Глава 20.
Дорога назад была долгой. Каждый думал о своем. Телега мерно покачивалась на кочках. Марина лежала на сене и смотрела в голубое небо. Такого простора и яркой, можно сказать васильковой синевы, раньше ей видеть не приходилось. А может, просто не выпадало случая, вот так никуда не спеша поднять голову. И глядеть, не отрываясь, в огромное бездонное пространство. Какие тайны скрывает эта бездна? Зло наказуемо? Сын в ответе за поступки отца? Оттуда, из этой синевы, мы все, как на ладони, не спрячешься и ничего не утаишь. Можно даже себе не признаваться в ошибках, но бездна видит всё!
Бабка Матрена сидела на краю телеги, свесив ноги в длинной юбке. И то ли думала какую-то свою думу, то ли дремала. Дед Матвей, изрядно захмелев, от усиленного возлияния чудотворной настойки, лениво правил своей лошадкой, да тянул под нос, протяжную заунывную песню…
Вернулись, конечно, не к обеду, а гораздо позднее. Пеструха уже бродила по двору, флегматично пощипывая мелкую травку, самостоятельные куры забрались на насест. Бабка Матрена занялась коровой, а Марина пошла в избу. Наконец, бабушка вернулась с полным подойником и принялась процеживать молоко, а у Марины появилась возможность спросить то, что ее волновало:
- Бабуля, теперь мы знаем, что отец Петра был, мягко сказать, не подарок, и уверены, что его сын наказан за проступки, которых не совершал. Ну и что из этого? Как этим можно помочь Петру?
- Ты, Маришка, не торопи меня, дай подумать. Сейчас чайку попьем, а потом, и мысли появятся, - пресекла все вопросы бабка Матрена.
За столом молчали, напившись чаю, бабуля изрекла,
- Шуруй к своему подопечному, время подходит. Еду не бери, приведешь Петра сюда. Вставать ему можно. Только, приходите не раньше, чем через два часа, мне одной побыть надо, – и Матрена принялась сосредоточенно ходить по дому и выставлять на стол какие-то подозрительные предметы, не обращая внимания на внучку. Перед уходом Марина заметила на столе толстую восковую свечу, комок меха, принадлежавшего некогда животному, пучок сухой травы, глиняную чашу и ещё какие-то непонятные штуки, видно неотъемлемые атрибуты предстоящего, только Матрёне ведомого таинства. Девушка хотела, было, задержаться и посмотреть, что будет дальше, но Матрена ее выпроводила:
- Иди, иди, тебе не надо здесь быть, и крикнула вслед, - не раньше, чем через два часа! – Марина окончательно заинтригованная, отправилась к Петру…
Он ее уже ждал:
- Ну, что же ты так долго не шла? Я заждался! – он нетерпеливо обнял ее
и принялся целовать, иногда прерываясь и нашёптывая в ухо всякие милые словечки.
Марине было безумно приятно, но у неё все никак не шли из головы приготовления Матрены к какому-то подозрительному ритуалу. Петр почувствовал ее настроение:
- Что-то случилось?
- Нет, все в порядке, бабуля велела часика через два пожаловать домой на ужин. Кстати, тебе можно вставать.
- Мариш, а пойдем на реку, я искупаться хочу, мочи нет!
- Так, что же ты в бане не искупаешься, воды-то полно.
- Нет, я на речке привык, люблю простор, чтоб воды много было…
Огородами спустились к реке. Светила полная луна, и вода поблескивала неровной рябью в ее тусклом свете. Петр скинул свои солдатские брюки и с разбегу кинулся в прохладную воду. Его мускулистое тело, почти не разбило водной глади и вошло плавно, без брызг. Какое-то время, Марина напряженно вглядывалась в черное пространство, в поисках его силуэта, а когда уже начала отчаиваться, он вынырнул совсем рядом и протянул ей несколько белых кувшинок.
- Петенька, красота-то, какая! А где ты их нашел?
- У того берега заводь, там и растут. Мариш, а хочешь искупаться? Вода совсем не холодная! – радостно предложил он, смешно отряхивая воду
с волос и обдавая Марину россыпью брызг. Она медлила, но потом, сдалась на уговоры, отбросив стыдливость, скинула с себя одежду и стала осторожно спускаться в воду. Ее кожа в лунном свете мерцала мраморной белизной, и влюбленный мужчина невольно залюбовался изящными формами. А она уже сомневалась в правильности своего опрометчивого поступка, вода оказалась просто ледяной. Но Петр, почувствовав ее сомнения, не дал опомниться и, потянув за руку, увлек в воду. Погрузиться без визга не получилось, Марина шутливо отбивалась, но он прижал ее к себе, обнял сильными руками, и сквозь холод воды, она ощутила горячие токи, исходившие от его тела. Вмиг успокоившись, она почувствовала мощную энергетику влюблённого мужчины, а он, не давая опомниться, целовал её в шею, ключицы и обнажённую грудь. Странные немыслимые ощущения зарождались где-то в глубине её тела: с одной стороны, ледяная вода охлаждала снизу, а с другой пламя, разгоравшееся на теле ожогами его поцелуев, будоражило так, что темнело в глазах. Разбираться в этом не было сил, девушка просто отдалась страстному порыву, который буквально сносил их обоих. Петр поднял Марину на руки, и она каким-то естественным движением обвила его талию ногами, сильные руки мужчины и вода помогали ей держаться на плаву, они слились в единое целое, так что никакая сила не смогла бы их разделить…
Мгновения таинства страсти в слиянии с природой, показались Марине вершиной человеческого счастья. Петр, тяжело дыша, наконец, разжал объятия, и девушка опустилась на водную гладь и поплыла. Ее охватило доселе неведомое первобытное чувство свободы. Кругом лес, темная река, спящая деревня, рядом любимый человек, еще более первобытный и свободный. И только мудрая молчаливая Луна была свидетельницей этого порыва. Петр догнал ее, какое-то время, они, молча, плыли рядом. Он оказался прекрасным пловцом, движения его были естественны и непринужденны, он словно гигантская рыба, плавно рассекал воду, не чувствуя напряжения и усталости…