Давно это было. Не поверит никто, а было так. Пятый курс мед.института (в меде шесть курсов плюс два года ординатуры) закончил и решило начальство, с целью улучшения практических навыков студентов направить их волонтерами в больницы, студенты были вольны выбирать любую. Два месяца надо было работать, а потом справку от больницы предоставить в деканат, характеристику, как мол, работал, как проявил себя. Доброе время было, люди душевные кругом. Иногородние студенты сразу на Родину свою малую умчались, потому как справку им на Родине сделают любую. Умные - сразу в известные, крупные больницы побежали, центральные, что бы значит, мосты на будущее наводить, делать там им ничего не дадут, потому там даже штатным врачам только истории болезни писать доверяют, крючки держать на операциях только блатным дозволяют. Места в таких "центрах больничных", хлебные очень, ведь простые смертные туда не попадают. Там, что не больной, то министр или директор автосервиса, универмага, мебельного да много другого непростого народа кучкуется, жить-то всем хочется. А я выбрал больницу в далеком подмосковном городе. Потому, как я хитрый очень. И не прогадал.
Больница весьма солидная, корпусов было три. Сразу в хирургическое отделение пошел, к заведующему. Петр Иванович заведующий, посмотрев мои бумажки, разрешил поработать. Делай, говорит, что хочешь. Я, сердце пересаживать хочу. Не проблема, пересаживай, только руки мой с мылом и спирт с мед.сестрами не пей, охмурят тебя - пропадешь и подвиг свой не совершишь.
Коллектив в отделении молодой был. Врачи, несмотря на молодость, уже все женатые были да с детьми. Сестры все опытные, старые сестры, покруче самого Петра Ивановича. Неопытные и молодые в дикретах сидели, безвылазно, потому как жинка, она чадолюбием спасется. Сестры-пенсионерки врачей строили, но уважительно так строили. Кормили хорошо очень, кормили врачей все, и сестры-пенсионерки, и больные, и родственники больных, и жены-врачебные. Еды в ординаторской было навалом, кругом еда, простая, деревенская еда. Как коммунизм, денег не было, но еды и работы навалом. Больные в хирургию непрерывным потоком шли. Лечили любую патологию, перечислять, страницы две будет. От ожогов, до онкологии. Операционный день, это пять десять операций. Перчаток резиновых не хватало и халатов. Мы перчатки из чайника с кипяченой водой мыли. А халаты старались на операции не пачкать. Потому как один халат на один операционный день на одного хирурга. По ночам много экстренных операций было. Петр Иванович не дежурил никогда потому, что старый был. У него окна дома на окна операционной выходили. Заборчик только дырявый отделял. Лето, ночь тихая такая, а у нас в операционной по дежурству невезуха очередная. Вот и орали мы в ночи в окно напротив: "Петр Иванович! ... Петр Иванович!... Мы в живот войти не можем! Спайки кругом! Петр Иванович!..." Петр Иванович вставал и шел, а чего, старый был, бессонница у него. Жена его с врачами не здоровалась никогда и смотрела на нас пристально, любила наверное. И переехать мечтала.
Врачи-женатики дежурить очень хотели. Семейная жизнь, она ведь на любителя. А кому дежурств не хватало, те просто так приходили, в карты играть. Карты очень уважаемая игра была, 101 километр все-таки.
Я в приемнике тружусь страдальцев принимаю, если что непонятное, картежников зову. А нет, так сам справляюсь. В час ночи бабушку одну родственники привели. Бабушка бойкая такая, идти к врачу не хочет, ножками упирается, а ручки висят как-то странно, не упирается она ими. Заходи, говорю, не бойся. Давай знакомиться. Карточку заполнять начал, и выяснилось, бабулечке 105 лет! Ее правнук притащил, правнук с бородой уже! Что с тобой случилось? Спрашиваю, потому, что бабушек на Руси на "вы" называть не принято. На Руси, бабушки они все родные, а мы для бабушек - все внуки. На "вы" только чертей и начальство называют. Я, говорит бабулечка, кирпичи со стройки выносила. На домик внучку. Раньше ведь заборов не было, это сейчас заборы главное в доме и на стройке, а раньше не было. Поэтому если стройка рядом, ну вы поняли, а если не поняли, значит вы молодой и хороший очень. Бабулечка эта, две сумки кирпичей нагрузила и рюкзачок брезентовый как противовес и пошла, пошла. Ночь, темно, полная луна зашла за тучку, бабулечка и споткнулась, упала на руки и рюкзачком ее прихлопнуло. Оба предплечья сломаны, и висят. А она к врачу идти не хочет! Сто пять лет, а она кирпичи со стройки ворует по ночам! Во, люди были в русских селениях! Потом мальчишку привезли из пионер.лагеря, тетушки солидного вида, крепкие очень. Мальчонка вырывался и плакал потому, как вырваться было невозможно. Тетушки настроены были решительно. У нас на Руси, если жинка чего решила, то это обязательно сбудется. Я думаю, мы немцев победили потому, что женщины наши так решили, осерчали на немцев очень. Что случилось? Через забор прыгал, да за дрын и зацепился, штаны порвал и промежность порвал, кожу, а может и глубже. Промежность это место между "колокольчиками" и "дырочкой пукательной" (если кто не знает). Зашивай, говорят тетушки, решительно так говорят. И мальчонке ноги раздвигают, он кричит, промежность с "колокольчиками" трясется, "дырочка" пукает, я осматриваю, обезболиваю, зашиваю. Боялся колокольчики эти трясущиеся прошить и, что треснет он в меня из дырочки своей. Но, нет, все хорошо закончилось. И с бабулечкой, и с мальчонкой. И так я каждый день работал, два месяца. В сентябре в институт пришел, как герой, студентки меня открыв рты слушали! Студенты, те что умные, кто в центральные клиники рванул завидовали черной завистью. Потому как, народ у нас в стране добрый.
