В стихотворении Багрицкого «Птицелов» важную роль играет образ птицелова. Неслучайно автор использует такой таинственный и лишь кажущийся простым образ. Перед нами рисуется образ птицелова Диделя, по его имени и по топонимам, присутствующим в тексте, мы можем судить о том, что место действия – Германия. Символика фольклора существует гармонично с текстом. К фольклору текст отсылает число «три»: три манка, три вида птиц и деревьев. По мере использования манков Диделем значимость птиц увеличивается: соловей – синица – зяблик. Образ мира, окружающего главного героя, также представляется в виде птицы: «Голубой и синий сверху, // Мир встает огромной птицей». Автор широко использует в стихотворении звукопись: дудка, бубенцы, гром вплетаются в повествование, рисуя перед читателем полифонический образ птичьего мира как оркестра. Такие цвета, как голубой, синий, зелёный позволяют представить лес и птиц, его населяющих.
Куда же пошёл Дидель? Попробуем ответить на этот интересный вопрос. На самом деле, образ птицелова тесно связан с образом некоего скитальца. Это стихотворение можно сравнить с «Шуточным желанием» Державина. Соединяя в стихотворении мифопоэтическую традицию разных культур, Державин настойчиво подчеркивает тот выход, который предполагает его философский взгляд на мир. В шутливой форме автор приподнимает бытовую историю на высоту рецепта счастья: обзавестись домом, семьей: «вили гнезда и свистели, выводили и птенцов».
Вспомним также оперу Моцарта «Волшебная флейта» и птицелова Папагено, который ищет свою Папагену. Идеал Папагено определен изначально: «die, welche mir am liebsten wär,/der gab ich gleich den Zucker her./Und küsste sie mich zärtlich dann, /war sie mein Weib und ich ihr Mann». Птицелов-Дидель, в свою очередь, ищет не сколько свою единственную возлюбленную, сколько наслаждается образом мира-птицы и именно в этом философском осмыслении жизни отправляется в путь. Автор неслучайно закольцовывает стихотворение образом пути – тем самым он даёт понять читателю, что путь Диделя, в отличие от Папагено, вечен и не ограничивается простыми радостями жизни.
Таким образом, образ птицелова Диделя наглядно просматривается и определяется в сопоставлении с образами Папагено и творчеством Державина.
