Точнее, меня учили быть хирургом. Давно это было. Так давно, что люди забыли, что так бывает. А было очень хорошо. Смотрю я на теперешнюю действительность, понимаю сколько важного и ключевого потеряно безвозвратно.
Сразу после университета я распределился на кафедру хирургии при городской больнице. Сразу в бой, сразу в отделение сосудистой хирургии ординатором клиническим (в смысле от кафедры, от города ординаторы назывались "городской ординатор"). С большим благоговением я должен перечислить своих учителей, тогда еще относительно молодых докторов. Кроме меня никто не смог с первого раза повторить эти имена. Я смог - и был доброжелательно принят в этот дружный и молодой коллектив.
Ибрагим Тасоевич, жив-здоров работает хирургом
Дереник Агванович, жив-здоров, заслуженный врач, большой начальник
Игорь Германович, жив-здоров, работает хирургом
Роберт Иосифович, жив-здоров, профессор, доктор наук, большой начальник
Игорь Юрьевич, погиб от ковида, работал зав.отделением сосудистой хирургии
Все они работают в большой хирургии до сих пор. Достигли значимых успехов, спасли сотни больных. Мне невероятно повезло. Я учился и смотрел на них. Время было непростое, наше разваливающееся государство зарплату врачам не платило, совсем не платило! В это трудно сейчас поверить, но было так. Дереник Агванович некоторое время жил в кабинете руководителя отделения, ему было негде жить. Семья Роберта Иосифовича превратилась в беженцев, пожилые мать и отец бежали от войны. И это на фоне регулярных неплатежей по зарплате. Они лечили, оперировали, писали диссертации, осваивали новые и невероятно передовые методики даже для теперешнего времени. Как? Как они жили в то время? Да еще с такой бытовой неустроенностью? Они спасли нашу медицину, в смысле не только они, а такие как они - врачи того времени. Считаю, что их надо увековечить. Поэтому буду периодически вспоминать о каждом из них и писать относительно веселые басенки. Веселые потому, что печали и так много в нашем мире и потому, что тогда мы все были молодыми и веселыми.
Ибрагим Тасоевич обладатель большого обаяния, доброты, ума и такта в общении с больными. Ему было поручено, невероятно трагическое действо в сосудистой хирургии - ампутация конечности. К сожалению это исход почти всех больных с артериальной недостаточностью. Рано или поздно, но эта беда настигает всех "облитерантов". Гангрена конечности, как правило это ноги, при облитерации -сухая и экстренности в ампутации нет. Поэтому Ибрагим Тасоевич откладывал операции на пятницу. За неделю собиралось, примерно, от двух до шести таких страдальцев. В длинном коридоре плановой предоперационной, каталки с ними выстраивались в цепочку, называемой, злыми языками: "поезд здоровья". Печальная, но абсолютно необходимая операция, цель которой спасение жизни. А что делать? Гангрена-она убивает.
Так-вот, меня абсолютно глупого ординатора, но уже считающего себя гением хирургии, просто пока маленького гения, поставили помогать "Тасоичу" пилить ноги. Много-ли, мало-ли недель прошло, не помню. "Тасоич" пилит, я помогаю. Он пилит, я помогаю. Однажды, говорит мне Ибрагим Тасоевич, выбирай больного и завтра сделаешь самостоятельную ампутацию. Ух, подумал я, наконец гений хирургии дождался признания. Вот я развернусь на полную мощь своего талантища! Не сказал, что гангренозную ногу сестры в бахилу одевали. Но, сестра это сестра, а хирург он ошибается один раз, потом он перестает быть хирургом, а то и врачом. Сделал я операцию. И понял, что мир приобрел великого хирурга! Илюшенька не ходил, а парил над полами. Голова моя была высоко поднята над плечами, глаза зорко высматривали почиталей, а уши прислушивались к овациям. И вот, в таком состоянии, припарил в ординаторскую, ожидая увидеть восхищенные глаза коллег. Меня встретил Ибрагим Тасоевич, глаза у него были полны ужаса, понятно, случилось страшное, но я, но мне... все по плечу.
Я: - что случилось, вы почему такой подавленный и испуганный?
Тасоевич: - Илья, а ты какую ногу отпилил, правую?
Я: - нет, левую.
Тасоевич, с ужасом на лице прошептал: - а, гангрена у больного на правой была! Сестры не ту ногу в бахилу одели!
Мысли в голове у меня пронеслись как перед смертью. Вся никчемная жизнь за доли секунды. Понял , что падаю не на пол, а проваливаюсь глубже - в ад! Это я не проверил под бахилой ногу! Это я лишил человека двух ног, ведь здоровую удалил и больную теперь надо удалять! Душонка, жалкая трусиха моя, ушла в пятки, Я урод, недостойный помчался в реанимацию, куда анестезиолог взял под наблюдение моего больного после операции. Сбив по пути старого профессора и двух зам.глав. врачей, напугав до жути, дежурного реаниматолога, ворвался в палату реанимации, сбросил простынь с тела больного... и... нога была здоровая, в смысле у больного. Я отпилил больную. Не поверив своим глазам, трогал ногу, определял пульсацию, температуру, я возвращался к жизни. Вместе с жизнью появлялась злость на Тасоевича. Как "тень отца Гамлета" вошел в ординаторскую, а там никого, пусто, Ибрагим Тасоевич, будучи опытным шутником - ретировался домой. А ведь этой шуткой, меня спасли от страшного греха - невнимательности, равнодушия и зацикленности на себе-любимом, на своей гениальности. Невнимательность - смерь врача. Я мог умереть еще до рождения себя как врача!
Ненавижу, когда больные благодарят и хвалят меня. Передо мной сразу встает человек в высоком белом колпаке и с осетинским акцентом: - "а, ты какую ногу отпилил, Илюшенька?"
