В погребе тусклый свет. Лампочка «моргает», но еще держится. Лена сидит в самом углу за бочкой с солеными огурцами и еле дышит, главное, чтобы ее дыхание не услышал пьяный отец. Рядом прополз большой паук. Лена передернула худенькими плечами – пора бы привыкнуть, живя в деревне к этим насекомым, но все равно они ее пугают. Главное себя не выдать – не закричать и даже не пискнуть – папа страшнее паука.
- Ленка, твою мать! – по ступенькам, ведущим в подвал послышались шаркающие шаги. – Где ты? Где твои братья?
Лена еще больше прижалась к углу. Большой паук вроде как понял ее испуг и не стал тревожить – побежал совсем в другую сторону, но опасность еще не миновала – отец находился рядом и светил фонариком по стенам. Еще немного – и луч зацепит Лену, спасает только бочка с огурцами.
- Ну гадина, тьфу! – отец выругался и вышел из подвала.
Уф, можно было расслабиться. Теперь надо посидеть тихонечко минут десять, отдышаться, а потом выйти и огородами сбежать к Людке – однокласснице Лены, и спокойно сделать уроки. Если дома будет тихо, то отец проспит до самой ночи, а потом уж и она сама с братьями и сестрой будет спать, отец их не тронет. Везет же старшей сестре Женьке – как только смогла, так сбежала из дома, сейчас замужем и нос не сует в их семью из-за отца, и Лена когда-нибудь это сделает.
Лена знала несколько стадий алкогольного состояния отца: трезвый – это было редко, папа пил постоянно, поэтому – трезвый – значит не опохмеленный, а поэтому злой. В трезвом состоянии он мог крушить все, что стояло на его пути и постоянно искал «заначки»: бутылки, которые прятала мама в укромных уголках дома на такой случай. Мама наконец сдавалась, доставала заначку и ставила на стол со словами: «На, подавись!». Почему она это не делала раньше, Лена не понимала – хоть бы мебель осталась целая, а не битая. Так начиналась вторая стадия – отец становился добрым на некоторое время. Он веселился, смешил детей и щупал маму за бока. Но эта стадия продолжалась недолго: как только бутылка заканчивалась, папа требовал новую, а это был уже перебор – третья стадия, причем, самая частая. Вот тогда он гонял всю семью и распускал руки – и на мать, и на детей. Он требовал, чтобы ему подчинялись и придумывал всем разную работу, причем самую нелепую – например, помыть пол зубными щетками, как он это делал в армии. Просто так – ради забавы. Все мучились и ждали, когда наступит четвертая стадия и папа рухнет на кровать. Или на пол, почищенный зубными щетками.
Мама не пила. Даже по праздникам она только делала вид, что пригубливает рюмку, но не пила. Она страдала от пьянства и выходок отца, но с завидным упорством рожала ему детей. Их пятеро: старшая сестра Женя, вторая Лена – ей 15 лет, Борьке – 10, Ваське – 7, и самая маленькая – двухлетняя Даша. Младшей пока от отца не доставалось, но она стола в кроватке и рыдала, глядя на то как папа гоняет всю семью во время своей третьей стадии.
Отец работал грузчиком на складах и на его поддатое состояние закрывали глаза. Таскает мешки и ладно. А еще он имел третью группу инвалидности – был глух на одно ухо, поэтому считал, что он эдакий кормилец, а мама – тунеядка, которая и умеет делать, что рожать детей и получать пособия. Это, конечно, ужасно, но Лена мать тоже мысленно упрекала – зачем столько рожать, да еще и такому упырю? Она же детей несчастными делает. Сил нет от побоев и унижений.
Лена осторожно вышла из подвала. В окнах дома замелькали силуэты – отцовский с поднятыми кулаками и мамин с мольбами. Судя по тому, что отец отталкивал мать, было понятно – братья попались. Ох и достается же им сейчас! Хорошо, что Лена предусмотрительно оставила свой школьный рюкзак у Людки. Бегом через огород по весенней грязи, через дырку в заборе и вот уже свобода – она у Люды.
- Чего ты здесь сидишь в этой деревне, я бы давно сбежала!
- Куда я сбегу? Мне еще 15 лет.
- Тебе скоро 16 и у тебя сестра в городе. Скоро получишь неполное среднее образование и бегом отсюда, куда-нибудь поступишь для профессии.
- Сестра меня не зовет.
- Потому что ты ей не писала.
- Так и она не пишет, видимо вычеркнула нас всех из своей жизни.
- Вы то здесь причем – сестры и братья?! Это родителей она видеть не хочет.
- Мне братьев жалко.
- А чем ты им поможешь? Сама в подвале прячешься, пока батя их в доме месит.
- Да и маму жалко.
Людка только хмыкнула в ответ. Лена понимала, что значит этот «хмык»: жалеть того, кто сам создал такие невыносимые условия? Однажды Лена спросила у мамы:
- Почему ты не разведёшься с отцом?
- Да ты что – он же наш кормилец! – мама даже удивилась этому вопросу. – Кто будет кормить такую ораву, как не мужчина?!
- А почему ты позволяешь делать такую ораву?
- Так получается.
Как это получается – Лена не раз слышала сама. Отец уже давно выбил межкомнатные двери, и теперь вместо дверей были развешаны занавески. Лена затыкала уши, чтобы не слышать в темноте эти отвратительные охи-ахи, старалась как можно быстрее заснуть. Так получились братья и Даша. В общем – у мамы никакой логики.
После разговора с подругой Лена призадумалась – может действительно стоит написать сестре? Да ладно, потом-потом. Надо просто потерпеть, окончить школу. Очень хочется все 11 классов окончить, все же она хорошистка, а папины выходки – привычное дело: если хорошо спрятаться или вовремя убежать, пока он не уснет, то все терпимо. Больно, конечно, когда влетает, но привычно.
С этой мыслью Лена свыклась, вплоть до последнего звонка и сдачи экзаменов в школе – многие одноклассники уходили после 9 класса, но Лена решила остаться. Но то что случилось перед школьным балом, изменило все ее планы.
В этот день отца уволили – за пьяный дебош с другим грузчиком, а еще выплату ущерба за разбитую тару потребовали – высчитали из расчетных. Отец явился в третьей стадии – злой как черт, и ладно бы дождаться пока он доберется и рухнет спать, но мама ему начала причитать под руку:
- Ты столько лет держался на этой работе, а теперь куда тебя возьмут? Мы же тут с голода все загнемся, один огород нас не прокормит!
И тут папу понесло! Он начал крушить и бить все что попадалось под руку: маму, мебель, детей. Лена тоже попалась под руку не успев сбежать: ей достался сильный удар по животу и по лицу, из рассеченной губы потекла кровь. Лена запрыгала среди обломков мебели и добежала до Люды – у них был телефон и можно было вызвать милицию. Приехали милиционеры, участковый, но папа к тому времени выдохся и уснул.
- Да что вы, - оправдывалась мать на крыльце, прикрывая руки с синяками теплой кофточкой (и это во время жары). – Ну пошумели, ну что в этом такого, со всеми бывает.
Она бросала гневный взгляд на Лену – ну надо же было до такого додуматься, чтобы на собственного отца вызвать милицию! Все, терпение лопнуло! К черту учебу, к черту семью, она уедет немедленно. Люда сказала, что деньги на билет до города у нее есть, она может дать – всего три часа автобусом и Лена у Женьки. Страшно ехать, но терпение лопнуло!
- Сволочь ты! – кричала дома мама. – Предательница! Отец на другую работу устроится, и все будет нормально, а ты подумала, что бы было если его посадили? Мы бы здесь все с голоду передохли! Ты чего там в вещах копаешься? Чего тебе там надо? Ленка, ты это брось!
Ленка и бросила в рюкзак – несколько простеньких вещей, которые она донашивала после Женьки, новых не было.
- Ты куда? К Людке? Учти, и там тебя отец найдет, мало не покажется.
Но спустя час Лена уже сидела в автобусе. Хотелось рыдать, но слез не было – внутри какая-то опустошенность. Вот она сбежала, а у братьев так же останется эта проблема – побои, унижения. Может и они когда-нибудь сбегут, спасут себя? После таких слов маму было уже совсем не жаль, пусть остается с этим упырем, когда-нибудь останется совсем одна, когда все дети сбегут. Пусть сама получает, если ей это нравится. А Люда вечером сообщит родителям, чтобы ее не искали – она уехала в город к сестре.
В руках адрес Женьки – только бы все получилось, и она ее приняла. Женька сбежала так же внезапно, пока отец спал, но ей было уже 18 и жених нашелся – он забрал ее к себе. Сестры не виделись три года, но все равно – как сестра она Лене должна помочь, не возвращаться же домой после побега.
Дверь открыла какая-то строгая женщина в очках.
- Здравствуйте, Женю можно?
Женщина молча закрыла дверь перед носом Лены. Она хотела уже уйти, но тут в дверях появилась Женька – располневшая, беременная, с большим животиком.
- Ленка? Как ты здесь очутилась?
Лена растеряно стояла в подъезде. Неужели ее не пустят на порог? Так и есть – Женька кивком позвала ее на улицу, сели на лавочке у подъезда.
- Ты что, не могла мне написать, что приедешь?
- Я спонтанно приехала, там отец совсем разбушевался, вот видишь, - Лена показала рассеченную губу и все подробно рассказала.
- Ах ты господи, что же с тобой делать? Мы со свекровью живем, она строгая и не поймет, что я дома родню свою устраивать буду. Но лучше с такой свекровью, чем с нашими родителями. Три года прошло, я до сих пор их простить не могу. Ну ладно, я знаю, что делать. Подожди здесь, я переоденусь, кое-куда съездим и я тебя устрою.
Приехали к Эле – к подруге Жени. Она жила одна снимала однокомнатную квартиру. Договорились, что Лена пойдет работать и будет тоже оплачивать половину стоимости квартиры. Лена работала на рынке и подметала пол в салоне красоты, где работала Эля парикмахером. Ее заинтересовала профессия мастера маникюра, вот на нее-то она и выучилась – хоть что-то при таком графике работы, надо как-то было выживать.
Иногда она звонила Люде, спрашивала, как там живет семья.
- Ничего не меняется, отец так же бушует. Тебя искать не стали, решили, что ты предательница, как и Женька. Отец сказал, чтобы ты даже нос не сунула в их дом.
- Да больно надо, я сама не хочу!
Уже потом, спустя десятилетие, когда у всех появились мобильные телефоны, Лена сама позвонила матери. Голос слабенький, уставший. Мама очень удивилась звонку, но не сердилась за долгое молчание.
- Папа все время болеет, уже почти не работает, только иногда шабашит, но Борька с Васей помогают, работают. Выпивать, правда, стали, негодяи такие.
- Отец все так же дерется?
- Слаб он для драк, сыновья уже могут отпор ему дать, так что обстановка дома часто бывает напряженной – братья и между собой дерутся. Приехала бы ты дочка, нас повидала.
- Не хочу! И Женька тоже не хочет.
Повисла пауза, мама не знала, что сказать.
- Ну, а сама как? – спросила она.
- Нормально, замужем, дочка растет.
- Я знаю, Люда нам рассказывала.
Но приехать все же пришлось через два года – умер отец, а мать просто умоляла дочек приехать, поддержать ее. Женька не поехала, а Лена все же решилась. О, боже, мама вся высохшая, сильно постарела, страшно глянуть. Братья выглядят тоже не лучшим образом – раннее пьянство уже отпечаталось на их лицах. А Даша – о, боже, ей почти столько же лет, сколько и Лене было тогда, когда она сбежала. Даша и мама – вот кто рыдал на похоронах у отца, братья уже крепко поддали и едва держались на ногах. Лена не испытывала никаких чувств – жалости уж точно не было, оставалась лишь какая-то слабая брезгливость вперемешку с обидой. После обеда поминали, братья крепко спали.
- Ушел наш батька, ушел кормилец! – причитала мать, Даша ей поддакивала.
- Да какой кормилец? – возмутилась Лена. – Ты посмотри, что он с вами сделал? Посмотри на Борьку с Васькой – они же выглядят как сорокалетние! Посмотри на себя – как глубокая старуха! Это хорошо, что мы с Женкой сбежали, хоть как-то себя спасли, а вас всех уже не спасешь!
- Заткнись ты! – закричала Даша. – Папа был хороший!
- А тебе, что не доставалось от отца? В подвале ты не пряталась? С синяками в школу не ходила?
- Доставалось, но по делу! Но даже не думала предавать родителей и сбегать, как это сделали вы с Женькой!
- Мало тебе доставалось значит, ты мое не пережила. Ненавижу отца и всегда буду его ненавидеть. И тебя, мама, не прощу за мое прошлое.
Вечерним автобусом Лена уехала, семье она уже ничем не поможет: тот, кто не успел сбежать – совсем пропали. Спустя годы не стало и мамы, но Лена не ездила с ней прощаться. Она знает, что у всех сейчас семьи, братья пьют и дебоширят – в общем–то что ждать от отцовского воспитания? Не сбежали они вовремя из дома, очень печально.