долго вынашиваемая месть? Её распирало от гордости за Гришу. Он её ненавязчиво одергивал, а она без устали пускала шпильки и стрелы в мой адрес. Хорошо, заслужил. Но сколько, же зла и обиды надо иметь, что бы таить её всю жизнь, и ждать момента, своего триумфа! Да! И куда же подевалась та, наивная простушка, студентка Верочка? Рафинированный интеллигент Гриша, мягко дал понять, что не осуждает меня, но и не нуждается в моей помощи и поддержке, и прекрасно обходился без папы, который «погиб при испытании нового самолета». Классика жанра. Но я очень даже рад, что у меня такой самостоятельный, понимающий, серьёзный сын. Настоящий мужчина и джентльмен. Верусе большой плюс!
А Машенька, милая непосредственная хохотушка, копия молодой Верочки, искренне обрадовалась моему подарку – банковской карте. Цветы, безделушки, и прочая мишура ныне не котируются, тем более при солидном, обеспеченном папе и маме, успешно качающей финансы из неистощимой родины, и прожигающей их в благословенной загранице. Возникли большие затруднения в выборе подарка Григорию. Что можно презентовать преуспевающему журналисту и писателю? Ну, конечно, же, традиционный русский подарок! Универсальный! Бутылку армянского «Двин». Не удивил, конечно, но благодарность сердечную с фальшивым душком все, же поимел. И на том дзенькуе бардзо. Деньги совать не рискнул. Могли счесть за подкуп. Ну, а Вере - знак внимания, коробочку конфет. Скромно, с придыханием поблагодарила. Весь этот спектакль носил название «Назидательная публичная порка».
И тут мне до слез стало жалко мою семью. И нагловатого Антона, и сварливую, придирчивую Алевтину Сидоровну, и стайку внучат-грачат. Они-то в чем виноваты? Я ведь для них самый, что ни на есть всамделишный дед! Что -то я совсем расквасился. Негоже так».
Аркадий Евсеевич охнул, встав с лавочки на больную ногу, покряхтел, и старческой, шаркающей походкой поковылял домой. Под сводами домашнего очага царила густая, предгрозовая атмосфера. В спальне был слышен шум от телевизора. Алевтина Сидоровна, беспокойно ерзая по жалобно скрипящему креслу, смотрела очередное пустопорожнее шоу.
-Аля, - ты дома?- елейным голоском проблеял Аркадий Евсеевич. Надо было срочно нейтрализовать нависший над головой грозовой разряд. – Смотри, что я тебе принёс! И тут он с ужасом вспомнил, что ничего не принес! Букетик из астр в пакете, изначально предназначенный Верусе, но так и не подаренный, шляпа и трость, остались мирно отдыхать в сквере на лавочке.
Из спальни, подбоченясь, выплыла Алевтина Сидоровна.
- Ну? Приперся, блудень? Я слушаю!
- Аля, скажи, пожалуйста, что ты слушаешь?
- Слушаю, где ты, старая каракатица, пропадал целый день?? Я и в «скорую», я и в полицию, а они не жравши моционят по городу, ядрена пень, доламывают калечную шлеп-ногу. А где шляпа? Где костыль?
- Ну, успокойся, пожалуйста, Алинушка. Пройдем в столовую, я всё объясню. Принеси таблеточки, нога страх как болит. Устал я. Столько пережил-передумал! Ты не обижайся на меня дурака старого. Скандал наш забудь. То дурь моя меня по голове стукнула. Неси чаек, всё расскажу, как на исповеди. Накопилась муть в душе, наружу рвется…
Алевтина, подперев щёку рукой, как архиерей на исповеди, внимала душевным терзаниям раскаявшегося грешника. Вместо слов утешения и отпущения грехов, Аркадий Евсеевич услышал: - Ну, Аркаша! Ну, затейник! Накрутил ты однако г…на на палочку! Надо полагать, одиночество твое кануло в лету? Мы теперь – гиря на твоей хромой ноге? Под старость осемени…, тьфу, с тобой, кобелем, язык сломаешь, осемьянился по новой? Изволь нас потерпеть, на днях съедем.
- Аля! Да, чего ж ты такая ядовитая фемина?
- Кто??! Вот я тебе сейчас как заеду скалкой в лоб, фемин чертов! Ещё и оскорбляет!
- Аля! Фемина - это женщина, плодородная!
- Ага! И ядовитая!
- Да извини, это я от изобилующих во мне эмоциях!
- Вот супостат переученый! Когда ж ты по-человечьи разговаривать будешь?
- Вот я и говорю по-человечески, неотсеме.., неос.. , короче, не серди меня, какое одиночество?? Я с Верой и трех дней не прожил, сбежал, а ты о семье! Я тебя десять лет терплю, ну, то есть люблю, в общем, живу с тобой, и мало ли чего мог на болтать в сердцах? А ты – в крайности, разводиться! Я ведь тоже полагал, что вы из-за моего добра живете со мной, а я – так, вирус, вредоносное приложение.
- А ты, Аркадий, не просто вирус ученый и приложение, ты еще и дремучий дурак! Зауми заоблачной по нахватался, а что под носом живые люди, не разглядел.
Диалог закончился неожиданно. -Тебе пончиков нажарить? Любимых твоих? Голодный, поди?
- Конечно! И еще, Алинушка, мясца замаринуй, пожалуйста. Махнем на дачу шашлычков отведать.
- Аркаша, а на чем махнем-то?
- Да, на машине, естественно.
- Ты в гараж давно заходил?
- Давно.
- Лучше не заходи. Сердечко у тебя слабенькое.
- А что случилось?
- Ну, это, как тебе сказать, Антошка её расколотил.
Аркадий Евсеевич судорожно вдохнул большую порцию воздуха. Не рассчитал. Лицо его окрашивалось цветом «Креветки в кипятке». Он несколько секунд сидел с вытаращенными глазами, затем резко выдохнул. Пурпур с его щек стал медленно сползать. Голосом обреченного на казнь, Аркадий Евсеевич выдавил: «Поедем на автобусе».
Уважаемые друзья и гости канала!
Спасибо Вам за внимание и поддержку канала "Стэфановна".
Для тех, кто не читал предлагаю рассказ
Читайте и не забывайте оценивать.