Я встретил его морозным вечером на перекрестке заброшенного города. Здания представляли собой скелетные остатки, медленно разрушающиеся и затухающие во все более удлиняющихся тенях. Потухшие глаза мужчины встретились с моими, полные страдания и в то же время, как ни парадоксально, пронизанные отблеском ночной мудрости.
"Я видел загробный мир", - прошептал он, дрожа под своим поношенным пальто, несмотря на отсутствие ветра.
"Пожалуйста, - начал я, потворствуя своему страху, - расскажи мне".
Он тяжело вздохнул, как будто груз несметных тысячелетий давил на его хрупкие плечи. "Представьте себе библиотеку, - начал он, - огромную и бесконечную. Полки и полки, тянущиеся до бесконечности, каждая из которых уставлена книгами. В этой библиотеке собраны все думы Вселенной - все мысли, чувства и неопределенности, когда-либо пережитые. А теперь представьте, что вас держат в ней вечно".
"Звучит не так уж и ужасно, - сказал я. Жизнь с вечными знаниями была бы просто мечтой".
Он серьезно покачал головой. "Нет. Вас преследуют не книги, а Библиотекарь".
В его голосе прозвучала невыразимая смесь печали и ужаса, которую я не смог уловить раньше и не надеялся попробовать снова. "Библиотекарь - не человек, не какая-то чуждая сущность, которую мы можем надеяться понять. Он воплощает в себе концепцию - универсальную истину. Это само существование. Это сознание в сырой, бесчеловечной форме".
Я нахмурился, пытаясь понять. "А что он делает?"
"Оно читает тебя", - ответил он. "Вы - открытая книга в его руках, уязвимая, незащищенная. Оно перебирает твои воспоминания, надежды, страхи и грехи. Это ненасытная сущность, во веки веков жаждущая поглотить больше вашей сущности".
Он сделал паузу, взгляд его был расфокусирован, он был обречен в этом наполненном ужасом царстве. "Ваше сознание оказывается в ловушке, заново переживая все сожаления, все стыды, все болезненные воспоминания. Библиотекарь питается этими сырыми эмоциями, смакуя весь объем человеческого опыта".
Я почувствовал, как ускорилось мое сердце. "Неужели нет выхода?"
Губы мужчины скривились в горькой улыбке. "Выход есть, но он не для слабонервных. Вы должны бросить вызов Библиотекарю".
Мои брови взлетели вверх. "Бросить вызов? Как?"
"В неопределенной истории".
Я моргнул, ошеломленный. "Истории?"
Он медленно кивнул. "Вы рассказываете опыт, историю, которую он никогда не интерпретировал и не слышал раньше. История настолько необычная, что даже в его обширном знании она остается неизвестной".
Я нахмурился. "А если у тебя получится?"
"Свобода. Ты возвращаешься в мир живых, неся на себе бремя пережитого, но тем не менее свободный".
Я вздохнул: "А если ты потерпишь неудачу?"
"Твое неопределенное становится постоянной книгой в его коллекции. Игрушка, которую он может пересматривать, мучить и читать вечно".
Я почувствовал, что у меня вспотели ладони. Последствия его рассказа были ужасающи. "А что вы рассказывали?" спросил я.
Он язвительно улыбнулся: "Моя история о человеке, который вырвался из лап смерти, проболтавшись в библитеке о человеке, который на свободе оказался в лапах смерти". Он сделал паузу. "Рекурсивные истории - он их ненавидит. Слишком трудно переварить".
Долгое мгновение мы оба молчали, тяжесть его рассказа оседала на нас, как саван. Затем, словно освободившись от транса, мужчина собрался уходить, затухая в навязчивой темноте.
"Помните, - прошептал он, и его голос удалился вместе с ним, - наш опыт, наши истории - это наш единственный щит от загадочных просторов Вселенной. Создавайте их с умом".
А потом он ушел, оставив меня в одиночестве в разрушающемся городе, пытающемся понять огромность существования и хрупкую границу между жизнью, смертью и тем, что лежит за ее пределами.