Посвящено молодым и отважным, которые последовали за большой мечтой и не вернулись домой.
Так заканчивается сериал. Не знаю, как у вас, а у меня от этих слов мурашки.
Простите, но сегодня снова не про смешное и радужное, а про жизнь. Поэтому все, кто любит поливать грязью в комментариях такие истории, можно просто тихо выйти и не портить себе карму))
Сериал из 8 эпизодов, который я посмотрела на одном дыхании. В основе – реальный человек, о котором кто-то из вас наверняка слышал.
Имя Чарльз Собрадж вам о чем-нибудь говорит? Его называли «змеем» за просто идеальную способность лгать, чувствовать одиночество и отчаяние людей, и какой-то феноменальный талант скрываться от правосудия. Хотя, честно говоря, от местного правосудия на первых порах можно было вообще не скрываться, ибо правосудию было абсолютно все равно, что творится у них под носом.
🎬Змей (2021)
The Serpent
Таиланд, Непал, Пакистан, Индия, Малайзия, Афганистан, Турция, Греция, Франция. Именно здесь Змей вершил свои страшные дела. Основная активность пришлась на так называемую «тропу хиппи» - путь из Европы к духовному просвещению. Таиланд, Пакистан, Непал, Индия.
Кто такой Собрадж и почему жертвами становились именно молодые западные туристы-хиппи?
Чарльз Собрадж - француз индийского и вьетнамского происхождения. Он обосновался в Бангкоке, взял себе новое имя – Ален Готье, занимался продажей драгоценностей и жил на широкую ногу. Знал пять языков, увлекался восточными единоборствами и идеально умел манипулировать людьми.
Был ли Собрадж маньяком? Не думаю, даже несмотря на то, что его целью всегда были хиппи. Убивал он не ради тех причин, что движут серийниками, а исключительно ради денег. Просто хиппи оказались очень удобными для осуществления планов Чарльза.
В 70-ые годы молодежь с Запада ехала в Азию за новыми впечатлениями, и чтобы «познать себя». Многие из них были хорошо обеспечены, жизнь дома казалась им скучной и однообразной. На помощь пришли учения о расширении границ сознания, буддизм и тибетские монастыри. По факту многие из них мылись раз месяц, принимали запрещенные вещества в ассортименте, пили, устраивали оргии и все в таком духе.
Собрадж ненавидел это общество «белых», которым все достается на блюдечке, в которых никто не тыкает пальцем из-за цвета кожи, и которые могут позволить себе в течение нескольких месяцев, а то и больше – просаживать родительские деньги в Бангкоке.
Однажды Чарльз познакомился с очаровательной туристкой из Канады Мари-Андре Леклерк, вскружил ей голову (а умел он это мастерски) и сделал частью своей преступной группы. Мари теперь звалась Моник. Идеальная супружеская пара – Ален и Моник. Молодые, богатые, стильные, модные тусовщики, радушные хозяева, готовые протянуть руку помощи каждому, кто в этом нуждается.
Если коротко, то схема была такая: Змей (а позже и его сообщники, в том числе и Моник), заманивал к себе домой хиппи, накачивал наркотиками/седативными/и еще Бог знает какими средствами.
Первоначально гость якобы чем-то травился, что, учитывая регион, никого вообще не удивляло. Заботливые хозяева Ален и Моник начинали «лечение», убеждая наивных туристов, что обращаться к местной медицине категорически не стоит. Туристы в результате манипуляций умирали, Чарльз забирал их паспорта/деньги/дорожные чеки и прочее имущество, и избавлялся от тел. Далее в эти паспорта вклеивались фото Алена и Моник и можно ехать куда-нибудь еще. След запутан.
Возникает логичный вопрос: а что, разве никто не искал своих детей, неожиданно пропавших, переставших писать письма? Родители били тревогу, обращались в посольства, но ничего не происходило.
Это первое, что заставило меня прилипнуть к экрану. Бюрократия. Халатность. Безответственность. Но в первую очередь, конечно, человеческое равнодушие.
В Бангкоке регулярно находили тела туристов – в воде или на костровищах. Тела чьих-то сыновей и дочерей, заявления о розыске которых игнорировались. То есть в буквальном смысле эти дела об убийствах никак не расследовались. Подумаешь, очередной хиппи из какого-нибудь там Будапешта утонул.
Полиция, ООН, дипломаты, консулы в посольствах всех стран, имеющихся в Бангкоке. Все предпочитали делать вид, что НИЧЕГО не происходит. Пропавшие (а потом уже и официально установлено, что мертвые) люди, согласно информации в аэропортах, продолжали путешествовать, а в посольстве закрывали глаза на многочисленные смерти СВОИХ же граждан. Волосы дыбом, если честно.
И непонятно, как долго Собрадж продолжал бы свою охоту на хиппи, если бы не одержимый идеей справедливости помощник голландского посла в Таиланде Герман Книппенберг. Он стал искать пару пропавших голландских туристов, наткнулся на полный игнор со стороны властей, но не отступил. Книппенберг прошел все круги ада, настроил против себя всех, кто мог хоть как-то помочь поймать Змея, развалил собственную семью, но добился международного ордена на арест «супругов» Алена и Моник. Человек, который вообще ничего общего с розыском опасных преступников не имел, раскрыл одно из самых страшных дел. Потому что Чарльз Собрадж – страшный человек. Но какой ценой…
- Всех не переловишь…
- Но хотя бы этого одного мы можем!
Момент второй, который не дает мне покоя - Моник и её мотивы. Девушка влюбилась, перебралась в Таиланд и только потом узнала, что такое её любимый Ален. Могла сразу уйти, пока не заварилась основная каша? Да. После первого же случая с ограблением без смертельного исхода – думаю, что да. Потом без вариантов, конечно, кто бы ей позволил.
Но. Перед нами красивая, умная Моник, которая не просто любит Алена. Она любит и красивую жизнь. Она страдает, переживает, боится того, что Ален может с ней сделать и в начале старается дистанцироваться от происходящего, наслаждаясь дорогими коктейлями, туфлями, украшениями и загаром у бассейна. Но потом наступает переломный момент. Момент, когда Моник начинает принимать самое активное участие в работе группы. Что это? Принятие неизбежного? Сломанная психика? Желание выжить любой ценой? Не понимаю вообще. Поначалу мне было жаль её, попасть в такие змеиные объятия и не сойти с ума – это еще надо постараться. Но потом я смотрела на Моник и видела, как морально умирает человек. Это очень страшно. Быть может, даже страшнее самого Собраджа.
Я намеренно не раскрываю детали сюжета. Поверьте, там есть, на что посмотреть своими глазами.
Резюмируя, хочу выделить основные плюсы сериала:
- Всего 8 серий (для меня это важно)
- На реальных событиях (один из любимых жанров)
- Актеры
Очень хороши все – и член банды Аджей, и жена Германа Ангела, и его друг Поль, и француженка Надин, активно принимающая участие в расследовании. Но особенно хочется отметить главные роли – Собрадж, Моник Леклерк и Герман Книппенберг.
Специально подготовила коллажи, чтобы можно было сопоставить реальных людей и актеров.
Дженну Коулман (Моник) вы можете знать по сериалам «Крик» и «Смерть приходит в Пемберли», помните, обсуждали их?
Тахара Рахима (Чарльз Собрадж) я видела в «Марии Магдалине» как Иуду, и в роли того самого мавританца в «Мавританце». В «Змее» Рахим меня покорил. Просто идеальное попадание.
У Билли Хоула (Герман) могу отметить главную роль в экранизации романа Иэна Макьюэна «На берегу» и роль Треплева в чеховской «Чайке». На данный момент Герман – наверное, самая сильная и убедительная его работа.
- Визуал
Сериал снят ВВС и Netflix – и это ожидаемо хорошо и красиво. Красиво и ярко. И природа с водопадами, океанами и горами, и улочки Бангкока, и костюмы эпохи 70-ых, и интерьеры.
- Смысл
Потому что это история то не только о Собрадже и его деяниях. История еще и о прекрасном человеке Германе Книппенберге, который, пожертвовав всем, не просто нашел убийцу. Он искренне сочувствовал родителям, чьи дети хотели найти свет, а оказались во тьме. История о прекрасной Моник, превратившейся в чудовище. И о каждом из убитых детей-цветов.
«Змей» - отличный пример того, что сериал может быть хорошим.
Чарльзу Собраджу сейчас 78 лет и в декабре 2022 года он вышел на свободу с намерением подать иск в суд на Непал и компанию Netflix за низкое качество сериала. Наглость и самоуверенность, которые не знают границ.
Рекомендую посмотреть киноисторию, или хотя бы ознакомиться с тем, что пишет великая и могучая Википедия о «змее» или «бикини-киллере».