Фантастическая поездка
Они неслись по горной дороге в Закопане. Лем за рулем, рядом его супруга, на заднем сиденье Андрей Балабуха. Лем прекрасно говорил по-русски, и беседа получилась увлекательнейшая. Одно лишь обстоятельство мешало Андрею Дмитриевичу отдаться приятному общению — манера Лема в пылу словесных баталий начисто забывать, где он находится. Что несло в себе вполне реальную опасность, так как пан Станислав был за рулем.
И если в самом начале разговора он лишь изредка поворачивал голову в сторону своего собеседника, то потом, увлекшись, сначала садился вполоборота, далее бросал руль и оборачивался, продолжая болтать и весело глядя в глаза готовому поседеть от ужаса пассажиру.
Тогда жена Лема принималось легонько похлопывать его по руке, на время возвращая к реальности. Он спохватывался, но уже через несколько минут снова поворачивался лицом к собеседнику.
* * *
После выхода «Многоточия сборки» приходит вопрос из государственного университета Барселоны: «Что у Балабухи за студия?».
Ответ: Фантастическая!
Это было над Камой крылатою
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Борис РЫЖИЙ.
«Так гранит покрывается наледью…»
Однажды Александр Семенович Кушнер пригласил к себе домой Бориса Рыжего поговорить о премии «Северная Пальмира». В то время Борис гостил у поэта Михаила Окуня. Борис уехал, а через несколько часов в квартире Михаила раздался звонок. Звонил Александр Семенович: «Миша, это вы курируете Бориса Рыжего? Приезжайте, пожалуйста, за ним». Оказалось, Борис выпил по дороге и в квартире Кушнера его развезло, да так, что пришлось вызывать подмогу. На зов попавшего в затруднительное положение интеллигента Кушнера Михаил явился вместе с Олегом Дозморовым, другом Бориса, они и забрали требующего продолжения банкета Рыжего.
«Северную Пальмиру» Борису все-таки присудили. Но получал ее 6 июня 2001 года, в день рождения А.С. Пушкина, уже его отец. Это была вторая награда поэта Рыжего. Первую — «Антибукер», номинация «Незнакомка» — в 1999м он получил за публикацию подборки стихов в «Знамени».
Будучи в Питере, Борис Рыжий снял номер в гостинице, но там даже не ночевал, все время пропадая у друзей. Как-то раз около разливухи зацепил пожилого бомжапопрошайку, позвал ехать с собой. Неужели не нашел более благодарного слушателя для своих стихов? Бомж полез в маршрутку, народ внутри шарахнулся.
—Только обратно его не привози! — напутствовал Бориса Михаил.
Для чего Рыжему понадобился нищеброд, осталось тайной. Михаил Окунь пишет, что встречал потом того бомжа, но побритого и просветленного. Был ли в этом «просветлении» повинен Борис или тому существовали иные причины, не выяснялось.
Вообще 2001 год, по мнению искусствоведов, был благоприятнейшим для Бориса — официальное признание, друзья, стихи, ожидание обещанной премии. Но Рыжий вместо всего этого… тихо повесился у себя на балконе, не ожидая оваций и не собираясь выходить на последний поклон.
Многие сравнивают Бориса Рыжего с Сергеем Есениным. На одном из портретов они даже внешне похожи. Говорят, он предсказывал свою смерть. Но кто в юности не зовет смерть?
Мне видится, что он скорее похож на Артюра Рембо. Рембо — первая половина жизни — гениальный поэт, вторая — гениальная жизнь, похожая на яркую поэму, всепронизывающие, всепроникающие строки. Воплощенная поэзия. Только у Бориса Рыжего была всего одна половинка этой жизни Рембо. Двадцать семь лет (возраст Лермонтова) — не возраст вообще. Впрочем, много это или мало, судить тому, кто приговорен жить без кожи, исторгая из себя стихи. Двадцать семь лет — слишком мало для тех, кто любит стихи Рыжего и, должно быть, слишком много для него самого. Ведь глядя на мытарства поэта, окружающие видят верхушку айсберга — молодость, приятная внешность, квартира, жена, ребенок, еще нестарые, готовые помогать родители, признание — чего же не хватало? Алкоголь, наркомания — а там в глубине… Откуда нам знать, чем живет поэт на самом деле? Что его губит? Отчего один пускается в бродяжничество, а другой лезет в петлю. Мы ничего не знаем о душе другого человека. И даже стихи, пришедшие из сокровенных его глубин, не раскрывают тайны.
Любовь умирает последней
Вот говорят: «надежда умирает последней». Однажды я задумалась над происхождением этой странной фразы и неожиданно для себя вышла на сказание о семье вдовы Софии и ее замученных дочерях — Вере, Надежде и Любви. При императоре Адриане, в 137 году нашей эры, все три девочки претерпели муки, но не отказались от Господа. Всем им отсекли головы. После дней умерла Любовь. Мать скончалась через три дня после погребения дочерей и также была причислена Церковью к лику святых.
Выходит, что народная мудрость неправа. Надежда была не последней. Последней всегда умирает любовь. Потому что после того, как умрет любовь, все остальное уже не имеет значения. Любовью мы живы и погибаем, утратив ее божественный свет.
Можно возразить, что последней все же осталась мать София — мудрость. Она избегла бичевания, ее не варили в котле со смолой, не пытали на раскаленной решетке, свои мучения она получила через неизбежное прочувствование боли и осознание смерти своих дочерей.
Можно и вообще забыть о легенде о четырех загубленных жизнях, заметив, что, утратив надежду, человек неминуемо впадает в грех отчаяния. Но я все же предпочитаю придерживаться своей версии: эта история закончилась не со смертью Софии, а когда погибла маленькая Любовь. После ее смерти даже ужасный император Адриан утратил желание пытать и умерщвлять, сделавшись вдруг и сам словно мертвым. Первой сложила голову Вера, за ней мученический венец приняла Надежда, и уже после них, оставшись без веры и без малейшей надежды на что-либо, умерла Любовь. Любовь умирает последней.
Странное
Получая в 1990 году премию «Аэлита», Олег Корабельников произнес следующую речь:
— Я достиг всего, чего хотел, и больше писать не буду.
И исполнил сказанное.
Фантаст-инопланетянин
Неоднократно во время конвентов Олексенко спорил с фэнами о том, есть ли у фантаста Николая Чадовича пупок или нет, — рассказывает Александр Сидорович.
— Как нет? У всех есть! — не понимаю я.
— Обычно спор проходил уже после того, как друзья изрядно наклюкались в одном из номеров, а стало быть, страсти кипели. Каждый желал доискаться до правды и, как можно скорее получить свой выигрыш — выпивку или небольшую денежку.
Постепенно градус накала страстей возрастал, и в 4–5 утра вся компания врывалась в номер мирно спящего фантаста с требованием немедленно показать живот.
Чадович задирал футболку и… пупка действительно не было! Хорошее начало для фантастического рассказа — среди фантастов затесался инопланетянин или выращенный в колбе андроид. Но…
Вместо пупка через весь живот Чадовича красовался шрам от недавней операции.
Проигравшие платили Олексенко, а тот затем, уже приватно, делился деньгами и выпивкой с Николаем Чадовичем. Говорят, что подобный трюк они проделы вали часто.
* * *
История, рассказанная Сидоровичем, произошла на 11-м «Интерпрессконе», на который приехал Николай Чадович, — подтверждает версию Александр Олексенко. — После некоторого количества возлияний и кулуарных разговоров Чадович вдруг сообщил присутствующим, что он инопланетянин.
Все посмеялись, чего только не услышишь от брата фантаста, да еще и под стакан, но Николай сделался вдруг серьезным, не желая поддерживать общего веселья.
— Я действительно внеземное существо. Инопланетянин, — делая ударение на каждое слово, сообщил он, — имею тому полное подтверждение. У меня нет пупка.
— Что за бред, у всех есть пупок.
— У людей — да, у всех. Но я не человек — я существо Галактики, — сказав это, Чадович задрал футболку и продемонстрировал собравшимся свой объемистый «мозоль». Пупка не было!
Все замолкли и даже чуть протрезвели. Впрочем, недоумение длилось не слишком долго. Олексенко пригляделся и увидел длинный вертикальный шрам, тянувшейся через весь живот Чадовича.
— Он попал под разряд тока, работая в троллейбусном парке, — уточняет Сидорович.
— Пообщавшись еще в этой компании, я отправился в другие номера, — продолжает Олексенко. — Настроение было хорошее, хотелось продолжать веселиться и веселить других. Поэтому в первой же компании я рассказал, что среди нас живут инопланетяне и один из них — Николай Чадович. После чего все желающие поспорить на бутылку пошли в номер к уже уснувшему Чадовичу и разбудили его. А затем я задрал Чадовичу футболку. Люди ахали и проставлялись. Вообще на конвентах народ, как правило, и так не жадничает, но тут было что-то необыкновенное. Приколовшись над компанией, я шел к следующей, неся «благую весть» о посетивших конвент пришельцах.
После второй компании Олексенко шел в третью, за тем в четвертую. И всякий раз направляющаяся к Чадовичу делегация была больше прежней, причем уже раз узревшие чудо беспупкового живота шли опять и опять, заранее хихикая украдкой и предвкушая реакцию новичков.
Сам Чадович поначалу с радостью включался в игру, но, когда под утро его в пятый раз разбудила толпа в десять человек, веселья в нем заметно поубавилось.
Тем не менее, за недолгое время конвента Олексенко умудрился сводить на паломничество к животу Чадовича огромную массу людей, каждый из которых стремился наградить живот Чадовича все новыми и новыми неизвестными до этого фантастическими подробностями.
Это был фрагмент из книги "Ближнее море". Полностью книгу можно скачать на сайте АвторТудей: https://author.today/work/16918
